Флотское братство - Сергей Зверев

– Сначала вы должны были доложить о своей находке мне, а потом уже отдавать распоряжения! – бледнея от бешенства, проговорил Стасевич. – Прошу заметить, на этом судне самый главный я!

Капитан судна тоже заметно побледнел, но ничего не сказал. Повернувшись и козырнув, он отправился наблюдать за подготовкой к погружению. Немного помедлив, Стасевич отправился за ним следом.

Полундру уже вывели из каюты и облачили в водолазное снаряжение. Рядом с ним готовились к погружению еще двое водолазов.

– За этим российчиком следите в оба! – приказал Стасевич водолазам сопровождения. – Вы видели, какой он. Если сбежит, от меня пощады не ждите!

– Да куда он денется! – флегматично отвечал один из водолазов. – Нас двое, а он один. У нас ножи, пистолеты для подводной стрельбы, подводный мотоцикл, радиосвязь с кораблем… Голыми руками он с нами не много сделает… А вокруг открытое море. Куда ему бежать?

– Сказано, следите за ним в оба! – в новом приступе ярости заорал Стасевич. – Убежит, я вас самих похороню на этой барже!

– А мы его стальным шкертиком к себе принайтуем, он никуда и не денется! – отозвался второй водолаз. – Не беспокойтесь, пан капитан.

Весь этот разговор мало интересовал самого Полундру, находившегося рядом и понимавшего почти каждое слово, сказанное по-польски. Уже облачившись в гидрокостюм и нацепив акваланг, он не сводил глаз с другого человека, расположившегося на палубе. Этот человек был чрезвычайно занят тем, что снаряжал профессиональную фотокамеру для съемок под водой, мощный «Телевик» позволял добиться особенно хорошего изображения даже в подводной мути.

– Это по мою душу? – спросил Полундра у Стасевича, кивая на фотокамеру. – Хотите из меня звезду телеэкрана сделать?

– А почему нет? – тонко улыбаясь, проговорил тот. – Думаю, фотография пана офицера будет хорошо смотреться на обложках модных журналов.

Полундра помолчал, нахмурился, чувствуя, как бешенство снова закипает в его душе.

– Так, значит, ради вот этих фотографий и была затеяна вся эта комедия с подъемом неизвестно чего с затонувшей баржи?

Тонкая улыбка не сходила с губ Стасевича.

– Пан офицер волен думать все, что ему угодно.

В этот момент один из водолазов подошел к Полундре и стал привязывать к его поясу тонкий и гибкий стальной тросик. Полундра с хмурым видом, но покорно позволил взять себя на буксир.

– Пусть пан не нервничает, – сказал с усмешкой водолаз. – Вот так, в связке, и ему будет лучше, и нам спокойнее.

С этими словами водолаз надел на Полундру маску акваланга и подсоединил баллоны. После чего он подтолкнул русского моряка к борту судна: пора было начинать погружение.

Несмотря на брошенные на дно якоря, вода под качавшимся на поверхности моря судном была не слишком замутнена. Затонувшую баржу они нашли сразу же. Ее огромный стальной корпус лежал на боку, он был занесен песком и илом, лишь отдельные металлические части выступали из-под груды донных отложений.

Один из водолазов протянул Полундре шланг гидромонитора, и тот послушно взял этот нервно трепыхавшийся в руках под напором воды шланг. Старлей направил струю из шланга гидромонитора на борт затонувшей баржи, песок и ил, взбаламучиваясь, тут же сделали видимость ничтожной, однако расступившись, они обнажили стальной корпус.

Водолаз потянул за шкертик, которым был привязан к нему Полундра, жестом показал на носовую часть баржи, и старлей понял его, стал размывать песок и ил в том месте, где должно было быть нарисовано название судна. Через несколько минут показалось и оно: в обрамлении свастики, фашистского креста и старого креста вермахта, что указывало на принадлежность баржи военно-морскому флоту Германии. Ее номер был нарисован на борту.

Один из водолазов, посмотрев на номер, кивнул и указал Полундре продолжать освобождать баржу от песка и ила.

Через четверть часа корпус баржи стал вырисовываться отчетливее, однако Полундра, сколько ни искал, не мог найти на нем повреждений, что могли бы вызвать затопление судна. Чем больше он осматривал корпус, тем больше убеждался, что баржа затонула не вследствие шторма и не потому, что напоролась на мину или торпеду. Сомнений не было: баржа была сознательно затоплена в этом районе моря, зачем и для чего, это, быть может, объяснило бы содержимое ее трюмов.

