Слава для Бога - Дед Скрипун

такие раны невозможно вылечить, они на некоторое время перестают кровоточить, но вновь и вновь режут душу болью, всплывая в воспоминаниях картинами свершенного греха. Имя им – Совесть.

— Ты так это сказал, словно лично с ним знаком. — Хмыкнул воин. — Надеюсь, что так и произойдет. Мне очень хочется увидеть своего сына, рожденного от той, кого я любил. — Он не на долго замолчал и тихим шепотом поправился. — Кого люблю.

— Увидишь. — Нечеловеческий голос прозвучал из темноты.

Захлопали крылья и на плечо вздрогнувшего от неожиданности Богумира сел огромный черный ворон. — По здорову, други. — Каркнула птица и склонив голову посмотрела черными капельками глаз, с отражающимся там костром, на изгнанного бога. — Как живете — можете?

— Чур меня. — Вскочил и отмахнулся от него Лютень. — Вот ведь диво дивное, напугал шишига баянная! Как тать подлый из потёмков выскочил. Это твой что ли? — Кивнул он парню скосившись на ворона.

Богумир поначалу растерялся, слишком уж неожиданно появилась птица, но быстро узнал гостя и сообразил, что старый знакомец не просто так тут появился и опустился ему на плечо, явно что тут без вмешательства Прави не обошлось, видимо Орон явился по делу.

— Мой. — Кивнул Богумир. — Давно не было, думал бросил. Ан нет. Вернулся. Оголодал наверно.

Ворон каркнул, словно усмехнулся, моргнул скошенным глазом, хитро подмигнув, одобряя правильные слова, и принялся деловито чистить перья, как будто ни только что прилетел, а все это время сидел на плече.

— Здоровый, однако. Крупный... — Уважительно хмыкнул Лютень. — Первый раз такого вижу. — Что он там прокаркал, когда прилетел? Говорят, что вороны судьбу предсказывают. — Глаза воина загорелись нетерпеливым любопытством.

— Не обращай внимания. Что может предсказать глупая птица. Выучил несколько слов вот и сыплет ими попусту. — Усмехнулся Богумир.

— Кар! — Нахохлился возмущенный его словами пернатый, и посмотрев с укоризной сыну бога в глаза, обиженно отвернулся.

- Глянь. Обиделся. – Рассмеялся Лютень. – Словно понял тебя. Вот же чудо – чудное.

Поговорить со старым знакомым удалось, только когда сменили караул. Пришлось долго ждать, когда Лютень наконец натешит свое любопытство восхищаясь большой, умной птицей и уйдет наконец спать, потом ждали, когда перестанет оглядываться на них заинтересованный, заступивший на пост новый стражник, и только когда все наконец успокоилось, разговор состоялся.

— Зачем прилетел? — Задал вопрос Богумир, который его больше всего беспокоил. — Я только-только избавился от прозвища «блаженный», теперь ты появился, и вновь навлечешь нездоровое внимание. Мне лишние любопытные видаки не нужны.

— Привет от мамки с папкой, да деда гневливого принес. — Каркнул усмешкой гость. — Или ты не рад видеть старого друга, и вспомнить былое?

— Такого друга иметь — врагов не надо. Ты только дурные вести обычно приносишь, войну да беды предрекаешь. — Отвернулся парень.

— Даже дурные вести подчас полезны. — Ворон выдернул из крыла перышко, плюнул его и долго смотрел, как оно неторопливо падает на землю. – Они о невзгодах предупреждают, и позволяют к ним подготовиться. Но ты прав. — Орон говорил, задумчиво не прекращая следить за медленно падающим пером. — Предупредить тебя хочу. — Он перевел взгляд черных глаз на обернувшегося к нему Богумира. — Бросай эту свою девку. К добру такая любовь не приведет. Как только вы соедините руки и дадите клятву верности, ты станешь простым человеком, потеряв свое бессмертие, и уже никогда не станешь вновь богом.

— Плевать. Зато проживу оставшиеся годы счастливым. Это дороже скучного бессмертия. — Огрызнулся парень. — И она не девка, а Слава, и моя будущая жена. Посмеешь еще раз неуважительно о ней высказаться, хвост выдерну, и не посмотрю, что ты любимчик моей матушки. Ты меня знаешь.

— Знаю. — Каркнул угрюмо ворон. — Но ты дурак. — Таких Слав в твоей жизни еще будет столько... — Он не договорил, так как пришлось отпрыгивать в сторону и слетать с плеча, уворачиваясь от занесенного для удара кулака. — Все, все, молчу. Осознал и больше не буду. И вообще, я не для того сюда из Прави сбежал, чтобы с тобой ругаться. Хочу с тобой немного пожить.

— С чего это вдруг? — Усмехнулся Богумир.

— Скучно там. Надоело. Сбежал я от всего этого благолепия. Обрыдно до тошноты. Все одно и то же день ото дня. Елей в печенках застрял, уже воротит от него. – Он вздохнул как-то по-человечески. - Еще я себе тут подругу хочу найти, настоящую, там у нас таких не водится. Деток своих хочу понянчить, внуков... Как думаешь, мне на это лет триста хватит?

— Откуда мне знать, чего тебе хватит, или не хватит. Врешь ты все. И вообще, с чего ты взял, что я тебя с собой возьму. — Усмехнулся Богумир. – Ты мне тут не нужен.

— Куда ты денешься. Я же все одно не отстану. Да и не бросишь ты старого друга ищущего счастья. – Он с мольбой заглянул в глаза. – Не бросишь в одиночестве? Совестью ведь мучиться потом будешь. — Орон вернулся вновь на плечо и каркнул. — Ну так что? Договорились?

— Как был треплом, так им и остался. — Отмахнулся от него парень. — Ладно, будь, по-твоему, но с одним условием. Болтать поменьше, и вести себя как нормальная птица, а не кичиться дюжим умом, и не выпячиваться.

— Буду туп как курица, нем как рыба. Обещаю. — Попытался растянуть клюв в улыбке ворон. — Слова лишнего не скажу, без повода. Клянусь своим прекрасным хвостом, который ты торжественно выдернешь, если я оступлюсь.

— Балабол. — Усмехнулся парень. — Ладно, что с тобой делать. Оставайся.

Глава 8 Похищение

Слава вздрогнула и мгновенно проснулась от обжигающего кожу жуткого холода. Открыла глаза и вскрикнула от мгновенно наполнившего душу ужаса. Странное, страшное место. Где она? Кругом клубящийся, переплетающийся паутиной, белый, как молоко, туман, и она в нем парит, не чувствуя под ногами опоры. Дрожью проникающее в разум состояние полета в пустоте бесконечной неизвестности, непривычное и жуткое. Как она сюда попала? Куда она летит? Зачем? На все вопросы нет ответа.

Вечером она легла спать в