Восставшая из ада - Екатерина Савина

Даша завела машину и, все еще улыбаясь, вырулила со двора.

Но очень скоро она утратила веселое расположение духа.

В голове ее рождались одна за другой фразы предстоящего ей разговора с Натальей.

«Нет сомнения в том, что Захар с головой запутан в сеть противоправных действий, – в десятый раз проговаривала она, – если постараться, то можно доказать его причастность к сотне преступлений. Тем более, что меня он совсем не подозревает, предварительно выпотрошив содержимое моей черепной коробки посредством гипноза. Вместе с Натальей мы сможем найти достаточно доказательств, что отправить Захар за решетку – пожизненно. Только так можно освободиться от пут Общества».

Даша катила по улицам Москвы, совершенно механически управляя машиной, останавливаясь том, где она должна была остановиться, сворачивая, там, где ей нужно было свернуть.

Она приближалась к месту жительства Васика.

«Интересно, – вдруг подумала она, – а как обстоит дело с Васиком? В том, что Наталья поддержит меня, я почти не сомневаюсь, а Васик? Впрочем, ладно... Нет, нет, пора заканчивать эти игры, пока мне не прострелили голову, как Наталье. А выход из игры только один – нейтрализовать Захара».

Даша остановилась, пережидая автомобильную пробку.

«Сколько страшных историй рассказывают о тех, кто решился покинуть Общество, – вспомнила она, – много страшных рассказов, но суть у них одна – ни один человек, решившийся на это, не остался в живых. Интересно, правда это или нет?

Точно не знаю, но на правду очень похожи. Взять случай с моей подругой Наташей. Нет, лучше не брать этого случая... А то я запутаюсь снова. У меня сугубо логическое мышление. Годы, проведенные в университете на факультете психологии, обучили меня каждому жизненному явлению находить логическое объяснение. Зная систему протекания в человеческом мозгу основных психологических процессов, найти такое объяснения несложно для любой ситуации.

Только не для ситуации с Наташей. Даже предположить не могу, что с ней случилось на самом деле. И странно – теперь я даже стала сомневаться в том, что она – та самая Наташа, с которой я сдружилась год, примерно, назад».

Даша свернула в подворотню, проехала вдоль дома и остановилась у нужного ей подъезда.

«Давно я у Васика не была, – подумала вдруг она, – с того самого дня, как застрелили Наташу. Наташа частенька гостила у Васика по целым неделям и мне было бы слишком тяжело увидеть ту комнаты, где она обычно жила».

Даша вышла из машины, включила систему сигнализации.

Помедлила немного у подъезда, закуривая сигарету. Ей немного боязно было подниматься наверх, в квартиру Васика.

– Ну, сейчас я этому Иуде покажу!! – кипятился всю дорогу Васик. – Сейчас я из него душу вытрясу! Недоносок!

Чуть под монастырь меня не подвел, гнида! Я уж думал, нам конец придет.

Мы стремительно приближались к гаражу Бориса. Я все помалкивала, стараясь прийти в себя после недавно пережитого сильного испуга, а все душевные волнения Васика, кажется, вылились в неудержимую болтовню, ярко окрашенную ненавистью к предавшему его Борису.

– Вот и гараж, – сквозь зубы пробормотал Васик, выкручивая руль с такой свирепой миной на лице, будто представлял, что скручивает ненавистному Борису его худосочную шейку.

– Там какая-то табличка на дверях гаража, – заметила я, – наверное, Бориса твоего нет на рабочем месте. Ушел домой.

– Не-ет, – подхлестывая в себе злую удаль прорычал Васик, – никуда он не ушел. Он обычно в гараже до позднего вечера сидит, а потом уходит играть. Неисправимый карточный игрок. Для него игра – как наркотик. Даже хуже, наверное.

Причем, самое интересное, что ему никогда в картах не везло.

Как и в любви, потому что из-за карт на любовь у него не хватает ни сил, ни денег, ни... Когда-нибудь он на этой своей страсти погорит – точно тебе говорю. Если я его сейчас не пришибу, конечно.

– Ты поосторожнее, – предупредила я, – у него же там в гараже рабочие есть какие-нибудь. А может быть, у него оружие где-нибудь спрятано.

– Ну и что, что рабочие! – захохотал Васик и нажал на тормоз, остановив свой джип в самой стены гаража. – Бориса постоянно бьют. За долги за карточные. Рабочие его не вмешиваются – себе дороже. Привыкли. Что они – хотят, чтобы и их тоже измудохали? А насчет оружия... На же этот дурацкий пуленепробиваемый жилет – я его снять не успел. А что это за табличка висит?

Васик вышел из машины и подошел к воротам. Так как вокруг никого не было, и гараж, судя по всему, был закрыт, я вышла тоже.

