Ветер с моря - Констанс Хевен

— Убирайся, — сдавленным голосом проговорил он. — Убирайся с глаз моих. Иди!

Изабелла не могла пошевелиться: от боли и потрясения кружилась голова, она была на грани обморока. Девушка уцепилась за спинку стула, закрыла глаза, собираясь с силами, чтобы идти. Потом медленно стянула на груди остатки платья и, с трудом передвигаясь, вышла из комнаты.

Внизу Венеция напевала печальную мелодию, а Изабелла карабкалась вверх по лестнице, и от каждого движения по телу разливались волны жгучей боли. К счастью, ей никто не встретился по пути к спальне. Изабелла упала ничком на кровать.

Он хотел унизить ее, заставить просить пощады, признаться в чем-то, чего она не совершала, но потерпел неудачу. Изабелла ничего ему не сказала, и Люсьен был в безопасности. По крайней мере, она могла утешаться этим. А что еще может предпринять дядя? Сейчас Изабелла была не в состоянии об этом думать, потому что боль и горе были слишком сильны, и, помимо ее воли, на глаза навернулись слезы.

Шел уже одиннадцатый час, когда Гвенни, отправляясь спать, услышала приглушенные стоны и в нерешительности остановилась. Она постучала и, не получив ответа, открыла дверь и вошла. В комнате было темно, но она разглядела лежащую на кровати Изабеллу. Неся перед собой свечу, Гвенни подошла к ней и тут же вскрикнула, увидев исполосованную спину девушки.

— О, мисс Изабелла, что с вами случилось? Кто же такое сотворил с вами?

— Неважно кто, Гвенни, — Изабелла с трудом приподнялась. — Ты можешь помочь мне?

— Может, позвать миссис Бедфорд? Надо послать Джейсона за доктором.

— Нет-нет, дело не настолько плохо. Помоги мне, пожалуйста, Гвенни. Там, в одном из ящиков комода есть мази и бальзамы. Мисс Холланд дала их мне для Ги еще в те времена, когда он так часто дрался в школе. Найди их, пожалуйста, и смажь меня. Это поможет заживлению рубцов.

— Я сделаю все, как надо, — прошептала расстроенная Гвенни. Она выросла в семье, где было восемь детей, и они никогда не могли позволить себе дорогостоящее лечение у врача, разве что в крайнем случае. Гвенни знала, как лечить порезы, ушибы и рубцы от плети. Она осторожно наложила мазь на следы ударов, потом накрыла их куском мягкой ткани и помогла Изабелле надеть ночную рубашку.

— Кто это сделал, мисс? — прошептала она. — Хозяин?

Бесполезно было отрицать. Изабелла кивнула.

— Дядя очень рассердился на меня и потерял самообладание.

— Ему должно быть стыдно, — сердито сказала Гвенни. — Он никогда и пальцем не тронул ни мистера Джеймса, ни мисс Венецию, что бы они ни сделали.

— Ну что ж, — вздохнула Изабелла. — Пожалуйста, Гвенни, никому не говори об этом. Я… я не хочу, чтобы все узнали. Это так… так унизительно. Я побуду в своей комнате несколько дней. Скажи им, что я больна — простуда и жар — и лучше всем держаться от меня подальше, на всякий случай, вдруг это заразно. Сделаешь это для меня, Гвенни?

— Можете мне доверять, мисс, — твердо заявила Гвенни, — но дела ваши плохи. Если бы только я могла одолжить хозяину хоть чуточку своего ума!

Мысль о том, как маленькая Гвенни могла бы перевоспитывать чудовищного сэра Джошуа, заставила Изабеллу слабо улыбнуться. Было странно, что не случилось самого ужасного: никто не догадался, что произошло в тот вечер. Сэр Джошуа никому ничего не сказал и резко оборвал Джеймса, когда тот попробовал задать вопрос.

— Я не хочу больше слышать об этом, — заявил он, — и буду тебе благодарен, если ты не дашь повода слугам для пересудов.

Как выяснилось, недостача денег произошла из-за ошибки в расчетах мистера Фореста, и на следующий же день он пришел с извинениями.

Изабеллу оставили в покое. Один раз заходила тетя Августа. Справившись о здоровье, она тотчас же удалилась. Заглядывала миссис Бедфорд, чтобы любезно спросить, не нужно ли чего. И Ги просовывал голову в дверь, интересуясь, как она себя чувствует.

— Гвенни говорит, ты больна. Что я могу для тебя сделать, Белла?

— Я всего лишь немного простудилась. Погода резко изменилась, и я промокла насквозь в тот день, когда была гроза.

— Побереги себя и полежи в постели. Весь дом перевернут вверх дном. Кажется, намечается приезд гостей.

Следовательно, тетя Августа была недовольна тем, что не сможет распоряжаться Изабеллой по своему усмотрению. Венеция подтвердила это, забежав однажды к Изабелле.

— Гвенни сказала маме, что у тебя простуда и жар.

— Да, это так. Ты лучше не подходи близко.

— Да ну, я не боюсь. Ты не выглядишь очень больной.

— Я уже чувствую себя гораздо лучше. — Изабелла сидела в постели. Гвенни подложила ей за спину самую мягкую подушку. Боль проходила, но каждое движение еще причиняло страдание. — Думаю, завтра я смогу встать.

— Так было бы лучше, — равнодушно сказала Венеция. — Мама собирается устроить один из своих вечерних приемов. — Она плюхнулась на постель и взвизгнула, когда Бет высунула из-под кровати голову. — Ты бы выгнала отсюда собаку, а то мама ее обнаружит, будет ужасный скандал.

— Не обнаружит, если ты не скажешь, — быстро ответила Изабелла.

— О, не беспокойся, я не скажу ни слова. Она была пустой, избалованной и эгоистичной, но не злой. Хотя у девушек и было много общего, они по-настоящему так и не подружились. Иногда Изабелла жалела об этом.

Она спросила, стараясь быть любезной:

— А кто гости? Есть кто-нибудь особенный?

— Может быть, — Венеция с заговорщицким видом наклонилась к сестре, сгорая от желания рассказать о том, что ей стало известно: — Его зовут Роберт Эрмитейдж, виконт Килгоур. Он не слишком красив, но такой утонченный. Ты знаешь, что я имею в виду. Рядом с ним другие молодые люди кажутся неоперившимися глупыми птенцами. Его отец граф Гленмурский, и у него есть замок в Шотландии.

«Итак, Венеция собирается в один прекрасный день стать графиней», — сказала про себя Изабелла. — Он сделал тебе предложение?

— Нет еще, но мама думает, что вполне может сделать, — простодушно заметила она. — Он был на одном из наших музыкальных вечеров и говорил всякие приятные вещи о моем пении. Потом мы с ним встретились в опере. В антракте он зашел в нашу ложу со своей сестрой Мэриан. Она старше его, не замужем, и поэтому в Лондоне живет у него. Ему лет тридцать, как мне кажется. Но мужчины в возрасте гораздо интереснее, чем юнцы, ведь правда? — задумчиво продолжала Венеция, словно пытаясь убедить саму себя.

— Мне не терпится увидеть этот твой идеал мужчины, — суховато сказала Изабелла.

Венеция встала и подошла к зеркалу, придирчиво рассматривая свое лицо. Она была очень хорошенькой девушкой с золотистыми белокурыми волосами и типично английским розовым цветом лица.