Третья сила - Дмитрий Ермаков

— Так и надо! — шептались бабушки. — Скорее бы Санитар всю эту заразу из метро выжег.

— Папа, а правда, что Черный Санитар может прийти в любой момент? И никто его не остановит? — лепетал худенький белокурый мальчик лет восьми, дергая за рукав отца, рабочего в спецовке.

— Да, Мишенька, это так, к сожалению, — отвечал отец со вздохом.

— Значит, он убьет и нас? — мальчик побледнел, задрожал и с ужасом огляделся, словно опасался, что уродливый нелепый силуэт прямо сейчас вынырнет из-за пилона.

— Нас-то зачем? Сынок, он убивает только больных, а мы-то здоровы, — произнес мужчина, ласково потрепав сынишку по макушке.

По выражению лица рабочего было видно, что сам он в эту успокоительную ложь не очень-то верит.

Никто из жителей метро не мог назвать себя здоровым. У всех что-то болело, имелись нарушения в работе органов пищеварения или дыхания. А значит, потенциальными «клиентами» Санитара становились почти все...

Немного в стороне комендант Чернышевской отчитывал смельчака, что осмелился броситься на выручку бедняге, приговоренному Санитаром к смерти.

Бадархан Шаградов, коренастый азиат, в прошлом был лихим сталкером. Однако потом бурят связался с братьями Жабиными, оказался замешан в криминале и на три года лишился права выходить на поверхность. Этот срок истекал через несколько месяцев. Шаградов коротал теперь дни на нейтральной Чернышевской, тихой, сонной станции, где жизнь напоминала болото.

— Ты что, китайская морда, с ума сошел?! — наседал комендант станции на ветерана.

— Я не китаец. Я бурят, — тихо произнес Будда, потупив взгляд.

— Ты, бурятская морда, не много ли себе позволяешь?! Жить надоело? Может, ты тоже того? Больной? С головой у тебя точно не все в порядке, раз попер против Санитара. Самого Санитара!

Будда ничего не отвечал коменданту. Он стоял, опустив раскосые глаза, изображая полную покорность.

Сталкер устал. Бадархану надоело тут всё, начиная закопченным потолком, который уже никто не пытался отмыть от гари и копоти, и кончая безвкусной похлебкой, которую ему приходилось есть на завтрак, обед и ужин. Ему осточертели суетливые людишки, которым не было дела ни до чего и ни до кого. Серые будни ветерану скрашивал его приятель Филипп или просто Фил, весельчак и балагур, тоже осевший на Чернышевской. Но Фил куда-то ушел два дня назад.

Комендант ругался, а Будда смотрел сквозь него, туда, где вокруг обугленного трупа деловито сновали обыватели, и все повторял про себя, как заведенный:

«Ничтожества. Ничтожества. Ничтожества».

* * *

Ситуация постепенно прояснялась.

Антон Казимирович не в первый раз оказался не в то время, не в том месте. Без сомнения, у веганцев и их соседей конфликт назревал давно. Ситуация с Краснобаем, которого пустили на Новочеркасскую вопреки требованию Сатура, стала просто последней каплей, переполнившей чашу терпения руководства Империи. Теперь о свободном проходе на правый берег не стоило и мечтать.

— Ну что ж, облом. Бывает, ничего не поделаешь, — вздохнул Антон Казимирович, распрощавшись с надеждой освоить новое направление торговли, и позвал Зубова. Настало время заняться текущими делами.

Помощник явился с плохими новостями.

Пока Антон Казимирович ломал голову, как быть с Оккервилем, Зубову принесли записку с Чернышевской. Комендант станции писал, что агента Краснобая сегодня утром сжег живьем зловещий Черный Санитар.

Антон Казимирович думал, что его разыгрывают, а агента либо кто-то застрелил, либо тот сам сбежал, присвоив деньги.

— Чё? Мужик в броне с огнеметом ходит по метро и сжигает всех, кого посчитает заразным? Зуб, что ты курил?! И что курил комендант? — хохотал Антон.

Но потом Краснобай сам увидел обгоревший, страшно обезображенный труп агента, и перестал потешаться над сказками про Черного Санитара.

Антон Казимирович готов был поклясться, что его человек не болел не только чумой, но даже от банальной простуды никогда не страдал, хотя на большинстве станций жители постоянно хлюпали носами вследствие плохого отопления. Был Черный Санитар как-то связан с его конкурентами или нет, Краснобай доказать не мог. Да и где найти таких смельчаков, которые решатся арестовывать чудовище с огнеметом? Но в глубине души купец не сомневался: что-то тут не чисто.

Назад на Спасскую Антон Казимирович возвращался мрачный, словно грозовая туча. Он чувствовал, как бизнес в который раз начинает трещать по швам...

