Самораскрытие посредством упражнений, направленных на постижение - Менли Холл

Шестое постижение

Почти непостижимая реальность за пределами наших переживаний и представлений является главным объектом нашей медитации. Однако наша медитация должна быть очень чуткой и ненасильственной. Она не должна приводить нас к абсурдам — она должна вести нас навстречу внутренней реальности. Мы являемся самой фантастической из всех притч, которые существуют в мире. Каждый из нас представляет собой более странное существо, нежели сфинкс или химера. Сфинкс имеет голову человека и тело льва, но как насчет самого человека? Он наделен духом бога, душой небожителя и телом животного. Он грезит о пространстве, стремится вознестись в небо и вместить в себя космос. Однако он привязан к земле, как Гулливер, плененный лилипутами. Из всех существ он — самое таинственное и сложное создание, которое только можно себе вообразить.

В древнем храме Серапис в Александрии находилась огромная статуя плачущего бога. Его тело было образовано из палочек и веточек деревьев. Его волосы представляли собой траву и извилины в древесине. Его глаза были драгоценными камнями. Его одежды были сделаны из металла. Его тело было закутано в шкуры животных. Он был увенчан перьями птиц; у него в руках росли цветы; а насекомые собирали мед на его мантии. Этот плачущий бог, на чью голову через открытую крышу храма падало солнечное сияние, олицетворяет самого человека — чудо природы, которое несет в себе все вопросы и ответы на них.

Так история алхимии учит нас, что каждый должен собрать Эликсир жизней всех представителей человечества и из него создать

Эликсир своей собственной жизни. Из всех тайн, воплощенных в человеке, родится таинственная сила, которая спасет его.

Глава VII

Адепты

В алхимической традиции часто можно встретить упоминания о таинственном ордене адептов. Утверждается, что адепты получили загадочный элексир жизни, могут путешествовать по миру, появляясь и исчезая по своей воле, и сообщать свои секреты тем, кого сочтут достойным.

Все адепты имеют в своем распоряжении порошок трансмутации, называемый Красным Львом. Если бросить несколько гранул этого порошка в расплавленную массу грубого металла, он мгновенно будет превращен в золото высшей пробы. Согласно одному из источников, с помощью одного грамма порошка трансмутации можно превратить в золото сто килограмм неблагородных металлов. Если же этот порошок растворить в вине, получается философский элексир, универсальное лекарство против всех недугов плоти. Фон Веллинг утверждает, что если маленькую крупинку Красного Льва поместить на поверхность воды, она начнет неистово вращаться, проходя при этом через изменения, которые соответствуют стадиям образования солнечной системы.

В большинстве случаев алхимики, которые претендовали на обладание порошком трансмутации, якобы получили его или рецепт его приготовления от одного из безымянных адептов. Поэтому нетрудно понять, почему невидимых братьев принято окружать таким великим почитанием. Бытует множество преданий о любопытных обстоятельствах, в которых адепты делились с алхимиками своими секретами.

Не вызывает сомнений, что выдающиеся алхимики, которые обладали глубоким знанием вселенских тайн, действительно странствовали по средневековой Европе. Однако легенды о них, как и сказания о единороге, являются философскими притчами, изобретенными для того, чтобы не дать опрометчивым искателям проникнуть в секреты алхимических превращений.

Адепт — это Я, божественное начало, проявленное в человеческой личности, реальность за личиной каждого индивида.

Наше Я наделено подлинным даром трансмутации, мудростью — ибо одна только мудрость может преобразить грубые вещества человеческих переживаний в духовные способности. Внутренний поиск — это стремление обрести Я. Цель сосредоточения в том, чтобы открыть Я. Конечная цель всех поисков духовности состоит в том, чтобы достичь единения с божественным в себе. Сознательное единение, подразумевающее освобождение божественного начала из оков личности, отделение утонченного от грубого, вечного от временного, осуществляется посредством тайных преображений души, древней алхимии.

