Инстинкты человека. Попытка описания и классификации - Анатолий Протопопов

Внешних же признаков, позволяющих распознать близкое генетическое родство не так уж и много, особенно, если вести речь о каких-то не слишком высокоинтеллектуальных существах. Фактически, основным сигнальным признаком такого рода является факт длительного совместного проживания. С одной стороны - этот признак достаточно надёжен, так как принадлежность той или иной генетической общности, и проживание на ограниченной общей территории - вещи взаимосвязанные; с другой - он малоселективен. Другими словами - ориентируясь на совместность проживания, сложно отделить родных братьев от, скажем, троюродных, и даже более отдалённой родни, более подпадающей под определение "соплеменник". Довольно метко эту мысль сформулировал Докинз в [2] - "механизм родственного отбора не "требует" чёткой идентификации организма как родственного". Плохо ли это? С позиций краткосрочной заботы о ближайших родственниках, это конечно не здорово. Но как мы уже знаем, всякая неточность стремления к краткосрочным целям, открывает (в принципе, конечно) перспективы достижения целей более долгосрочных! В данном случае - неточность идентификации непосредственных родственников расширяет круг возможных получателей и дарователей родственного альтруизма - вплоть до всего племени, нации, и в пределе - всего человечества. Что, в свою очередь, повышает степень долгосрочности достигаемых целей такого поведения, и, соответственно - долговременность процветания нас как вида.

Принятие во внимание других признаков генетической общности принципиально дела не меняет. Степень родства членов, скажем, племени в большинстве случаев уверенно отлична от нуля - ведь это репродуктивно довольно-таки изолированные группы, и поэтому сходство типичных черт лица, фигуры, привычек, и т.п., характерные для племени, сопоставимы со сходством тех же внешних признаков, характерных для ближайших родственников. Поэтому мы полагаем т.н. "национальную" консолидированность фактически вариантом родственной, хотя в смысле арифметики родства поддержка столь далёких родственников и малоцелесообразна. Опять же - реальная степень генетической общности в каких-то конкретных случаях может и не быть высокой (собственно, её может не быть вовсе), но поскольку инстинктивные механизмы срабатывают на вполне формальные внешние признаки, РК может срабатывать и в таких расширенных вариантах. Да, конечно, люди, составляющие какой-то социум - это не клетки, составляющие организм; их поведение (реакция на окружающее) определяется не только генами. Человек может любить своего брата (и даже ребёнка) вполне разумно, тем не менее - законы генетики для них отнюдь не отменяются. Более того - идеалистически настроенные граждане такую разумную любовь скорее всего назовут циничной и ненастоящей, приветствуя как раз иррациональную и безотчётную её форму, характерную именно для инстинктов. Но так или иначе - генетическая целесообразность поддержки родственников никуда не исчезает, и обеспечивает эмоциональный фон, поощряющий эту поддержку. Стало быть, всё вышеизложенное распространять на людей вполне оправдано. Хотя и, возможно, с оговорками.

РК несомненно является эволюционной родоначальницей всех видов неродственных консолидаций, и часто с ними сочетается (к примеру - родственные чувства к двоюродным братьям, и более далекородственным соплеменникам могут усиливаться реципрокальными отношениями между ними; почтение к родителям может приводить к сугубо вертикально-консолидированным отношениям).

Вряд ли стоит сомневаться, что РК является "расширенной версией" родительских инстинктов, и продолжает быть с ними тесно связанной.

2. Неродственная изоляция

У многих любовь к Отечеству заключается в ненависти ко всему иноземному.

У этих людей и набожность, и религиозность, и Православие заключаются

в одной бессознательной и бесцельной ненависти к власти Папы.

Инстинкт неродственной (групповой) изоляции (парохиализма) - это "изнанка" родственной консолидации, её неотъемлемая составная часть, как вторая сторона монеты. Суть эволюции - в конкуренции геномов; а потому нелюбовь к носителям чуждых генов в той же степени способствует процветанию своего, в какой ему способствует любовь к родственным, рассмотренная нами только что. Сцепленность родственной консолидации и неродственной изоляции подтверждается той давно подмеченной закономерностью, что популяции, наиболее резко отграничивающие себя от соседних, и наиболее резко конфронтирующие с ними, отличаются наиболее сильными родственными связями, родственной и клановой спаянностью внутри самих себя.

