Пиратские утопии. Мавританские корсары и европейцы-ренегаты - Питер Ламборн Уилсон

той же мере «коротышкой», в какой его отец слыл «толстяком» – если считать, что его имя является просто искажением «Кортоби») – вот ещё несколько имён к этому списку; упомянем также и Венецию, итальянского ренегата, прославившегося своей дерзостью и отвагой. На этом список ренегатов Сале республиканского периода в основном исчерпывается – с одним важным исключением.

Мурат-рейс «Младший» (также известный как Морат, Джон Барбер, Капитан Джон, Каид Морато) – самый известный из всех морских разбойников Сале, урождённый Ян Янс[19], родился в Харлеме, Нидерланды, год и дата рождения неизвестны.

Как и большинство голландских моряков, которые в конечном счёте приходили к пиратству, Ян Янс начал свою карьеру приватиром у Соединённых провинций в их Освободительной войне против испанцев. Но такой квазизаконный тип ведения войны приносил скорее славу, нежели доходы, и вскоре Янс пренебрегает своими обязанностями и направляется к Варварийскому берегу. Здесь он повёл войну против судов всех христианских государств, не исключая и Голландии, и только в случае нападений на испанцев он поднимал флаг Принца Оранского, отдавая дань уважения своим корням. Сражаясь же против судов других наций, он поднимал красныи турецкий полумесяц3.

Попав в плен к варварийским корсарам у острова Лан-сароте в 1618 году, Янс в Алжире отрёкся от христианства – и хотя его обращение в ислам и могло быть совершено под принуждением, оно, видимо, глубоко на него повлияло, поскольку Мурат никогда не обращался с просьбами о помиловании и не проявлял ни малейших признаков желания вернуться в лоно христианства. Он принялся за своё ремесло под началом великого алжирского корсара Сулейман-рейса (который также мог быть по происхождению голландцем), скончавшегося, однако, в следующем, 1619 году. Мурат демонстрирует собой превосходный пример связей между Алжиром и Сале, поскольку теперь он постоянно перемещался между ними, словно человек, имеющий двойное гражданство.

Вот что Госс писал о Мурате:

Сначала он участвовал в походах как товарищ знаменитого корсара, известного как Сулейман-рейс Алжирский, но после смерти своего покровителя в 1619 году обосновался в Сале. Этот порт («имя его вызывало негодование во всём христианском мире»), находясь на побережье Атлантического океана, всего в пятидесяти милях от Гибралтара, был чрезвычайно удачно расположен для занятий новой формой пиратства, ведь пираты могли устраивать засады на всё, что проходило через пролив, и стремительно настигать купеческие суда, шедшие из Вест-Индии и Гвинеи. Флот Сале не был велик, где-то в общей сложности 18 кораблей, и эти суда были небольшими, поскольку отмель в гавани не позволяла проходить кораблям с глубокой посадкой, если их предварительно не разгружали.

Номинально порт признавал власть императора Марокко, но вскоре после прибытия Янса салийцы объявили себя независимыми и организовали по сути пиратскую республику, управлявшуюся советом из 14 жителей города с председателем, бывшим также и адмиралом. Первым из них стал наш голландец, и чтобы продемонстрировать своим недавно обретённым соотечественникам, насколько полно он слился с ними, он женился на мавританке, хотя и оставил жену с семьёй в Харлеме4.

Другие источники утверждают, что Мурат был назначен наместником Сале марокканским султаном Мулай Зайданом в 1624 году, однако такое разночтение скорее всего происходит из того обстоятельства, что султан, желая сохранить хотя бы внешний блеск суверенности, лишь согласился с fait accompli[20] избрания Мурата. Мы можем предположить, что Мурат был харизматичным и по-настоящему талантливым лидером, обладавшим качеством, которое пираты ценили выше всех прочих, – удачей. Мы можем предположить, что он был горячим сторонником корсарской республики и, возможно, её главным идеологом, так же как и первым избранным адмиралом. Можно пойти ещё дальше и допустить, что человек с таким очевидным интеллектом и храбростью обладал определённой степенью политического мышления и революционного рвения.

Под умелым руководством Янса дела процветали, и вскоре ему понадобился помощник. На этот пост он выбрал своего земляка, Матиса ван Бостеля Остерлинка. Этот вице-адмирал отметил своё назначение по примеру своего командира – обратившись в магометанство и женившись на четырнадцатилетней испанской девушке, несмотря на то, что у него имелись жена и малолетняя дочь в Амстердаме.

Благодаря взятым на море трофеям и своим привилегиям адмирала, включавшим все сборы за стоянки на якоре, лоцманские сборы и другие портовые доходы, а равно и доходы от награбленных товаров, Янс вскоре стал необычайно богатым человеком. Тем не менее ему иногда надоедала деловая рутина, пират в нём брал вверх и он отправлялся в плаванье. Во время одной из таких экспедиций, когда в ноябре 1622 года он искал фортуну в Ла-Манше, у него закончилась провизия и он был вынужден зайти в нидерландский порт Вере, чтобы пополнить запасы. Это был рискованный поступок, но адмирал Сале являлся подданным Императора Марокко, недавно заключившего договор с Соединёнными Провинциями, поэтому Ян мог легально воспользоваться портовыми привилегиями, хотя встречен был холодно. Первыми из поднявшихся к нему на борт были его голландская супруга, госпожа Янс, вместе со всеми младшими Янсами. «Его супруга и все его дети, – писал современник, – поднялись на борт, чтобы умолять его оставить корабль; так же поступили и родители членов команды, но они не смогли в этом преуспеть, поскольку эти люди (команда голландцев-ренегатов) были слишком злы на испанцев и слишком сильно жаждали добычи». Команда не только осталась со своим капитаном, но и пополнилась новобранцами, несмотря на суровый приказ городских властей, никому не разрешавший поступать на службу на это судно. Но Голландия из-за почти полувековой войны с Испанией переживала нелёгкие времена, и молодёжь Вере скорее поддавалась искушению заполучить лёгкий заработок, одновременно нанося удары своему старому врагу, чем страшилась недовольства властей. Когда Ян покинул Вере, на его борту оказалось куда больше людей, чем было до прибытия в этот порт.

Спустя несколько лет, в середине зимы, Янс снова объявился в Голландии, на этот раз после того, как он едва не потерпел крах. Неподалёку от побережья он встретил большой корабль, шедший под голландским флагом. Мгновенно позабыв о договорённостях, Ян, «зачарованный этим прекрасным кораблём, попытался захватить его» – и вполне возможно, что в случае успеха юристы сумели бы найти для него способ вновь претендовать на привилегии по соглашению. Но всё пошло совсем по-другому: как только он сблизился с судном, голландский флаг был спущен, вместо него взвился испанский штандарт, и через мгновение испанские солдаты хлынули на его палубу. Оказавшись в невыгодном положении, пираты с трудом смогли сбежать после жестокой схватки, потеряв убитыми и ранеными множество членов команды. И были рады, что благополучно добрались до гавани