Продолжая размывать песок и ил, Полундра добрался и до люка, ведущего в трюмы баржи. Дернув было за ручку, Полундра ощутил жесткое сопротивление, люк был очень плотно задраен. Сомнений не было: те, кто потопил эту баржу, постарались как следует заблокировать этот люк, а десятилетия в морской воде сделали замок и вовсе неподатливым для человеческих рук. Открывать его можно было только с помощью резака или домкрата, которых у них с собой не было. Отправляясь на дно, водолазы позаботились только об оружии, чтобы не дать сбежать русскому пленнику. Чтобы взять с собой какие-нибудь инструменты, об этом никто из них не подумал.

Полундра указал рукой на заблокированный люк, после чего жестом показал, что потребуется всплывать. Один из водолазов нахмурился было, подтолкнул Полундру снова к люку, требуя, чтобы тот продолжил работу и вскрывал люк как хочет и чем может, однако второй из них, видимо, более опытный и благоразумный, остановил своего коллегу и подал знак на всплытие. Без специального резака этот люк и в самом деле вскрыть было бы невозможно.

Капитан Стасевич, выслушав доклад водолаза о том, что баржа найдена, удовлетворенно кивнул, сказал, оборачиваясь к русскому:

– Пусть пан пойдет и подберет себе нужное оборудование. На отдых два часа, затем снова под воду. Затягивать с этой операцией нет смысла.

Полундра отправился менять акваланги.

Внимание капитана Стасевича меж тем все больше привлекал небольшой морской катер, постоянно маячивший в виду их корабля, то приближаясь, то удаляясь, но никогда не исчезая совсем. В конце концов агент Стасевич не выдержал и подозвал к себе капитана судна.

– Вон то что за катер? – поинтересовался агент СБ.

– Дайвинг-клуб какой-то, – отвечал тот, изучив катер в сильный бинокль. – Собственно, ничего удивительного, что он здесь болтается. В Гданьске несколько таких, а сейчас для погружений самый сезон, погода стоит хорошая…

– Он может помешать проведению нашей операции? – нетерпеливо спросил Стасевич.

– Если они там полезут в воду вместе с нами, конечно, – отвечал капитан. – И вообще, это какой-то подозрительный катерок. Мне кажется, что он следовал за нами от самого порта.

– И вы не доложили мне? – гневно сверкнув глазами, воскликнул Стасевич.

– Я не придал этому большого значения, – стал оправдываться капитан. – И потом, это может быть и на самом деле просто совпадение, мало ли…

– Возьмите трех человек, спустите моторную шлюпку и отправляйтесь, посмотрите, что это за судно, – оборвал его Стасевич.

– Оружие брать?

– Разумеется! – рявкнул Стасевич. – И пусть там по пути сопли не распускают! Операция чрезвычайной важности, нам соглядатаи не нужны! А на море всегда можно все будет списать, воды-то нейтральные…

Лихо козырнув, капитан судна отправился выполнять приказание, по его лицу было видно, что эта откровенно бандитская акция порядком действовала ему на нервы. Но и ослушаться приказания агента службы бязьпеки он также не мог. А в это время Полундра и двое других водолазов надевали новые гидрокостюмы и акваланги, готовясь к следующему погружению.

Глава 25

Здание российского консульства в Гданьске было оборудовано по всем требованиям безопасности, на его цоколях были установлены видеокамеры слежения, пуленепробиваемые стекла на окнах не только первого, но и остальных этажей, охранники консульства сидели в специальных будках из рифленой стали, у входа стоял польский полицейский. Сам старинный особняк помещался за резной чугунной оградой, окружавшей небольшой парк, деревья в котором росли достаточно редко, так что из окон консульского кабинета на третьем этаже было отчетливо видно все, что происходит на улице.

А по улице в это время шла демонстрация немецких неонацистов, при попустительстве польских властей беспрепятственно проникающих на территорию Польши. Кучка молодых людей жутковатого вида столпилась у ворот российского консульства. Оглушительно орал старые фашистские песни и марши магнитофон, крики, нацистские приветствия, фашистская символика на одежде – все было как полагается.

Стоя у окна кабинета российского консула в Гданьске, эту сцену наблюдали три человека: сам консул, мужчина лет пятидесяти, крупного телосложения, с грузным лицом и большими совиными очками, вице-адмирал Петр Микляев, один из командиров Северного флота, и приехавшая вместе с ним Наталья Павлова, жена Полундры. Некоторое время они молча созерцали беснующихся у ворот консульства, и негодование и обида, и даже отчасти страх и неуверенность были написаны у них на лицах.