Десять тысяч стилей. Книга восьмая - Илья Головань

придется достичь, чтобы поговорить с шаманом. Что ж, бывали испытания и посложнее.

Усмехнувшись, Ливий продолжил смотреть на расстилающиеся перед ним снежные просторы. Работу никто не отменял.

Глава 7. Воскресшая легенда

— Если не Ульвбьерн, то однозначно тот здоровяк.

В толпе Ливий заметил нескольких примечательных бойцов. Сильнее всех выделялся огромный мужчина с большой бородой и длинными волосами. Именно такими видят северных варваров дети: большие, сильные, волосатые и грубые.

Бой с Эгилем можно было закончить раньше. Ливий немного потянул время, чтобы лучше оценить северянина. Поэтому теперь Волк мог создать фантома Эгиля или его копию в Божественной медитации — простор для тренировок немного увеличился.

— Быстрый боец. И техничный, — кивнул Ливий, признавая уровень Эгиля. К сожалению, силы и скорости ему не хватило, чтобы угнаться за Ливием.

Начал Волк с общих упражнений, потом перешел на Оздоровительные Движения. Удалось выжать из себя пятьдесят повторений — Ливий довольно кивнул.

А дальше были бои с фантомом. Ливий спал несколько дней назад, но бодрости было хоть отбавляй. Тут тебе и выносливость Мастера, и излишек небесной яри. Ливий чувствовал, что может не спать и день, и два, и целую неделю, а с озером Божественной медитации вполне можно было бодрствовать месяц, но сегодня Волк решил выспаться. Поэтому, когда он закончил с тренировками в восточном атраске, пошел домой и завалился на кровать.

— Что?

Ливий стоял посреди поля. Когда-то здесь выращивали пшеницу, сейчас росла только трава. Куда бы Ливий ни смотрел, везде видел только бескрайнее поле.

И тысячи могил на нем.

— Да уж, обстановочка, — подумал Волк, присаживаясь на большой могильный камень.

— Невежливо садиться на надгробие, молодой человек, — услышал Ливий мужской голос.

Тут же вскочив, Волк обнаружил возле себя одноглазого мужчину с перебинтованными руками — не из-за травм, а для тренировок.

— Извините, не подумал, — сказал Ливий, сам не понимая, зачем он вообще уселся на надгробие.

— Все вы так, — махнул рукой мужчина. — И на надгробие сядете, и на могиле спляшете.

— Извините, — еще раз сказал Ливий.

Последовало долгое молчание, которое решил прервать сам Ливий — одноглазый явно не собирался заводить разговор с таким некультурным парнем.

— Что это за место?

— Кладбище. Слепой, что ли? Вроде это я тут одноглазый, — хмыкнул мужчина.

— Да нет, я понял, что это кладбище. Но что за кладбище? Почему оно такое большое?

— Кладбище мастеров боевых искусств, — сказал мужчина. — Куда ни глянь — сплошь могилы. До края кладбища надоест идти.

— Разве есть такое кладбище? — удивился Ливий.

— У вас нет, а здесь — есть, — недовольно ответил мужчина.

— А почему хоронят именно здесь?

— Потому что мертвым надо где-то лежать. Кстати, парень. Сам-то в могилку не собрался?

Ужас обуял Ливия, ведь вместо лица мужчины на него смотрел лишь разбитый череп без одной глазницы.

— Ну и сон, — шумно выдохнул Волк.

До рассвета оставалось часа два, но спать больше не хотелось. Ливию редко снились сны. И в эти немногие моменты сны были…странными.

— Есть в них что-то необычное. Кладбище мастеров, да? — размышлял вслух Ливий. — Почему я не понял, что во сне — спрашивать бесполезно. Но почему я уселся на надгробие? Я не стал бы такого делать даже на безлюдном и заброшенном кладбище. Но я сделал это, без колебаний. И тот одноглазый мужчина…Он будто привык видеть таких, как я. Надгробия мастеров…Может, так я показал неуважение к прошлому боевых искусств? Никогда не замечал такого за собой.

Ложиться спать Ливий не хотел, идти в Божественную медитацию — тоже. Поэтому Волк, размявшись немного, вышел из дома и направился к границам Бьернхувуда.

— Так рано? — удивленно спросил Велек, который возвращался со стороны северного атраска.

— Не спится, — пожал плечами Ливий. — Сейчас кто-то у черной скалы стоит.

— Нет, собирался как раз направить человека, — мотнул головой Велек.

— Я пойду. Побуду там четыре часа.

— Спасибо, хорошего дозора.

Ночью северный атраск выглядел иначе. Тут и там шныряли ночные хищники, которые уже собирались прятаться — приближалось утро. Дойдя до черной скалы, Ливий уселся в позу для медитации прямо на снегу и начал наблюдать за округой.

Ночь — время, когда земная энергия поднимается вверх. Только ночью можно было развиваться по-центральски, ведь избыток земной энергии как раз балансировал перевес в сторону небесной энергии. Пользуясь еще и Техникой Небесного Генератора, Ливий мог быть уверен, что сможет накачивать себя самой обычной, смешанной ярью целых два часа.

Дыхание Семи Ветров и Мантра Сердца позволяли поглощать огромные объемы яри. Всю энергию Ливий направлял в ядро. В медитацию Волк уйти не мог. Пусть он и сидел в позе для медитации, впитывая ярь, но терять хоть частичку внимания Ливий не собирался.

— Теперь магия, — сказал Волк, поднимаясь на ноги. Два часа пролетели незаметно.

С каждым днем Эйфьо становился лучше. Ливий сделал упор не на силу заклинания, а на скорость. Маги-мастера способны колдовать заклинания всего лишь словом активации, а некоторым и оно не требуется. Еще неделю назад Ливию нужно было прочитать почти полное заклинание. Но, используя Эйфьо раз за разом, Волк видел, где заклинание можно сократить. Чтобы применять магию, ее нужно хорошо представлять, понимать, за что отвечает каждый кусочек заклинания и как слово можно заменить мыслью. С этим у Ливия проблем не было.

— Сегодня тоже никого.

За все четыре часа Ливий не увидел ничего необычного. Можно было возвращаться и продолжать тренировки.

Ничего нового Ливий выдумывать не стал. Просто теперь в список соперников-фантомов и копий в мире Божественной медитации добавился Эгиль. Ловкий боец стал замечательной возможностью вновь отработать все приемы и внести в них корректировки, поэтому через три дня Ливий был готов к новому бою.

— Ливий. Ты одолел Олега и Эгиля. Сегодня у тебя будет новый соперник — Бернард, — объявил вождь Олаф и вышел из круга, уступив дорогу здоровяку, которого Ливий приметил еще в бою с Олегом.

Северянин был большим. Огромные руки, суровое лицо почти без эмоций, длинная борода и длинные волосы — Бернард создавал ощущение нерушимости и превосходящей грубой силы. В мире боевых искусств нельзя полагаться на внешний вид, и все же Ливий думал, что Бернард — именно такой, каким кажется.

«Бросить его будет тяжело. А если придется бороться, то