Остров жертвоприношений - Дуглас Брайан

Однако мысль о мародерстве показалась молодому человеку отвратительной даже теперь, когда он умирал от голода. Впрочем, его щепетильность была вознаграждена: какая-то пожилая женщина привела его к себе, умыла и заставила съесть целую миску похлебки.

– У меня есть сын твоих лет, – объяснила она. – Тоже, небось, где-нибудь шатается, голодный и бесприютный. Когда я привечаю таких, как ты, я всегда думаю: может быть, и моего парня какая-нибудь добросердечная женщина угощает…

– Может быть, – пробормотал Гжегош. – Я сейчас засну, матушка, а вы меня разбудите на рассвете. Мне нужно ехать.

– Куда ты так торопишься?

– Разбойники похитили мою невесту, и я гонюсь за ними. – В одной короткой фразе Гжегош описал все случившееся с ним. Он сам удивился тому, как мало слов понадобилось для того, чтобы передать то горе, которым он был сейчас охвачен.

Женщина все поняла. Она действительно подняла своего гостя на ноги еще до света.

– Поезжай! – сказала она. – Да хранят тебя боги!

– Пусть они помогут мне найти мою невесту, – пробормотал Гжегош, садясь в седло.

Он уехал, а пожилая женщина долго смотрела ему вслед, и по ее лицу катились слезы.

Несколько раз Гжегошу казалось, что он настигает своих врагов, но они всегда оказывались за горизонтом – он ни разу их так и не увидел. Только хохот незримого существа звучал ближе.

Наконец, обессиленный от голода и усталости, он свалился с коня и потерял сознание. Эта произошло на четвертый день погони.

Гжегош очнулся ночью от холода. Конь исчез – должно быть, убежал и сейчас спокойно пасся где-нибудь вдалеке.

Гжегош с трудом поднялся.

Ноги его дрожали, как у новорожденного теленка. С трудом он сделал несколько шагов. Перед глазами все плыло. Прохлада и темнота оказывали на молодого человека живительное действие: скоро он уже с удивлением обнаружил, что худо-бедно тащится вперед.

Конечно, с утратой коня Гжегош потерял всякую надежду настичь похитителей. Но, может быть, он все-таки успеет… Может быть, он окажется в городе прежде, чем Ксану продадут.

У него не было никакого плана. Он просто шел за ней, как будто привязанный невидимой нитью, и не существовало на земле такой силы, которая могла бы оборвать эту связь.

Он проделал долгий путь до берега Моря Запада. Для того, чтобы не умереть от голода в пути, Гжегош нанялся в караван, идущий на запад, носильщиком и слугой. Гордый молодой воин, никогда в жизни никому, кроме стариков своей деревни, не угождавший, вынужден был носить вещи совершенно чужого ему избалованного человека да еще выслушивать его, с позволения сказать, шуточки.

Наниматель Гжегоша был чудаковатый бритунский аристократ, которому вздумалось отправиться в путешествие. Он набрал с собой целую гору бесполезных предметов, запакованных в корзины, и нанял только одного верблюда. Сам он ехал верхом на лошади, присоединившись – за плату – к большому торговому каравану. Место в караване обеспечивало ему защиту от разбойников, которые могли бы напасть на одинокого путешественника, а также избавляло от необходимости каждый вечер заботиться о ночлеге.

Скоро выяснилось, что путешествовать без слуги – некомфортно. Поэтому господин Олдвин (таково было имя бритунца) начал озираться по сторонам в поисках подходящего человека.

И очень скоро его взор натолкнулся на Гжегоша.

Произошло это в захолустной гостинице крохотного городка неподалеку от Самарры. Гжегош сидел на ступенях, свесив голову и бессильно уронив в пыль руки. Он совершенно отчаялся. Ни коня, ни еды, ни денег, ни даже возможности заработать. Как он будет продолжать погоню?

Но тут боги, к которым он до сих пор взывал совершенно тщетно, кажется, решили снизойти до горя молодого человека. На Гжегоша упала чья-то тень.

Он поднял голову и увидел, что на него с интересом взирает прелюбопытнейшая личность. Менее всего Гжегош ожидал увидеть нечто подобное в такой глуши. Олдвин был одет с изысканностью, которая сделала бы честь и королевскому дворцу. В руке он держал маленький хлыстик с костяной рукояткой. За поясом, там, где все нормальные люди носят кинжал, у него торчали восковые таблички для заметок.

– Кажется, ты в некотором жизненном затруднении! – произнес Олдвин, рассматривая Гжегоша.

Молодой человек в ответ двинул бровями и покривил рот. Ему показалось, что этот богатый, благополучный бездельник попросту издевается над ним. А давать кому бы то ни было пищу для насмешек Гжегош не собирался. В той ситуации, в которой он оказался, любой ответ поставил бы его в глупое положение. И потому Гжегош попросту промолчал.

Олдвин хмыкнул.

– Кажется, ты считаешь меня невежливым, но, с моей точки зрения, куда более невежливо было бы пройти мимо и сделать вид, будто не замечаешь собрата в затруднительном положении.

Гжегош наконец снизошел до разговора:

– Кажется, ты назвал меня «собратом»? Спешу развеять заблуждение! Я вовсе не собрат какому-то богачу, у которого всех забот – запылившиеся сапоги!

– Кстати, о запылившихся сапогах, – невозмутимо произнес Олдвин. – Мне позарез нужен кто-то, кто чистил бы мои сапоги. Куда ты направляешься, мой юный друг? Только не пытайся говорить мне, будто ты местный житель! Ты совершенно на них не похож. Твое лицо носит отпечаток страдания, в то время как лица окружающих представляют собою как бы некие стертые подушечки, лишь ожидающие, когда кто-нибудь милосердно нанесет на них отпечаток…

– Я голоден, – сказал Гжегош. – Я не стану говорить с тобой на голодное брюхо.

– Превосходно! – вскричал Олдвин. – Дело пошло! На такой ответ я и рассчитывал.

Очень скоро он уже сидел рядом с Гжегошем и угощал его запасами из своей походной сумки – преимущественно то были сладости и фрукты, а также сыр, отвратительный на вкус, с комочками плесени. По словам Олдвина, это был очень дорогой сорт, пользующийся популярностью в некоторых странах. «Даже в Аквилонии небольшой кусок такого сыра стоит целое состояние!»

– По-моему, это сущая гадость, – отозвался Гжегош, поглощая «страшно дорогой сорт» с устрашающей быстротой.

– Итак, – сказал Олдвин, когда с трапезой было покончено, – тебе нужен кто-то, кто будет давать тебе еду, а мне необходим человек, который будет чистить сапоги, выслушивать мои жалобы и выполнять тысячу моих никчемных распоряжений. Без такого человека я чувствую себя неполноценным.

– Тебе нужен слуга, – подытожил Гжегош.

– Ты весьма догадлив. Я хочу сказать – догадлив для неотесанного мужлана, – заявил Олдвин.

– Оскорбления обязательны? – поинтересовался Гжегош. – Учти, теперь я сыт и могу передумать.