Дело блондинки с подбитым глазом - Эрл Гарднер

С энергией и самообладанием человека, уверенного в своем преимуществе, Драмм начал читать акт обвинения, эффектно выигрывая пункт за пунктом и нанося очередные удары с точностью опытного плотника, вбивающего гвоздь за гвоздем в виселицу Дианы Рэджис. А так как он хотел досыта натешиться процессом, в котором он играл наконец первую скрипку, то представил на предварительном заседании доказательный материал с такой мелочной старательностью, словно уже был перед присяжными на процессе. Он прекрасно осознавал, что репортеры в ложе прессы за его спиной лихорадочно записывают показания очередных свидетелей, а фоторепортеры фиксируют в памяти их лица, чтобы сфотографировать их во время перерыва в кулуарах, если уже не сделали этого до заседания.

Первой свидетельницей Драмм вызвал администратора Палм Виста Апартаментс, которая опознала Диану Рэджис как молодую особу, проживавшую вместе с убитой Милдред Дэнвил. Администратор была перед этим в морге и в показанном ей теле без труда опознала Милдред Дэнвил, проживавшую вместе с Дианой Рэджис.

Затем Драмм представил суду метеоролога штата, который подтвердил, что в критический день небо было покрыто тучами с самого утра, однако дождь пошел только в семь часов сорок семь минут вечера. Первые три минуты дождь шел отдельными каплями, после чего наступил ливень необыкновенной силы, продолжавшийся около двух часов. Затем дождь затих, однако, в общем, между семью часами сорока семью минутами и шестью часами тридцатью двумя минутами следующего утра, когда дождь полностью прекратился, осадки составили два и четыре десятых дюйма.

В свою очередь на возвышение для свидетелей поднялся судебный врач, доктор Джорж Перлон. Он показал, что тело убитой было доставлено ему около часа после полуночи. Как он обнаружил в результате вскрытия, смерть наступила от выстрела в затылок, причем пуля девятого калибра, вход которой находился сзади над зубчатым выступом, пошла вперед и немного вверх. Из общего состояния трупа он сделал вывод, что смерть наступила от четырех до пяти часов перед вскрытием. Он основывает это утверждение на температуре тела, а также других факторах.

– Свидетель в вашем распоряжении, господин адвокат, – обратился Клод Драмм к Мейсону.

– Следовательно, господин доктор, вы считаете, что смерть могла наступить не более как за четыре часа до того, как вы приступили к осмотру тела? – вежливо спросил Мейсон.

– Да.

– Иными словами, в девять часов вечера?

– Да.

– И вы считаете, что смерть не могла наступить более чем за пять часов до осмотра?

Доктор поерзал в кресле для свидетелей.

– Ну, устанавливая границы времени смерти, нужно, очевидно, принимать во внимание различные переменные факторы, такие, как…

– Может быть, вы ответите на мой вопрос, господин доктор?

– Я отвечаю.

– Мне так не кажется. Я прошу вас ответить непосредственно. Могла смерть наступить более чем за пять часов до вскрытия?

– Конечно, – ответил доктор с раздражением. – Я говорю, когда она наступила по моему мнению. Если вы хотите рассмотреть крайние случаи, то она вполне могла наступить за восемь или даже за девять часов до вскрытия. Но возможность этого ничтожна, граничит с абсурдом.

– Оставим пока ваше мнение в стороне, господин доктор. Остановимся на врачебном определении, основанном на физиологических процессах, которые вы заметили. Следовательно, если я правильно вас понял, смерть могла наступить за восемь или даже за девять часов до того, как вы приступили к осмотру.

– Это не может быть абсолютно исключено, но чрезвычайно малоправдоподобно.

– Каковы крайние границы времени, в которых, по вашему мнению, могла наступить смерть?

– Ну, если вы хотите продвинуться до границ абсурда, то даже в половине одиннадцатого и даже в шесть часов вечера.

– Шесть часов вечера – это было бы за семь часов до вскрытия?

– Да.

– Говоря о девяти часах, вы серьезно не принимали этой возможности во внимание?

– Я хотел сказать, что это была бы самая крайняя граница времени, когда могла наступить смерть.

– Но существует такая возможность, что смерть наступила за восемь часов до того, как вы приступили к вскрытию?

– Если вы хотите продвинуться до крайней интерпретации доказательного материала, то существует.

– Меня интересуют медицинские факты, господин доктор.

– А следовательно, интерпретация медицинских фактов.

– Одним словом, в крайнем случае смерть могла наступить за восемь или даже за девять часов до того момента, когда вы приступили к осмотру тела. Да или нет?

– Ну, да. Если вы хотите абстрагироваться от правдоподобности.

– Благодарю, – сказал Мейсон. – Это все.

Клод Драмм заявил, что имеет еще несколько вопросов к свидетелю.

