Всего 50 - Лилия Макеева

взгляды в радиусе нескольких метров, и весь отрезок улицы оживал, так или иначе втянутый в маленькое шоу.

Я внимательно следила за артистом, широко улыбаясь и поощряя улыбкой его короткое выступление.

Заметив мой пристальный взгляд, мим закончил очередной «пассаж» и вдруг направился к моему столику. Спрятав обе руки за спину, он вытянулся в струнку, сделал судорожный театральный вздох и раскрыл передо мной ладонь.

Розочка послушно закачалась.

– Можно присесть? – спросил мим.

– Конечно!

Мужчина лет тридцати пяти на вид, с лукавым взглядом карих глаз, сел напротив.

– Не могу видеть спокойно, когда женщина сидит в одиночестве, – сказал он искренним тоном.

– Почему? А если ей так нравится?

– Тогда у неё должна быть другая пластика и другой взгляд.

– Что вы говорите! – сыронизировала я в свою защиту.

– Да. Тело – расслабленное, а взгляд – игривый.

– Ну, извините… А вам каково одному… в толпе?

– Мне легче – у меня миссия.

– А, может, у меня тоже миссия?

– Какая, если не секрет?

– На первый взгляд, ординарная, но… Знаете такое изречение: «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать»..?

– Красиво! Так вы ждёте любовь? Романтично. Ждать, догонять, терпеть… А когда же жить? Жизнь так коротка!

– Ну… прибегаю к философии и мудрости других. Как Лис из «Маленького принца» Антуана Сент-Экзюпери – живу, наслаждаясь ожиданием.

– Что-то не видно, чтобы вы наслаждались…

– Да, есть такой факт – устала немного. Но завтра, поверьте, – с новыми силами! Ведь вы не устаете протягивать розу. И не корысти ради – денег, смотрю, не собираете.

– Да, точно. Деньги тут не причём… Мне эмоции эти нужны. Улыбки людей. Мне кажется, я выдёргиваю их из рутины. Или из мрачных мыслей. Вас разве не выдернул?

– Выдернули, спасибо.

– Вот… Надо что-то делать. Мир сходит с ума от одиночества… Собак называют человеческими именами. И это не от пренебрежения к человеку – от одиночества. От желания, чаще всего подспудного, бессознательного – иметь рядом не просто живое существо, а максимально приближенное к человеку. Собака сама по себе – друг, а имя ещё и психологически будто усиливает эффект, понимаете? Современный человек страшно одинок. Средства коммуникации всё круче, а разобщённость – всё сильнее, как ни парадоксально. Люди прячутся в виртуальном пространстве друг от друга. Почему-то предпочитают не быть самими собой. Страх… Страх быть развенчанным, недооценённым, брошенным, в конце концов. Отвергнутым – красиво говоря о некрасивом… А ещё мир пожирает ненависть, зависть, алчность. На чём делают деньги? На жажде увидеть чью-то беду! На желании подглядеть за позором или за целлюлитом звёзды, выставить уважаемого человека в неприглядном свете, застать в неловком положении, принизить… Какая разница, кто сколько пластических операций сделал? Разве в этом суть? Да пускай всем будет хорошо! Где наше милосердие друг к другу? Вы посмотрите, сколько зла уже сделал ЧЕ-ЛО-ВЕК! Никто иной… Мне говорят некоторые – я наивный романтик. Ну, что ж, если моё наивное желание – капля в море, тогда – именно та капля, которая камень точит. Я хочу в это верить. Не могу спокойно наблюдать…

– Понимаю. Это благородно. Я с вами абсолютно согласна! Если бы каждый второй так… даже каждый третий – и то был бы толк… А кто вы по профессии?

– Я? Инструктор по прыжкам с парашютом.

– Ух, ты!

– Хотите прыгнуть?

– Нет, боюсь. Высоты очень боюсь.

– Так одно дело – стоять на верхотуре, а другое – лететь, парить в свободном падении. Давайте, рискните?

– Нет, не смогу, спасибо. Я много таких прыжков сделала в переносном смысле.

– Это другое! Вам прыжок с парашютом даст абсолютно новое ощущение, что вы – исключительны и всесильны. И это перевернёт вашу жизнь.

– Возможно, но…

– Визитки с собой нет, а телефон мой запишите, – почти приказным тоном сказал мим.

Я записала телефон, вбив его в память мобильного, и в очередной раз поразилась щедрости Барселоны на впечатления. Вот бы сейчас Серёжа появился здесь! Прыгнули бы на пару с парашютом, пристегнувшись друг к другу. И целовались бы под небесами…

Мим, удаляясь, помахал мне издалека розочкой на ладони.

Уставшие официанты, закрывая кафе, убирали стулья.

Впавшая в философское настроение, я индифферентно наблюдала за ними, пока на тротуаре не остался только столик и стул, на котором я восседала, допивая остывший кофе.

– Сидите, сеньора, сидите! – сказал парень, держа тент, как флаг, и унося его в помещение. – У вас есть ещё, как минимум, пятнадцать минут.

– Спасибо! У меня сегодня день рождения. Принимаю ваш подарок!

– Вот как! Тогда с нас чашка «эспрессо»! Поздравляю вас и желаю, чтобы сбывались ваши мечты.

А ведь этот мим прав! Подарком человеку может стать все. Любая приятная мелочь. Взгляд доброго человека. Оставленный вдруг на тротуаре стул. Чья-то уступка, улыбка. Раскрытая ладонь с розой. Распустившийся цветок, притихший ветер. Даже чашка вкусного кофе. Или красиво одетый человек, попавшийся навстречу. Надо лишь научиться разглядеть подарок и с благодарностью его принять.

Приходится учиться. А то ведь – не жизнь, доложу я вам, а тягомотина. Может, правда прыгнуть с парашютом?

Я прошла пешком до широкой улицы Гран Виа, повернула направо и через несколько минут оказалась на площади Гойи, отмеченной мной на плане города.

Маленькая площадь не соответствовала большому живописцу. Более того, на ней даже памятника Гойе не было. Возвышался, правда, памятник каталонскому адвокату Франциску Лайрету, прожившему всего сорок лет. Он погиб 30 ноября 1920 года, а как конкретно, непонятно.

Мое внимание привлек фонтанчик с питьевой водой и деревянные скамейки-кресла, стоящие вразброс, как в гостиной обычного дома, на расстоянии друг от друга, под высокими деревьями с сиреневыми цветами. Скамейки, сработанные на двоих, а большей частью на одного, изготовили к Олимпийским играм 1992 года – на каждой красовалась эмблема. Реликвия, по сути.

Присев на одну из них, я встретилась взглядом с сидящей поодаль пожилой сеньорой в кремовом костюме. Идеальная прическа, тёмные очки и плотные чулки, несмотря на жару. Сеньора поздоровалась по-испански: «Ола!» и улыбнулась.

Я живенько ей ответила, ещё раз приятно поразившись доброжелательности барселонцев.

Вдруг к моей скамейке приблизился старый мужчина с длинными седыми, сальными, но аккуратно зачёсанными за уши волосами. Крупные черты лица и отталкивающая мимика мачо напоминали образ Сальвадора Дали.

Склонившись ко мне, мужчина приглушённо произнес:

– Ты очень красивая. Пойдём ко мне?

– Почему? – опешила я.

– Потому что ты мне нравишься. Я вот тут живу, рядом. Кофе выпьем…

– Вы… я… уже пила кофе. И не для этого здесь… Стыдитесь, – строго сказала я, чтобы старик как можно скорее осознал свою