Эскалаторы, ведущие на его родную станцию с Сенной площади, Антон Казимирович не любил. Из-за предельных нагрузок — а народу тут сновало ненамного меньше, чем до Катастрофы, — и недостаточного обслуживания лестницы-чудесницы угрожающе скрипели. Администрация Торгового города уверяла жителей, что обрыв ленты исключен, но Антон не очень-то им верил. Это были какие-то хитрые эскалаторы, не такие, как везде в метро: балюстрады, отделявшие одну ленту от другой, подозрительно узкие. Как-то раз Краснобай услышал, что их называют «христолаторами»[12].

— Почему такое название? — полюбопытствовал он.

— Потому, что на них ступить боязно, не помолившись Христу, — последовал ответ.

Потом Антон выяснил, что все объяснялось куда проще: уникальную конструкцию разработал инженер по фамилии Христич. Но спокойнее на душе у Антона Казимировича не стало. Он все равно поглядывал на «христолаторы» с опаской.

Сегодня в переходе никого, кроме самого Антона, не оказалось. И не удивительно: час поздний, все уже спят... Шагая один-одинешенек по эскалатору, Антон испытывал смешанные чувства. Мысль о чудовищном Санитаре не давала ему покоя. И еще пришла на память байка о Каныгине, услышанная недавно от Барина. Сейчас, в тихом темном переходе, Антона уже не тянуло смеяться над историей про разбушевавшегося призрака.

«Христолатор» скрипнул. Кто-то ступил на него следом за Краснобаем.

Запоздалый путник спешил. Если Антон шагал по ступенькам осторожно, боясь, что те провалятся, то этот второй шел быстро. Шаги приближались. Эскалатор подрагивал. На всякий случай Антон обернулся.

В следующий момент он, издав дикий вопль, ринулся вниз, наплевав на меры предосторожности. В мгновение ока Антон был уже внизу, но не остановился и кинулся бежать дальше, вопя благим матом.

Из каптерки выбежал боец службы безопасности Торгового города.

— Что случилось? — оценив ситуацию, охранник понял, что просто так столь солидный человек орать не станет, и ринулся на помощь купцу.

— Там! Там! — едва смог вымолвить Краснобай, показывая дрожащей рукой на эскалатор.

Охранник успел увидеть, как грязный работяга, перемазанный в масле и копоти, одетый в каску и спецовку, пробежал обратно в сторону Сенной площади и скрылся из вида.

— Ограбить хотел, да? Угрожал? — повернулся автоматчик к Антону. — У-у-у, гнида. Ничего, ща получишь у меня.

И сотрудник СБ умчался следом за незнакомцем. Но Краснобай не сомневался: вернется тот ни с чем. Так и случилось. Минут через десять, во время которых Антон стоял, вжавшись в стену, и трясся от ужаса, запыхавшийся мужик спустился обратно.

— Ушел, гад, — сообщил охранник. — Хрен знает, как улизнул...

Антон ничего не говорил. Он был бледен как полотно. Зубы купца отстукивали чечетку. Холодный пот водопадом стекал по спине.

Перед его глазами все еще стояла отвратительная рожа, вся измазанная чем-то темным. Рот, лишенный двух передних зубов. Густая щетина на впалых щеках. И глаза. Безумные глаза, выпученные, точно у рыбины.

— Каныгин. Это Каныгин. Точно он... — твердил Антон Казимирович. Едва переставляя ноги, Краснобай добрался до дома. Растолкал Зубова, прикорнувшего на топчане в ожидании шефа.

— С этой минуты везде ходишь со мной. Даже в бордель, — приказал купец. И рухнул на кровать, мигом провалившись в глубокий, как обморок, сон.

Во сне он мчался по бесконечному эскалатору, дальний конец которого терялся далеко внизу, в неясной дымке. А следом с дьявольским хохотом, размахивая разводным ключом, летел метростроевец Каныгин. Антон вопил что есть мочи, но никто не слышал его криков. Он был один, в западне. Никого вокруг, только гнилая, ветхая балюстрада, ржавые, просевшие ступеньки и чудовищный призрак, бегущий за ним по пятам. И не было ни конца, ни края спуску. И не было предела ужасу Антона... Вдруг эскалатор заскрипел громче обычного, ступеньки заплясали под ногами, а потом рухнули, увлекая Краснобая за собой в черную зияющую пустоту...

Антон Казимирович закричал и проснулся — совершенно разбитый, растрепанный и бесконечно усталый.

Зубов, по приказу купца оставшийся дежурить в комнате, смотрел на хозяина с удивлением.

— Все в порядке, шеф? — произнес он, осторожно приближаясь к кровати.