Жена серийного убийцы - Элис Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет. Решительно нет. Том – самый нежный, добрый и любящий человек, какого я только встречала, и он любит Поппи больше собственной жизни, – отвечаю я, добавив после паузы: – Любого спросите.
– Идеальный семьянин, – бормочет Мэннинг.
– Да, именно так! Вот почему все это выглядит таким безумием. Вы зря тратите время, ухватившись за Тома. Где бы ни находилась сейчас Кэти, он этого не знает. Может же она жить такой жизнью, что ее никак не отследить? Покупки только за наличные, никаких мобильников и соцсетей…
Это обнадеживающее предположение. Хочу спросить, почему они вдруг решили, будто с ней произошло что-то плохое, аж через восемь лет после того, как она покинула страну, но полицейские явно не собираются ставить меня в известность. Ладно, пускай задают свои вопросы – нет смысла лишний раз раздражать их, пока они держат моего мужа взаперти.
– Давайте это мы будем выдвигать всякие версии, если вы не против, – категорично говорит инспектор Мэннинг. Бормочу какие-то извинения.
– Как бы вы описали ваши отношения? – продолжает спрашивать он.
– Как просто замечательные, спасибо, – отвечаю я – пожалуй, немного резковато. – Мы по-настоящему счастливы. Мы создали для себя здесь идеальную жизнь.
– Похоже, вы оба очень много работаете, Бет… Наверное, при таком режиме сложновато находить время друг для друга, особенно с малышом. Зачастую семейные отношения с трудом удерживаются на какой-то прямой и четкой линии, когда к ним предъявляются требования со всех сторон одновременно.
Говорит это Купер, и сразу ясно, что копает она глубже. Нет уж, я на такое не поведусь! Поскольку никакого вопроса она не задала, храню молчание. Максвелл гордился бы мной. Но Купер вроде понимает, в чем дело, поскольку тут же спрашивает:
– Когда вы полностью поглощены своим новым бизнесом да еще и присматриваете за Поппи, а Том проводит много времени на работе или в командировках, как это сказывается на вас обоих?
Стараюсь не торопиться с ответом, попивая кофе и размышляя. Чувствую, что их глаза выжидающе нацелены на меня.
– Конечно, это неизбежно, что даже в здоровых отношениях случается всякое, да и Поппи вынуждает вносить некоторые корректировки… Но она – это лучшее, что с нами когда-либо случалось, и мы оба ее просто обожаем. Том так просто без ума от нее, – отвечаю я с улыбкой. – Мы научились приспосабливаться, и нам удалось сохранить свежесть нашего брака. Том всегда старается, чтобы по вечерам у нас находилось немного времени «для себя», а по выходным мы прекрасно проводим время все вместе.
По-моему, эта оценка вполне соответствует действительности, плюс-минус.
– Во сколько Том обычно возвращается с работы?
– Около шести вечера – или чуть раньше, если удается побыстрей уйти из офиса. Ему нравится проводить время с Поппи, рассказывать ей сказки на ночь… Он договорился с банком об особом режиме работы, чтобы иметь для этого возможность.
– Ладно, – произносит детектив-констебль Купер, опуская взгляд и перелистывая страницы своего блокнота. Потом поднимает голову и какое-то время ничего не говорит, продолжая смотреть мне в глаза, губы ее плотно сжаты. Прижимаю рукой свою задергавшуюся ногу под столом.
– Поскольку у вас «идеальные» отношения, – Купер изображает пальцами раздражающие кавычки, – то, я полагаю, вы и делитесь между собой абсолютно всем? В смысле, у вас ведь нет никаких секретов друг от друга?
Вопрос непростой. У абсолютно любой пары есть хоть какие-то секреты, так ведь? Но если я так скажу, она вывернет мой ответ наизнанку и решит, что я солгала насчет того, насколько хорошие у нас отношения.
«Не рискуй».
– Да, мы делимся абсолютно всем.
Так вот, без лишних слов. Моя консультация с Максвеллом приносит свои плоды.
– Значит, вы знаете, почему он так поздно вернулся домой в понедельник вечером? – Ее взгляд не отрывается от моего.
Вот черт… Этого я не знаю. У меня так и не было возможности спросить его. Я угодила в собственную ловушку. Самое время просто сказать правду.
– Нет, у меня не было возможности это узнать, поскольку инспектор Мэннинг утащил Тома с собой, едва только тот вернулся домой. – Одариваю Мэннинга едкой улыбкой.
– Однако позже тем же вечером он опять вернулся сюда. Разве тогда вы это не обсуждали?
– Я была уже в постели, а потом он, как обычно, очень рано ушел на работу.
Купер медленно кивает.
– В самом деле? – спрашивает она.
Пульс у меня учащается.
– Да, в самом деле, – говорю я. Слышу дрожь в своем голосе. Несомненно, они тоже это уловили. Купер подается вперед; ее лицо теперь настолько близко, что я могу уловить запах кофе в ее дыхании и увидеть напряжение у нее в глазах – эти ярко-голубые искорки на фоне стального серого.
– А вас бы удивило, если б вы узнали, что на следующее утро он не вышел на работу? – спрашивает она.
Неосознанно ахаю. Что? Тома во вторник не было на работе?
Никак не могу оправиться от шока, который только что продемонстрировала. И не могу придумать, что сказать в ответ.
– Тогда приму это как «да». – Брови Купер взлетают вверх, а губы складываются в тонкую линию, пока она строчит в блокноте. Шорох пера, скребущего по бумаге, – единственный звук в комнате.
Глава 22
Бет
Сейчас
Когда я иду в сторону детского садика, моя грудь непроизвольно сжимается – каждый неглубокий вдох словно застревает в легких. Мне велено дать официальные показания в отделе полиции Банбери, как только у меня появится на это время. Серьезность ситуации окончательно проникла мне в мозг, и я перехожу в режим самосохранения.
Том соврал мне.
Мэннинг и Купер оставили у меня мало сомнений на этот счет. Они никак не могли лгать насчет того, что Тома не было на работе. Не сомневаюсь, что при определенных обстоятельствах детективы способны и подтасовать кое-какую информацию, которой делятся с теми, кого допрашивают, но, похоже, это не тот случай. Они сообщили мне, что проверили записи с вокзальных камер наблюдения и не нашли на них Тома, который садился бы на поезд до Лондона, и он так и не появился в банке. Тот факт, что я об этом не знала, сыграет против Тома. Правда, могу предположить, что причина его отсутствия на работе сыграет против него гораздо серьезней. Знают ли уже детективы эту причину? Хотя все равно не пойму, как это может быть связано с тем, что произошло восемь лет назад.
Голову иглой пронзает вопрос: что же он делал,
