И это все, за что я борюсь (СИ) - Кейс Сия

— Я полагаю, ваше знакомство с моей женой стоит отложить на вечер. — Вклинился Савельти. На какое-то время я даже забыл о его существовании — так жутко мне стало от этой всеобъемлющей магии, — К тому же, ко мне пожалуют гости, которые так же хотят увидеть ваши… умения.

«Он соберет все общество» — пронзило мой разум.

Милит рядом со мной сжалась, словно ее объял невиданный холод. Внезапно мне стало плевать на то, что нас видит герцог — хотя я не имел никакого понятия, чему сейчас отдано его внимание — и я взял девушку за руку. Ее ладонь оказалась ледяной и слегка влажной от волнения.

— А пока я провожу вас в гостевые покои. Вы, герцог, вероятно устали?

Я промычал что-то утвердительное в ответ, хотя мое тело гудело от нерастраченной энергии. А вот голова… мне нужно было обдумать все происходящее, обсудить с Милит план наших действий. Поэтому я был даже рад тому, что Савельти решил упечь нас в какую-то комнату до самого вечера.

Герцог решительно двинулся по широкой парадной лестнице, и Милит, все еще не отпуская мою руку, потащила меня за собой. Пока мы поднимались наверх, я украдкой разглядывал интерьер дома. В чем же заключалась та магия, от которой гудела моя кровь? В артефактах, замаскированных под обыкновенные вещи? Вот в стенной нише стоит высокая ваза, абсолютно пустая. С самого детства я изучал магические реликвии, не имея возможности увидеть их даже на картинке. О, сколько бы я сейчас отдал за то, чтобы получить возможность пролистать этот тяжеленный талмуд!

Одновременно с этим я мысленно поставил себе еще одну цель. Нужно будет поговорить об этом с Милит, когда наше положение чуть утихомирится.

Внутреннее убранство дома и вправду было темнее, чем внешнее, словно тот, кто строил этот дом, решил сделать из него сочетание двух противоположностей. Парадная лестница с резными перилами и гладкими деревянными ступенями скрипела под нашим весом как дверь старого сарая, и пусть видимого запустения в особняке не наблюдалось, я чувствовал, как это место угнетало меня чем-то эфемерным, практически несуществующим.

Савельти повел нас по коридору с зашторенными окнами по одной стороне и портретами в помпезных рамах с другой. Лица людей с этих картин смотрели на меня своими цепкими безжизненными взглядами, словно желая добраться до моей души.

Они магические. Все до одного. Я почувствовал бы эти портреты, даже если бы не видел их.

Словно прочитав мои мысли, Милит поинтересовалась у идущего впереди хозяина:

— Кто все эти люди? Ваши родственники?

— По большей части. — Даже не оборачиваясь, отозвался герцог, — Но есть и те самые «диковинки» моей жены, — Он развернулся, остановившись у одной из картин. В последний момент я потупил голову, чтобы не давать этому змею повода для подозрений, — Узнаете?

— Не-е-е-т. — Протянула Милит.

— Ах, конечно. — Выдохнул Савельти, — Вы слишком молоды, вам не приходилось видеть этого человека. Даверс. Даверс Благородный.

Любопытство взяло меня за горло, и я еле сдержался, чтобы не поднять глаза и не посмотреть на своего предшественника.

— Признаться… — Вздохнула Милит, — Я представляла его несколько иначе.

— Но, я полагаю, и герцог Унаберский не оправдал ваших ожиданий? — Савельти уж точно говорил обо мне — так язвительно, даже с презрением.

Я проигнорировал этот выпад, пока Милит пыталась подобрать какие-то слова. На миг мне даже стало интересно, что она ответит. Скорее всего, так и было — я не оправдал ее ожиданий, но признаться в этом этому старому змею она вряд ли решится.

Этим временем Савельти подступил к девушке на шаг и шепнул на ухо:

— Он так тщедушен для боевого мага, не находите?

