Одноклассницы - Дикий Носок

своя дочка есть. И ту, другую, она и на пушечный выстрел не подпустит к своей Дашке из боязни, что та ей навредит.

Родственники, как известно, бывают полезными и бедными. Самым полезным, по наблюдениям Марины, в «клане Сопрано» был ее муж. Он все время кого-то куда-то пристраивал, будь то институт или хороший нарколог, о чем-то хлопотал, будь то отобранные за пьянку водительские права или машина навоза на дачу, порой просто платил, например, за похороны бедных родственников. В финансовые взаимоотношения мужа с родней Марина не вмешивалась. Берегла нервную систему. Он был вполне состоявшимся и состоятельным человеком. Хватало всем. Вот только интересно, если с мужем что-нибудь случится, скинется ли «клан Сопрано» хотя бы на похороны?

Елена. 26 лет.

«Леночка, Леночка, ну как же Андрюшенька?» – бабка Таня ходила за ней следом, будто приклеенная и нудела, не переставая.

«Ба, ну сколько можно объяснять?» – зло спросила Елена. – «Мне нужно выйти на работу уже завтра, а еще доехать до Москвы и устроиться. Посидишь с ним пару дней, а в пятницу мать его заберет».

Мать, правда, была не в курсе своего якобы обещания. Лена к ней даже соваться не стала. Знала – бесполезно. Во-первых, мать работает. Во-вторых, придерживается устаревших взглядов на жизнь. Это, мол, твой ребенок, ты должна заботиться о нем сама, а они с отцом лишь помогать по мере возможности.

А кто позаботится о ней самой? Ей уже двадцать шесть. Если Елена не устроит свою жизнь сейчас, то не устроит ее никогда. Такой шанс может больше не подвернуться. Не может она сейчас взять ребенка с собой. Ну куда она его денет? Потом, когда обустроится, зацепится, возьмет. Наверное. Родители вполне могли бы ей помочь, взять внука хотя бы на время. Но эти их принципы! Пропади они пропадом. Оставалась только бабушка Таня. Она, конечно, старенькая, но еще крепкая старушка.

3-х летний Андрюша, быстро освоившись в новой обстановке, носился по квартире и кричал: «Я спрятался. Ищи меня, ба!» Он был шустрым, активным, игривым. У Лены через четверть часа нахождения в его компании начинала болеть голова. В детский сад Елена Андрюшу не отдавала. Лень было собирать бумажки. Да и необходимости до недавнего времени не было, сыном занималась няня. Андрюшин отец исправно снабжал ее средствами к существованию и оплачивал съемную квартиру. Но бизнес – дело непредсказуемое. Этот неудачник разорился! Елена готова была скрежетать зубами от злости. Андрей-старший и дальше был готов помогать сыну, вот только предлагаемая сумма Елену никак не устраивала. А о квартире и вовсе не было речи. Ей с сыном предлагалось вернуться к родителям. Последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, было предложение ей, Елене, поискать работу. Взгляд, которым она тогда смерила это ничтожество, должен был испепелить его на месте и кристаллизовать пепел в алмазы.

Работу искать и в самом деле пришлось. Чего ей стоило получить это предложение в Москве! Она не упустит его ни за что на свете.

«Баба Таня,» – просительно, как в детстве, заканючила Елена. – «Я знаю, что он невыносимый говнюк. Ну посиди с ним пару дней всего, я прошу.»

«Ну что ты, Леночка, разве можно так о мальчике? Да только как же я за ним услежу? Руки то, руки мои,» – и подняла кисти повыше к Лениным глазам. Смотреть на бабкины руки лишний раз Елене было противно. Скрюченные, с распухшими, покрасневшими суставами на пальцах, застывшие в своем болезненном уродстве. – «Я ведь даже пуговичку ему застегнуть не смогу или ноготочки подстричь. Да и сил у меня нет за ним бегать, уж больно шустер. Ну как не догляжу? Боязно мне, деточка.»

Сдерживая злость и нетерпение Лена принялась с новой силой убеждать бабку: «Баба Таня, ну кто, если не ты? За мной же доглядела, и с ним справишься. А пуговички застегивать не надо. У него футболок полно.» И пнула ногой объемную сумку с детскими вещами. Лена, как бывалая гиена, чувствовала, что бабка уже внутренне сдалась, оставалось дожать чуть-чуть.

Через четверть часа она выскочила из бабкиного подъезда и торопливо запрыгнула в поджидавшее такси. Все. Она свободна, как ветер. А тут родители и бабка сами пусть разбираются. Баба Таня стояла у окна и смотрела на стремительно убегающую внучку. Андрюша дергал ее за подол. В душе у бабы Тани шевелилось нехорошее предчувствие.

Марина. 26 лет.

На встречи выпускников Марина не ходила. Никогда. Не осталось у нее таких уж приятных воспоминаний о школе, что хотелось бы их освежить, увидев знакомые лица. Зато Оксана их обожала, как источник массы разнообразной информации. До сплетен она была большой охотницей. Они расположились в зале, попивая винцо в ожидании Ирины. На диване между ними сучила ногами трехмесячная Даша.

«Ну и зря! Интересно же посмотреть на все эти рожи,» – осуждающе сказала Оксана.

«Вот ни капельки не тянет. А самое интересное ты мне и так расскажешь.»

«А то,» – заверила подруга и приступила. – «Галину то нашу Викторовну совсем разнесло. Как бочонок на подставке на своих коротких ножках. Опухшая какая-то, раздутая, сопит при каждом вздохе, точно сломанный сифон. Болеет чем-то, наверное.»

«Так ей и надо,» – мстительно протянула Марина. Удивительно, насколько крепко врезаются в память детские обиды. Упоминание бывшего классного руководителя до сих пор заставляло её морщиться, словно застарелая мозоль, дающая о себе знать всякий раз, когда приходится надевать узкие туфли.

«Ты знала, что Шматков сидит за изнасилование и убийство?»

Марина поперхнулась: «Ну чего-то подобного от него и ждали. Недаром в школе все учителя говорили, что по нему тюрьма плачет. Теперь он на своем месте. А кого убил то?»

«Вот в этом то самый прикол и есть. Парня.»

«Мужика то есть?» – поперхнулась Марина, думая, что ослышалась. – «Он изнасиловал мужика? Не может быть. Он же меня в школе за сиськи хватал.»

«Видать, они ему не понравились. Вот он и переориентировался. А Машков уже вышел, кстати.»

«Он на встречу выпускников приходил?»

«Нет, слава Богу. Шурик Бузалев сказал.»

«А он не сидит?»

«И не думал. Он, кстати, вполне нормальный. Какой-то совместный бизнес у них с братом. То ли строят чего, то ли ремонтируют.»

«Надо же. А ведь ничего не предвещало. Был таким же дураком, как и все. С кем мы учились? Как мы выжили вообще? Давай за это выпьем.»

«Гусева оказывается замуж давно вышла,» – сообщила Оксанка, зажевывая маслинкой.

«Кто этот отчаянный смельчак? Не из наших?»

«Шутишь? Кто из наших женился бы