Табличка гласила: «Гараш не работаит. Прозьба в варота не стучать».

– Ничего себе, – удивленно хмыкнул Васик, – узнаю руку Бориса. Он у нас особо грамотный.

– Это его почерк? – спросила я.

– Да я его почерка не видел, – ответил Васик, – только знаю, что он пять классов окончил. Надо же, табличку повесил. Для дураков. Перекрывается, гад. А ну-ка, посторонись!

Я отступила на шаг в сторону. Васик с размаху несколько раз сильно ударил ногой в ворота. Металлические ворота загудели, как колокола с завязанными языками, и одна из створок совершенно неожиданно приоткрылась.

– Вот так да! – изумился Васик. – Не заперто. А я думал, что он спрятался. Зачем же тогда записку-то писать надо было?

Я пожала плечами.

Васик осторожно сунул голову в темное помещение гаража.

– Алле! – позвал он и его голос гулко отдался в обширном замкнутом пространстве. – Есть тут кто-нибудь?

Ему никто не ответил.

– Никого, наверное, нет, – сообщил мне, Васик, выныривая, – пошли, посмотрим?

– Пойдем, – согласилась я.

«Нету там, скорее всего, никакого Бориса, – устало подумала я, – он свалил куда-нибудь. А ворота забыл запереть.

Следовательно, шифровать свою физиономию мне не обязательно.

Боже мой, как меня все это выматывает. Я не спала всю прошлую ночь, да и предыдущие тоже не высыпалась совсем. Сейчас бы завалиться в теплую мягкую постель. Или в холодную жесткую постель – все равно. Безумно спать хочется».

Мы вошли в полутемный зал большого, рассчитанного на множество машин гаража и прошли этот зал насквозь. Ни одного человека мы не встретили.

Васик еще раз покричал, но его крики превратились в гулкое эхо, взлетели под высокий потолок и растворились там в темном пыльном воздухе.

– Странно, – проговорил Васик и вдруг просиял. – Знаю! – воскликнул он. – У Бориса конторка здесь есть. В глубине гаража – маленький такой кабинетик. Тамтелефон, стол, сейф... Он в этом кабинетике обедает. Чтобы со своими рабочими хавчиком не делиться.

– И где эта конторка-кабинетик? – нехотя осведомилась я. Мне уже было наплевать на коварного Бориса, который едва не угробил нас своим подлым предательством. Мне правда очень хотелось спать.

– Вон туда! – указал Васик на громоздящуюся в углу груду автомобильных железок.

Я направилась за ним и скоро увидела и в самом деле что-то очень похожее на конторку. Или на конурку. Последняя ассоциация возникла у меня из-за размеров помещения, к которому привел меня Васик.

Васик рванул дверь конторки-конурки и дверь распахнулась.

Васик ринулся внутрь, но, вдруг отшатнувшись, повернулся и вмиг оказался рядом со мной.

– Что случилось? – спросила я.

– Посмотри, – морщась от остатка неожиданного испуга, проговорил он.

– Надо же такому случиться, – говорил Васик, подавленный и тихий, – просто не мог себе представить. Хотя мог, я же тебе как раз об этом говорил, за несколько минут до того, как мы вошли в гараж. Предсказал...

– Я помню, – кивнула я.

Мы далеко уже отъехали от того строительного комплекса, где находился гараж Бориса. Мы направлялись домой к Васику, где я надеялась отдохнуть.

К себе на квартиру я ехать по известным причинам не решилась.

– Да-а, – вздохнул снова Васик, опять вспомнив тот момент, когда он вошел в конторку Бориса, – ну и зрелище, надо сказать.

Зрелище, действительно, было ужасное. Не представляя, чего мог испугаться Васик, я следом за ним заглянула в конторку и отшатнулась точно так же, как и несколькими секундами ранее – Васик.

На крюке, неизвестно для каких целей вбитом в потолок конторки висел удавленный Борис. На его посинелом лице навсегда застыла гримаса бесконечного удивление и невольно казалось, что от именно этого удивления он приоткрыл рот и вывалил набок язык.

Но самое жуткое было в том, что убийцы Борисы оказались людьми не лишенными чувства юмора, а также известной эрудиции в области литературы. Чего, кстати, никак нельзя было сказать, если судить по безграмотной вывеске на воротах гаража. Впрочем, табличку могли повесить и благоразумно удалившиеся рабочие Бориса; вряд ли я когда-нибудь узнаю, кто написал табличку, да меня это, честно говоря, мало интересует. Дело в том, что свернутые в трубочки и таким образом вставленные в оба уха Бориса и одну из его ноздрей карты оказались тройкой, семеркой и тузом.