Неродственная изоляция - крайне важное явление в нашем, да и не только нашем обществе. Исследования показывают [9], в истории человечества большинство войн так или иначе питались этим инстинктом. Разумеется, война, особенно в современном обществе - это мощный источник обогащения для некоторых персон или групп, но при отсутствии должного эмоционального (читай - инстинктивного) фона никакие деньги не сработают. Ну не воюют Англия с Норвегией за Северное море - при всёх его огромных богатствах! И наоборот - если этот фон очень силён, то война может вспыхнуть при полном отсутствии материально заинтересованных лиц (да и вообще материальной заинтересованности). В качестве яркого примера такой "нематериальной" войны можно привести геноцид в Руанде в 1994 году. Другое дело, что эти заинтересованные лица, скорее всего, не замедлят появиться чуть позже - и "не упустить свой шанс", эксплуатируя в личных целях инстинкты других людей. Но, опять же - сначала инстинкт, а затем - расторопные дельцы, спешащие погреть на нём руки.

В этом инстинкте можно выделить два модуля:

Модуль ксенофобии

Проявляется в неприязни и враждебности ко всем индивидам, не входящим в текущие объединения данного индивида - особенно, если имеют место какие-то намёки на генетическую отличность. По мере снижения визуально определяемой степени родства, степень настороженности, неприязни, враждебности и презрительности возрастает, достигая максимума по отношению к особям и группам, визуально определяемые генетические различия с которыми лежат вблизи границы скрещиваемости. Это или наиболее близкие другие виды (для людей - обезьяны, особенно - человекообразные), или генетически наиболее далёкие представители своего вида (другие расы). Более далёкие виды как таковой ксенофобии не вызывают, так как вряд ли являются широкими конкурентами в данной экологической нише, и не представляют опасности, связанной с реальной или мнимой возможностью гибридизации и рождения гибридного потомства с пониженной адаптивностью. Интересно, что ксенофобия (реализуемая, правда, другими средствами), отчётливо наблюдается уже у микроорганизмов [38].

Социальные психологи хорошо изучили сущность межгрупповых конфликтов, а также поведенческие и когнитивные процессы, которые их сопровождают. Меньше известно о том, откуда эти процессы берут начало. В частности, работают ли наши стратегии межгруппового взаимодействия при отсутствии специфического для человека жизненного опыта?

Исследователи рассмотрели межгрупповые предпочтения у макак-резусов (Macaca mulatta), и обнаружили доказательства того, что виды, не относящиеся к людям, инстинктивно отличают лица членов своей социальной группы от лиц членов других групп, и демонстрируют более высокий уровень настороженности по отношению к чужим.

Кроме того, было обнаружено, что макаки инстинктивно ассоциируют новых субъектов с конкретными социальными группами, и проявляют бОльшую бдительность к субъектам, не входящим в группу.

Наконец, был разработан специальный тест, который выявил тот факт, что макаки, подобно людям, "автоматически" оценивают членов своей группы позитивно, а членов другой группы - негативно.

Таким образом, эти исследования показывают, что характер мыслительных процессов, могущий приводить к формированию межгрупповой напряжённости, может корениться в филогенетически древних механизмах [23].

Как и всякий инстинкт, ксенофобия может возбудиться и сугубо формальным признаком - приверженностью другому спортивному клубу, и даже другой причёской, т.е. любым признаком, указывающим на принадлежность к другой общности. Крайне широко распространена ксенофобия на религиозной почве и наиболее сильна она у различных течений одной веры, различия между которыми относительно невелики. Например, очень высок накал антагонизма между различными течениями внутри ислама или внутри православия. В то же время, оба этих течения сравнительно терпимо относятся к, например, буддизму или синтоизму. В этом можно усмотреть параллели с ксенофобией по отношению к особям и группам, генетические различия между которыми лежат вблизи границы скрещиваемости: приверженцы совсем другой веры вызывают меньшую неприязнь; часто это даже не неприязнь, а что-то вроде жалости к "братьям меньшим", и рационализируется обычно как снисходительное сочувствие к заблудшим приверженцам "неправильной" веры. Они ведь не представляют серьёзной опасности "гибридизации" и эрозии именно этого течения веры - чем дальше отстоят вероучения, тем менее вероятен переход из одной в другую и какое-то догматическое влияние. Аналогично фанат одного футбольного клуба испытывает более напряжённые чувства к фанатам другого футбольного клуба, но менее - к фанату, например, клуба альпинистов или автогонщиков.