Настя, джинн и Новый год - Евгений Викторович Шалаев

уже было невозможно. А вот цвет халата старушки и толстых шерстяных колготок с большими дырками на обвислых коленках, которые она одела сейчас, еще вполне угадывался. Сквозь пятна засохших остатков еды и прочего мусора, прилипших к домашней одежде, просматривался оранжевый оттенок. И у халата, и у колготок. Очень, похоже, любила Ягуша яркие цвета. Вот только теперь уже навряд ли цвет домашней одежды старушки можно было бы назвать ярким.

Усевшись на теплую печку, за своей хозяйкой молча наблюдала толстая сорока. Птица только недавно вернулась из владений Деда Мороза, где внимательно следила за происходящим. Летала по морозу сорока, конечно, не из любопытства. Она просто выполняла приказ Ягуши.

И вот сейчас рассказала толстая сорока старушке о том унынии, которое царило среди обитателей дома белобородого волшебника. Рассказала о непрерывной работе фабрике за высокой горой и об уставшем Роджере, доставившем Деду Морозу за день тысячи разноцветных сковородок. Рассказала и об огромном количестве пернатых почтальонов, принесших вести об ужасном поведении детей почти повсеместно. Вот все это повествование и вызвало такую дикую и безудержную радость у злобной бабушки.

Не стала только рассказывать сорока, как накормила ее Снегурочка отборным зерном, приняв по ошибке за еще одного уставшего почтальона. Не рассказала птица, как посыпала ей помощница Деда Мороза крылья волшебной пыльцой, в один миг сняв усталость. Не рассказала сорока и о том, как сладко ей спалось в теплом домике для отдыха птиц, приносящих почту хозяину Северного полюса.

Наоборот, полностью оккупировав горячую печку и пододвинув к себе поближе полную миску чечевицы, жаловалась сорока Ягуше на свои замерзшие лапки и пустой желудок. Не очень то, конечно, старушку можно было пронять слезливыми рассказами, и сорока прекрасно это понимала. Но, если бы птица рассказала про обед и отдых в доме Деда Мороза, то сейчас сидела бы голодная и злая на крыше покосившегося домика около трубы, как это частенько бывало и раньше.

Но вот, старушка вдоволь наплясалась. Остановилась, вытерла рукавом рот, подошла к подоконнику, где стоял кувшин с водой, и налила себе полный стакан. Выпив воду залпом, Ягуша снова злобно захохотала, затем погрозила кулаком в окно и снова расхохоталась. Наконец, налив еще один стакан воды, и все так же выпив его залпом, старушка повернулась лицом к печке.

– Так говоришь, олени рыдают навзрыд, – Ягуша посмотрела на сороку и, увидев утвердительный кивок головой, хищно потерла свои ладошки. – Славно потрудился Ветерок. Не зря я его поймала. Скоро, уже совсем скоро все дети на Земле перестанут верить в этого Деда Мороза. Вот ведь, противно мне даже имя его произносить. Но ничего! Скоро никто уже не будет помнить о нем. Я буду отомщена! Жестоко отомщена. А ты пока отдыхай, птица. Завтра снова с утра полетишь за домом этого добренького старика следить. Что нахохлилась? О другом помышляла? На печке полежать, да живот свой, и без того толстый, дармовой едой набивать? И не мечтай! Сейчас ты мой главный шпион. А то все самой, да самой приходится. А мне надо о другом думать. Вот вернется Ветерок, надо ему новое задание какое-нибудь выдать. Чтобы внушил детям, чтобы они летом ловили бабочек, и крылья им отрывали, например. Или руки совсем перестали мыть и зубы чистить. Вот я же не чищу. И ничего, живу! Хотя, это все мелковато как-то. Нужно что-то серьезнее придумать. Чтобы все вокруг задрожали от ужаса. Ох, как же трудно мне! Надо спать ложиться, завтра весь день думать буду. Ну-ка, сорока, улетай с печки. Я на ней спать буду. Лети на шкаф. А завтра с утра самого раннего чтобы у дома Деда была. Метла моя, проследишь за этой толстой птицей. Если что, выметай ее спозаранку. Да только тихо, чтобы было. Меня не вздумайте разбудить. Ох, не поздоровится вам тогда.

Ягуша снова посмотрела в окно, опять захохотала и сделала еще несколько своих нелепых па ногами, высоко подкидывая их по очереди вверх. Затем старушка, закряхтев, взгромоздилась на теплую печку, с которой уже предусмотрительно улетела сорока. Столкнув локтем прямо на пол миску с чечевицей, Ягуша укрылась с головой одеялом, лежавшем на печи, и тут же захрапела.

Сорока, убедившись, что ее хозяйка спит, быстро и бесшумно подлетела к рассыпанной по полу чечевице. Жадно набросившись на зерна, как будто не кушала уже целых два дня, толстая птица за несколько минут полностью расправилась с едой. Затем сорока все также бесшумно взлетела на шкаф и, спрятав голову под крыло, тоже погрузилась в сон.

Отдых сороки, однако, оказался недолгим. Слишком поздно она вчера уснула, сначала рассказывая Ягуше о своих наблюдениях, а потом любуясь злобной радостью хозяйки. Как только в окна старого покосившегося домика Ягуши проник первый утренний свет, метла сорвалась со своего угла возле входной двери, где она стояла до сих пор, подлетела к сороке и концом черенка слегка похлопала птицу по крылу. Сорока попыталась отвернуться от метлы и спрятать свою голову под другим крылом. Но летательный аппарат старушки был неумолим. Раздраженно ткнув черенком сороку посильнее, метла повернулась к птице туго связанными хворостинами и многозначительно помахала рабочим своим концом перед носом сони. Для более пущего эффекта, метла еще и слегка поддала сороке своими хворостинами под зад.

Сорока, поняв, что от метлы так просто не отделаешься, тяжело вздохнула и перелетела на пол. Убедившись, что возле опрокинутой миски не осталось ни одного самого маленького зернышка, птица снова вздохнула и с надеждой посмотрела на свою хозяйку. Но, Ягуша крепко спала и просыпаться, чтобы накормить и проводить свою помощницу на задание, совсем не собиралась. Тогда, снова тяжело вздохнув, сорока поднялась в воздух и полетела по направлению к выходу из дома. Метла тут же метнулась к двери и слегка приоткрыла ее. Сорока вылетела в образовавшуюся щель, и дверь тут же закрылась обратно.

За все время этих недолгих сборов Ягуша даже не пошевелилась. С удовлетворением заметив, что достойно выполнила поручение своей хозяйки, метла быстро заняла свое место в углу. В доме Ягуши воцарилась полная тишина, лишь изредка нарушаемая всхрапываниями самой старушки.

А на улице стоял мороз. Деревья все покрылись инеем. Снег хрустел под ногами зверей, пробегавших в поисках пропитания в эти утренние часы. Сорока быстро добралась до края леса и, усевшись на высокую сосну, нахохлилась, надеясь так сохранить больше тепла. Через несколько минут птица заметила оленя, тащившего пустые сани по направлению к высокой горе.

Роджер, а это был именно он, с самого раннего утра принялся за свою