Внутри каждого из нас пребывает адепт, Я, граненый алмаз. Редко нам выпадает возможность на мгновение увидеть ужасающее величие Я, и тогда мы осознаем, что личность — это не более чем тень реальности. Эти эпизодические мистические переживания, эти редкие мгновения, когда искренний искатель осознает себя в присутствии божественной природы, описаны в книгах как посещения адептов. Расширение сознания, которое наступает вместе с этими эпизодическими мистическими переживаниями, дает возможность по-новому, полнее осознать тайну духовного поиска. Личность получила тайные сведения и на мгновение приобщилась к глубинной реальности, тем самым приблизившись ко вселенской тайне бытия.

Лаборатория — это жизнь. Алхимик — искатель Истины. Формулы, с помощью которых он трансмутирует металлы в золото, — это упражнения по сосредоточению и созерцанию. Адепт-учитель — это высшее Я, а способность преображать металлы — это живая мудрость, преображающая все и вся в нетленную Истину, которую ищет мир.

Вспоминание

Пифагорейская практика вспоминания — одно из самых известных философских упражнений. До нас дошли сведения, что последователи его знаменитой школы в Кротоне ежедневно занимались вспоминанием по методике, предложенной самим великим учителем.

Вспоминание — процесс оживления в душе событий одного дня в обратном порядке. Цель вспоминания состоит в том, чтобы выяснить моральную значимость поступков.

Обычный человек, проходящий через переживания повседневной жизни, лишь частично осознает моральный вес своих действий. Некоторые ценные уроки проходят незамеченными. Неспособность замечать и наблюдать, неумение взвешивать и делать правильный акцент и, превыше всего, отсутствие глубокомысленности — все эти недостатки не дают действию обогатить сознание. В результате человек теряет драгоценное время.

С помощью вспоминания мы можем пережить заново все происшествия, которые имели место. Мы можем видеть их беспристрастно. Мы можем читать их, как книгу. Внутренний опыт дает нам возможность видеть глубинную взаимосвязь причины и следствия. Вспоминание по крайней мере теоретически обогащает жизнь и углубляет переживания и понимание.

В недавнее время вспоминание начали интерпретировать как средство косвенного покаяния. Человек, осуществляющий вспоминание, выступает в роли судьи своих собственных поступков. Пересматривая все события минувшего дня, он стремится увидеть достоинство каждого из них. Давая строгую моральную оценку своим мыслям и эмоциям, он искренне сожалеет о совершенных ошибках и с равной непосредственностью разуется своим более похвальным поступкам. Подобная практика считается очень полезной для решения кармических проблем. К несчастью, мы не можем утверждать, что пифагорейцы практиковали такое же вспоминание, ведь у нас имеется недостаточно сведений о методике, которую рекомендовал для своих последователей Пифагор.

Практика вспоминания, если она правильно понята, может дать хорошие результаты. Однако, как и большинство других эзотерических упражнений, она часто неправильно понималась теми, кто пытался ее использовать.

Естественное свойство вселенной проявляется в том, что она приковывает внимание человека к воображаемому моменту времени, которое принято называть сейчас. В Писании сказано:

Сейчас — вот воистину лучшее время. Действие в настоящем сосредоточивает на себе все свершения и предрасположенности сознания. Сейчас постоянно требует от человека изобретательности, смелости, целостности и понимания.

То, что мы называем временем, столь иллюзорно, что многие философы приходят к заключению, что из всего массива времени реально только сейчас. Поэтому упражнения, которые отвлекают сознательное внимание от настоящего, опасны для тех, кто еще не утвердился в практике постижения. Тот, кто живет будущим, пойман в тенеты надежды; тот, кто живет прошлым, потакает капризам сожаления. Однако надежда и сожаление являются призрачными мотивами по сравнению с реальной убедительностью настоящего. Человек, который работает с проблемами настоящего, в большей степени содействует своему душевному росту, нежели тот, кто одержим грезами о нерожденном завтрашнем дне или же преклоняется перед мертвым днем вчерашним. Когда мы достигаем мудрости, которая позволяет нам не беспокоится о минувшем и сетовать на свою судьбу, мы можем извлечь пользу от созерцания допущенным ошибок. Для того же, кто не обрел еще подобного философского равновесия, слишком продолжительное вспоминание может оказаться вредным.