Секретный террор Сталина. Исповедь резидента - Георгий Агабеков

Убрав чай, мы вынимаем колоду карт и играем в «66» до одурения. Так ехали весь день и ночь, пока на следующее утро не прибыли на станцию Карши. Поезд дальше не шел, железная дорога была разрушена. Нужно было искать других способов передвижения.

– Ну, Сашенька, забирай манатки, давай слезать. Дальше придется драть пешком, – сказал я, взявшись за лоток.

– Зачем пешком, ведь едет же народ как-то. Может, и мы как-нибудь устроимся. Давай сходим в город и расспросим. Заодно и отдохнем, может быть, в последний раз, – предложил Осипов.

– Да, пожалуй, ты прав, пойдем в город, – согласился я.

От станции Карши до города восемь верст. Единственная дорога, по сторонам которой тянутся сады, обведенные глиняными заборами, настолько изъезжена, что густая пыль примерно с фут толщины покрывает ее всю. Воздух, несмотря на раннее утро, уже накален летним солнцем. Прошедшие арбы подняли густое облако пыли, которое неподвижно осталось висеть в воздухе. Ни малейшего движения ветра. Кое-где у станционных зданий навесы узбекских чайных, под которыми, укрывшись в тени, сидят на корточках несколько туземцев и вяло пьют чай из пиал.

Закинув мешки с товаром на плечи, мы тронулись в город. Не прошли мы и версты, как услышали за собой стук колес. Обернулись и видим: едут красноармейские обозные повозки порожняком.

– Товарищ, подвези до города, угощу, – остановил Осипов первую повозку.

– А что у тебя есть? – спросил красноармеец, бросая взгляд на мешок за спиной Осипова.

– Сотню папирос хочешь? – сразу предложил он.

– Садись, – согласился армеец.

Мы, быстро забросив товар в повозку, взобрались к нему на сиденье.

– Спасибо, товарищ, – поблагодарил Осипов, передавая сотню папирос и предлагая отдельно закурить армейцу из своего портсигара. – А куда вы едете?

– Да вот едем в город на базу. Заберем продукты и повезем в Гузар, – ответил армеец.

– Эх, вот счастье-то. А ведь и мы в Гузар. Как бы с вами поехать, товарищ? – продолжал Осипов.

– А вы кто такие будете? – спросил армеец, подозрительно окинув нас взглядом.

– Да как тебе сказать. Мы тоже солдаты, демобилизованные, и вот решили поторговать немного.

– Что же, выходит, спекулянты, – усмехнулся армеец.

– Мы бы заплатили, – вставил я.

– Да я ничего против вас не имею, да вот как бы начальство не было против. А сколько вы дадите? Миллион сможете дать? Я уж тогда на свой риск свезу вас, – внезапно предложил армеец.

Мы немедленно согласились и уже по-дружески закурили по новой папироске.

– Только вот что. Вы подождете где-либо у чайханы. Когда, погрузившись, выедем из базы, то вы и сядете.

Недалеко от города стоит двухэтажное здание. Это караван-сарай. Тут же, у ворот сарая, чайхана. У самой двери гигантский, желтый, всегда кипящий самовар. Рядом мангал, на углях которого завариваются несколько разбитых и починенных цветных чайников. Перед чайханой арык с медленно струящейся водой. Тут же у воды столетний карагач, который бросает тень на большое пространство у чайханы. Вокруг дерева приделаны широкие сиденья, покрытые коврами. На них сидят и полулежат узбеки. Около каждого чайник с чаем. Мы подошли к скамьям.

– Салам алейкум, – по традиции поздоровались мы.

– Алейкум салам, – ответили нам, и мы, сбросив мешки, заняли места рядом с ними.

В ожидании повозки мы пили чай со свежими лепешками и наслаждались прохладой тени.

Наконец подъехали повозки. Мы уселись в повозку нашего знакомого и, покачиваясь по ухабам дороги, выехали из города.

– Ну, Саша, теперь смотри в оба. Ты должен изучить дорогу наизусть. Ты же связь, – сказал я.

– Не беспокойся! – ответил Осипов, накрывая голову платком для защиты от палящего солнца.

Ехали мы целых пять дней по пустынной дороге. Изредка попадались уцелевшие чайханы и возвращавшиеся с фронта солдаты. Некогда цветущая Бухара напоминала древнее заброшенное место. Жители бежали к басмачам или в Афганистан. Проходившие части Красной Армии забирали съестные припасы, реквизировали скот для перевозок. Страна была разорена дотла…

Мы въехали в Гузар. Маленький, крытый навесом базар. По обеим сторонам прохода темные, прохладные лавки. На крытых кошмами и ковриками нарах лавок сидят, поджав под себя ноги, лавочники и равнодушно смотрят на снующую по базару публику.

Мы подъехали к традиционной чайхане – этой восточной гостинице и, расплатившись с армейцем, сошли с повозки. Город представлял из себя полуразвалины. Дома частью были разрушены, частью же пустовали, покинутые жителями. В уцелевших жилищах расположились войска и госпитали, до отказа набитые больными тропической лихорадкой.

Дорога нас порядком утомила, потому чайхана казалась нам райским местом. Мальчишка принес в медном кувшине воду для мытья. Смыв с себя грязь и пыль, мы расположились пить чай. Узбеки в чайхане расспрашивают нас, кто мы, откуда приехали и чем занимаемся. Вместо ответа я раскрыл свой ларек и предлагаю товар. Это наша лучшая рекомендация. Начинается рассматривание товара и оживленный разговор о рыночных ценах товаров в Бухаре. Мы, с своей стороны, интересуемся рынками в Деннау и Юрчи, куда намерены ехать «продавать свой товар». Ко мне сбоку подсел узбек, одетый довольно бедно. Ему на вид лет тридцать пять. Желтое, худое, но энергичное лицо, умные глаза.

– Слушай, бай, – обратился он ко мне, – меня зовут Абдурахманом. Я здесь, в Восточной Бухаре, уже пятнадцать лет занимаюсь комиссионными делами. Раньше все богатые русские купцы продавали товар через меня. Теперь же дела плохи, торговли нет. Товары из России не приходят, и мне нечего делать. Хочешь, я тебе буду помогать торговать? Я знаю здесь положение каждого купца. Знаю, где какой товар можно выгодней продать. Я даже поеду с тобой в Деннау и Юрчи, – добавил он торжественно, точно этим он приносил какую-то жертву.

– Очень хорошо, Абдурахман-бай, – ответил я, – мы пробудем здесь дня два. Давай поработаем, а дальше увидим. Если ты поможешь сделать нам хорошие дела, то мы с тобой всегда будем работать, даже из Бухары.

Отныне мы под опекой Абдурахмана. Он повсюду нас рекомендует и стал с нами более интимен. Он заинтересован в успехе нашей торговли, ибо надеется получить свою долю. Мы в его сопровождении пошли покупать кое-какие товары, которые выгодно можно продать в районе Деннау.

– Слушай, бай, – прошептал он мне на ухо, – мы должны купить товар у старого Рахматуллы-бая и попить с ним чаю.

– Почему именно у него? – спросил я.

– Ты же слышал, что в Деннау и Юрчи много басмачей, – начал он объяснять мне, – так вот, нужно беречь свой товар. Мало ли разбойников шляется по дорогам. Но если мы будем иметь письмо Рахматуллы к его брату в Деннау, то мы можем спокойно ехать. Верь старому Абдурахману, он знает, что говорит.