Девушка с татуировкой дракона - Ларссон Стиг

А еще Микаэль заключил, что Хенрик Вангер пожелает от него чего-то такого, чего ему наверняка сделать категорически не захочется. Так что лучше вежливо все выслушать, выразить благодарность и отказаться. И постараться все же попасть на вечерний поезд.

– Извините, но мы так не договаривались, – сказал он и взглянул на часы. – Я нахожусь здесь уже двадцать минут. Допустим, у вас есть еще полчаса, чтобы рассказать мне все, о чем вы хотели бы со мной поделиться. После этого я вызову такси и поеду домой.

На секунду Хенрик Вангер перестал разыгрывать из себя добродушного патриарха, и Микаэль увидел в нем того бескомпромиссного промышленника и банкира, каким он бывал в зените своей карьеры и славы; тогда ему часто приходилось уговаривать и уламывать какого-нибудь строптивого нового члена правления. Он горько усмехнулся:

– Что ж, все ясно.

– Чего уж проще? Наберитесь смелости и выкладывайте, чего вы от меня хотите. А уж я сам решу, возьмусь помочь вам или нет.

– Твоя мысль мне ясна. Иными словами, если я не сумею уговорить тебя за полчаса, то не смогу это сделать и за месяц.

– Именно так.

– Но история, которую я хочу тебе рассказать, сложна и противоречива.

– Постарайтесь изложить все просто и лаконично. Как принято в журналистике. У вас осталось двадцать девять минут.

Хенрик Вангер поднял руку.

– Хватит. Я все понял. Но преувеличение – это всегда психологический просчет. Мне нужен человек, имеющий опыт исследований и обладающий критическим мышлением; кроме того, беспристрастный. Мне кажется, ты как раз такой человек, и я не льщу тебе. Просто хороший журналист должен обладать всеми этими качествами. Я прочел твою книгу «Тамплиеры», и это было весьма интересно. Понятно, свою роль сыграл тот факт, что я был знаком с твоим отцом и знаю, кто ты такой. Как я догадываюсь, после дела Веннерстрёма тебе пришлось уволиться из журнала; в любом случае тебе не пришло бы в голову уходить по собственному желанию. Стало быть, на данный момент у тебя нет постоянной работы, и не нужно особенно напрягаться, чтобы понять: скорее всего, у тебя начинаются финансовые трудности.

– Поэтому вам выпал удобный случай и вы намерены воспользоваться моим положением? Так, что ли?

– Возможно, ты и прав. Но, Микаэль… можно, я буду так тебя называть? Я не собираюсь лгать или изворачиваться. Я слишком стар для подобных трюков. Впрочем, можешь послать меня куда подальше, если откажешься мне помочь. Тогда мне придется нанять кого-нибудь другого на эту работу.

– Я, в принципе, не против. Но скажите на милость, какую же работу вы хотели бы мне предложить?

– Встречный вопрос: что тебе известно о семье Вангеров?

Микаэль растерялся.

– Вообще-то лишь то, что я успел прочесть в Интернете, после того как в понедельник мне позвонил Фруде. В свое время «Вангер» был одним из ведущих промышленных концернов Швеции, но сейчас он явно уступил свои позиции. Генеральный директор – Мартин Вангер. Ну, может, я знаю еще кое-что… Но что конкретно вас интересует?

– Мартин… Он – дельный парень, но по большому счету не умеет держать удар. Он не способен управиться в кризисной ситуации. Мартин собирается модернизировать производство и провести ребрендинг. Без этого, конечно, не обойтись. Но ему очень трудно реализовать свои проекты и еще труднее обеспечивать финансирование. Двадцать пять лет назад концерн «Вангер» с успехом конкурировал с империей Валленбергов. В Швеции у нас трудились сорок тысяч человек. Мы обеспечивали рабочие места и исправно платили огромные налоги в казну. Сегодня большинство этих рабочих мест переведены в Корею или Бразилию. Сейчас у нас заняты всего около десятка тысяч человек, а через год или два, если Мартину не удастся выкарабкаться из кризиса, мы, скорее всего, станем предприятием с пятью тысячами работников, занятых в основном на мелких производствах. Словом, концерн «Вангер» канет в Лету, и все о нем забудут.

