Как лист осенний... - Людмила Безусова

— Я поражаюсь вам, — спокойно, даже как-то лениво процедил он.

— Нам обоим?

— Вам, людям. Вы совсем не хотите думать.

— В каком смысле? — Милка, по-моему, начала оттаивать. — И что ты здесь делаешь? Кто ты такой?

— Вот-вот, — Макинтош уселся на узкий кухонный диванчик, — вместо того, чтобы задать главный вопрос, ради которого ты и пришла сюда, ты стараешься выяснить, кто я такой. А зачем?

— Ну… — замялась Милка.

— Потеряв, на твой взгляд, все, что имело значение в твоей жизни, ты получила взамен гораздо большее, но не даешь себе труда осмыслить, что же с этим делать.

Подруга моментально развернулась ко мне:

— Ты что, все ему рассказала? Я же тебя просила! — она не ожидала от меня такой низости. А мне чертовски захотелось оставить их тет-а-тет — пусть один на один выясняют, кто есть кто. Меня увольте, но…

… дыхание сбилось, воздух перед глазами сгустился, окутав призрачным флером всё вокруг. Я сильно закашлялась и упустила тот момент, когда вместо молодого мужчины перед нами проявился неряшливый гражданин со следами былой интеллигентности на весьма поношенном лице. Одет он был почему-то в щегольской плащ Макинтоша. Рядом сдавленно охнула Милка.

— Узнала, — произнес, расплываясь в воздухе, незнакомец, — я же обещал вернуться… — Последние слова прозвучали без визуальной поддержки, вогнав нас в полный ступор. Впору было вопить во весь голос, но мы уже были слегка готовы к любым неожиданностям и промолчали даже тогда, когда перед нами, как ни в чем не бывало снова возник Макинтош и продолжил незаконченную им фразу, словно взятую им из дешевой мелодрамы:

— … только ты не дождалась. — Меня начала трясти нервная дрожь.

Хлопнула входная дверь, немного погодя в кухню заглянул Сашка. Удивленно вскинул брови, увидев незнакомого мужчину, но, глядя на наши напряженные физиономии, буркнул — " Здрасте" и скрылся в своей комнате без своих обычных шуточек.

— Стой, — четко артикулируя каждое слово, сказала Милка, не обратив внимания на моего сына, полностью погруженная в свои размышления, — я, кажется, поняла. Ты что, и вправду считаешь, что облагодетельствовал меня?

— Конечно, ещё никто не отказывался от моих подарков.

— Сложно отказаться, особенно когда подарок вручается так напористо. И много таких было?

— Немало.

— И что взамен? Душу? — с возрастающим интересом допытывалась Милка, надеясь, наверное, сразу получить все ответы на мучавшие её вопросы.

— Ну, что вы все зациклились на своей душе? — озадачился Макинтош, недоуменно пожав плечами, — просто немного жизненной силы, для того, чтобы удержаться в вашем мире. А кровь — лучший её аккумулятор.

"Угу, аккумулятор, — ехидно подумала я, храня гордое молчание (я-то уже знала, как он не терпит чужой болтовни, а мое дело здесь десятое), — и где ж ты таких слов нахватался, голубчик? Как я разумею, в мире магии такого понятия по определению быть не может, это чисто технический термин. Наш, человеческий!" — и как-то утеряла нить разговора, вернувшись в реальность посреди Милкиной фразы:

— …так значит, вампиры существуют на самом деле? Но они, как ты говоришь, дети нашего мира и вынуждены питаться живой кровью, чтобы как-то выжить? И то, что укушенный вампиром становится таким же, как они, выдумки? И рассказы об их силе тоже?

— Но-но, — попытался остановить поток её рассуждений Макинтош, — к тебе это не относиться

— Почему?

— А ты вообще непонятно что, — обрадовал подругу Макинтош, — пить надо меньше! У прошедших инициацию полностью изменяется обмен веществ, они уже не люди. Кстати, некоторые, зная, что взамен человеческой сущности получают неограниченные возможности и несравнимо более долгую жизнь, отыскивают меня сами. А ты… Ты умудрилась получить то же самое, но задаром.

— Я не просила! — выкрикнула Милка и сникла, закрыв лицо руками. — Это какой-то кошмар. Я думала, что вернусь домой, и все придет в норму. Эти мыши-перекидыши, Дарья, безжизненный город, сны наяву… Неужели это навсегда?

"Ты ещё не знаешь про мой чокнутый компьютер, — набирая воду в чайник, думала я. — Так оно тебе и не надо. Хватит того, что есть. Ладно, общайтесь".

Я потихоньку вышла из кухни, понимая, что я там явно лишняя и прошла в комнату сына.

* * * * *

В глубоком раздумье Милка выкладывала на столе пестрый узор из камешков. Вот, значит, какое дело — изменилась она сама, а мир вокруг остался прежним. Душа отправилась в свободный полет, а ты, словно осиротевшая оболочка ходишь, дышишь, вроде бы живешь, а на самом деле… Но ведь невозможно почувствовать метаморфозу, если нет никаких внешних признаков, впрочем, все, что говорится, лишь слова. А как тогда объяснить то, что происходит с ней?

Где-то… листают старые газеты,

И в ожидании рассвета не гасят в комнатах огня.

Где-то… и тишина, и счастье где-то,

И в целом мире места нету ни для тебя, ни для меня…

Снится… все то, чему уже не сбыться,

И ветер пишет на странице не то стихи, не то рассказ.

Где-то… слова остались без ответа,

И два далеких силуэта, напоминающие нас.

Ветер. Ветер. По всей земле гуляет ветер…

Незатейливый темпоритм шансона не отвлекал от роящихся на задворках сознания мрачных мыслей, звуча с ними в унисон. И неприглядная истина вырисовывалась куда рельефней, чем хотелось бы.

Милка критически осмотрела свои бессознательно выложенные загогулины. Чего-то явно не хватает, узор не закончен, мертв… Не стесняясь сидящего напротив Делеора, полезла за пазуху, вытащила висящий на витом шнурке кривоватый мешочек-саше. Зубами развязав наглухо затянутый узел, вытряхнула на ладонь застывшую багряную капельку размером с вишню, пару минут смотрела на нее задумчиво и, точно решив трудную задачу, уверенно положила её в центр созданного узора. Устало прикрыла глаза…

Воронка смерча разжала давящие объятия, уронив в высокую траву, словно воды синего моря сомкнувшегося над головой. Милка чихнула и, оттолкнувшись от земли, встала на ноги. Ультрамариновое травянистое море было по плечи и тянулось во все стороны до самого горизонта. Ветер взвихрил ей волосы, пологими волнами пронесся по поверхности травы и, развернувшись, с нарастающей силой принялся подталкивать девушку в спину, пока та не сделала шаг вперед, раздвигая податливые заросли. Земля мягко пружинила под ногами, идти было легко. Но зачем? И куда? Ветер знал ответ, потому что толкал девушку вперед, не давая ни минуты передышки, порой заставляя убыстрять ход до бега. Он торопился. Он, а не Милка, но остановиться не получалось. А потом запыхавшаяся девушка увидела вдали причудливый силуэт, упирающийся в фиолетовое небо. Милка вдруг ощутила, что именно там она найдет ответы на все мучавшие её вопросы, и стрелой помчалась к зиккурату, не обращая внимания на усталость, но чем быстрее бежала, тем дальше казалась башня. А попутный ветер опять сменил направление, не пускал её вперед, тугой пружинящей стеной становясь на пути, сбивая дыхание…