– Насколько я понял, – начал он, поощрительно улыбаясь доктору Перлону, – отвечая на вопросы защитника, вы говорили о самых крайних возможных границах времени.

– Граничащих с абсурдом.

– О границах, в которых смерть могла бы наступить в наиболее необыкновенных с медицинской точки зрения, неправдоподобных обстоятельствах.

– Да. При обстоятельствах почти фантастических в своем неправдоподобии.

– А каковы, господин доктор, временные границы, в которых смерть произошла вероятнее всего? Меня интересует не только ваше мнение, но также факты, на которые вы опирались.

– Правдоподобнее всего, что смерть наступила за четыре-пять часов до вскрытия.

– На чем вы основываете это суждение, господин доктор?

– Прежде всего на степени посмертного остывания тела.

– А что характерного вы заметили в степени посмертного остывания?

Доктор уселся поудобнее. Он снова был на надежном грунте.

– Посмертное окоченение, иначе «ригор мортис»,[2] появляется вначале в мускулах челюстей, что наступает обычно через четыре-пять часов после смерти. Оттуда расходится до мускулов шеи, грудной клетки, рук, живота, наконец, ног, до самых стоп. В трупе убитой посмертное окоченение в начале осмотра было замечено только в мускулах челюстей. Однако, перед тем как приступить к подробному вскрытию, я подождал, пока окоченению подвергнутся другие мускулы. Это было необходимо для того, чтобы определить, с какой скоростью происходит процесс. На этом основании я определил время смерти за четыре-пять часов до начала вскрытия. Иными словами, смерть, вероятнее всего, наступила между восемью и девятью часами вечера.

– Благодарю вас, – сказал Драмм тоном джентльмена, обращающегося к другому джентльмену, и послал свидетелю, а также судье торжествующую улыбку. Вот как он справился с низкими адвокатскими штучками, которыми тот пытался затемнить дело. – Я думаю, что господин адвокат, – обратился он к Мейсону, – не имеет больше вопросов?

– Имею один маленький вопрос, – равнодушно ответил Мейсон.

– Пожалуйста, – буркнул Драмм.

Мейсон холодно улыбнулся доктору.

– Но смерть могла наступить за девять часов перед началом осмотра, господин доктор? – спросил он.

– Как я уже говорил, – ответил свидетель с чопорным достоинством, – решающим фактором является степень посмертного окоченения, которое развивается в определенных границах времени.

– Могла смерть наступить за девять часов до того, как вы приступили к вскрытию? – обрезал Мейсон.

– Я попытаюсь это объяснить.

– Меня не интересуют объяснения, я прошу ответить. После того, как вы ответите на мой вопрос, вы можете объяснять сколько угодно. Но вначале прошу ответить. Смерть могла наступить за девять часов до того, как вы приступили к вскрытию?

На минуту наступила полная напряжения тишина.

– Да или нет? – настаивал Мейсон. – Смерть могла наступить за девять часов до вскрытия?

– Да! – почти выкрикнул подавленный доктор.

Улыбка Мейсона относилась как к судье, так и к Драмму. Его более тихий голос контрастировал с сердитым выкриком свидетеля.

– Благодарю, господин доктор. У меня все.

Следующим на свидетельском месте появился лейтенант Трэгг. Он сообщил о своей полицейской карьере, занимаемой должности, а также следственном опыте. Затем рассказал, как в день убийства, двадцать шестого вечером, он прибыл на бульвар Сан-Фелипе, шестьдесят семь – пятьдесят и обнаружил за домом убитую, Милдред Дэнвил. В это время дождь шел уже приблизительно три часа – и труп лежал лицом в грязи. Вскоре после этого он обнаружил на тротуаре перед домом дамскую сумочку, которую обвиняемая позже опознала как свою собственность. Помимо обычных дамских мелочей, в сумочке были полторы тысячи долларов, а также водительские права на имя обвиняемой.

В этом месте Драмм внес предложение о временном освобождении свидетеля от показаний, мотивируя это желанием ознакомить высокий суд с планами места преступления. Защита не выразила протеста, вследствие чего обвинитель вызвал топографа, который представил и объяснил целую серию планов владения шестьдесят семь – пятьдесят по бульвару Сан-Фелипе. После принятия их судом лейтенант Трэгг вернулся на возвышение и обозначил крестиками на планах те места, где были найдены труп и сумочка. Продолжая свои показания, он рассказал об обыске в квартире, занимаемой обвиняемой совместно с убитой в Палм Виста Апартаментс, во время которого он заглянул в корзину с грязным бельем и нашел пистолет девятого калибра. Тогда он выцарапал на стволе специальный знак и на этом основании может сейчас идентифицировать пистолет, предъявленный ему обвинителем, как тот самый пистолет, который он нашел в корзине обвиняемой.