Микаэль кивнул. То, что рассказывал Хенрик Вангер, в целом совпадало с теми выводами, к которым он пришел сам, проведя некоторое время за компьютером.

– Концерн «Вангер» по-прежнему является семейным предприятием, одним из немногих в стране. Приблизительно тридцать членов семьи являются миноритарными акционерами разного масштаба. В этой структуре всегда заключалась и сила концерна, и его слабость.

Хенрик Вангер помолчал. Затем продолжил, и голос его стал жестче:

– Микаэль, потом ты сможешь задавать мне вопросы… Но поверь мне на слово: я терпеть не могу большинство членов семейства Вангеров. Повезло же моей семье… Большинство моих родственников – грабители, скряги, деспоты и дебилы. Я руководил концерном тридцать пять лет. И все это время мне приходилось сражаться – не на жизнь, а на смерть – с остальными членами моей семьи. Представь себе, что твои злейшие враги – не конкуренты, не государство, а твои же собственные родственники…

Он сделал паузу.

– Я сказал, что хочу, чтобы ты сделал для меня две вещи. Во-первых, чтобы ты написал историю семьи Вангеров. Впрочем, можешь называть ее моей биографией. Это будет не какая-нибудь смиренная церковная проповедь, а история ненависти, семейных скандалов и безграничной алчности. Я предоставлю в твое распоряжение все свои дневники и архивы. Ты получишь доступ к моим самым сокровенным тайнам и право публиковать любой обнаруженный тобою компромат – без всяких препятствий. На фоне этой истории сам Шекспир покажется просто автором развлекательных баек.

– Но зачем вам это?

– Зачем я хочу опубликовать скандальную историю нашей семьи? Или почему эту историю должен написать ты?

– И то, и другое.

– Честно говоря, меня не волнует, будет ли издана эта книга. Но я считаю, что эту историю следует составить и напечатать, пусть даже в одном экземпляре, который ты отдашь в Королевскую библиотеку. Я хочу, чтобы эта история, когда я умру, стала достоянием будущих поколений. Причина элементарная – месть.

– Но кому вы хотите отомстить?

– Можешь мне не поверить, но даже будучи капиталистом и промышленником, я пытался оставаться честным человеком. Я горжусь тем, что с моим именем связано представление о человеке, который не бросает слов на ветер и выполняет обещания. Я никогда не играл в политические игры и всегда шел на переговоры с профсоюзами. Некогда даже Таге Эрландер[47] меня уважал. Этические вопросы вовсе не кажутся мне праздными. Я гарантировал хлеб насущный десяткам тысяч людей, я заботился о своей команде. Кстати, Мартин придерживается той же позиции, хотя мы с ним очень разные – и по характеру, и по воспитанию. Он тоже пытается соблюдать этические постулаты. Наверняка нам не все удавалось, но в целом мне особо нечего стыдиться.

– К сожалению, я и Мартин – белые вороны в нашей семье, – продолжил он. – Сегодня судьба концерна оказалась под угрозой, и тому есть много причин. В том числе – алчность и недальновидность, которую проявляли многие мои родственники. Если ты решишь мне помочь, я в деталях объясню, как они вели себя и как все это в конце концов негативно отозвалось на судьбе концерна Вангеров.

Микаэль на время задумался, затем проговорил:

– Что ж. Я тоже буду с вами честен. Чтобы написать такую книгу, мне потребуется не один месяц. Представьте себе, что меня не тянет, да и просто не хватает сил браться за такую работу.

– Надеюсь, что я смогу тебя уговорить. Я хочу, чтобы ты как журналист препарировал этих типов. Потому и предлагаю написать историю семейства Вангеров именно тебе. Так что можешь смело внедряться в архивы нашей семьи.

– Вряд ли я возьмусь за это. Но вы сказали, что вам понадобятся от меня две вещи. А пока я услышал только ваше предисловие. В чем же заключается ваша вторая просьба?

Хенрик Вангер с большим трудом встал, принес с письменного стола фотографию Харриет и водрузил ее перед Микаэлем.

– На самом же деле мне нужно, чтобы ты разгадал одну загадку. В этом и заключается моя основная просьба.