Я едва не раскрыл все карты от внезапного прилива злости. Да как это старое насекомое смело так говорить обо мне, тем более, не в глаза, а кому-то еще, шепотом, как последняя крыса!?

Но к этому моменту Милит уже взяла себя в руки:

— Ничуть. — Она показательно отодвинулась от Савельти, — Бейв отличный маг, и вы были тому свидетелем. Давайте закончим этот разговор и двинемся дальше.

Я облегченно выдохнул, когда герцог развернулся и повел нас вперед по коридору. Я успел бросить взгляд на портрет Даверса, и признал то же самое, что и Милит. Совсем не так я представлял себе человека, который побеждал в морских сражениях одним щелчком пальцев. В своем воображении я рисовал кого-то высокого и статного, с мужественным лицом и большими, сильными руками.

Даверс на портрете был изображен уже в преклонном возрасте, но я подозревал, что и в молодости он был кем-то… подобным. Невысокий, какой-то округлый, с маленькими глазами и такими крохотными, почти детскими руками. Ни единого намека на геройство.

А мы все шли дальше, и наконец уперлись в деревянную дверь с выцветшим узором в виде каких-то бледных полевых цветов. Открыв дверь, Савельти пустил нас с Милит внутрь, но сам в комнату не зашел. Мне все еще приходилось смотреть исключительно в пол, но я понимал, что герцог ошивается где-то на пороге.

— Обустраивайтесь. — С наигранной вежливостью сказал он, — Хорошо, что вы ездите налегке — даже не придется донимать слугу, чтобы он принес ваши вещи.

Это было правдой — на мне болталась легкая дорожная сумка с одной-единственной сменной рубашкой и кое-какой едой. В сумке Милит покоился мой злосчастный рисунок, ее одежда и, скорее всего, еще парочка кинжалов, чтобы быть во всеоружии.

Как только дверь за хозяином захлопнулась, Милит выдохнула и поспешила рухнуть в кресло возле окна. Оно хотя бы было незашторено, и пропускало с улицы приятный солнечный свет.

Я скинул с головы шляпу и отправил ее покоиться на узкое подобие дивана, больше похожее на скамейку, обитую тканью.

— Так и знала, что здесь будет тесновато. — Выдала Милит, — Слово «покои» явно было не к месту.

Я не мог с ней не согласиться. По большому счету, в нашем распоряжении была одна комната и отхожий угол за невысокой старой дверью. На кого она была рассчитана, я понятия не имел — чтобы пройти через нее, мне предстояло не только склонить голову, но и согнуть колени. Страшно представить, как бы в сие великолепие втискивался бы Энвал с его габаритами!

Я очень хотел его увидеть. Каким бы убогим я ни был, брат никогда не отворачивался от меня, не тыкал носом в мое уродство и даже наверное… любил меня. И вот теперь меня обуяло глупое желание просто-напросто посмотреть на него, узнать, а таким ли он всю жизнь был в моем воображении? Мы с ним непохожи, я знаю.

И тут я опомнился.

— Милит, здесь же должно быть зеркало. — Предположил я.

Девушка хмыкнула:

— Что, не терпится увидеть собственную мордашку? Оно прямо за тобой.

Я повернулся и не на шутку удивился тому, что сразу не заметил присутствия в этой комнате туалетного столика.

Из отражения на меня уставился какой-то идиот. Ей-богу, лицо у него было такое испуганное, а глаза едва не вылезали из орбит. Я рассмеялся, и этот идиот захохотал вместе со мной. Я подошел ближе, чтобы удовлетворить свое любопытство до конца. Я даже уселся на табуретку, не сводя глаз с собственного отражения.

Милит подошла ко мне и положила руку на плечо. В отражении ее лицо оказалось прямо над моим.

— Ты безбожно врала мне. — Сообщил я, — Это лицо какого-то психа!

— А ты видел много психов? — Парировала она, — По-моему, ты не похож ни на одного из них.

Я считал иначе. О да, я был разбит и разочарован. Даже после слов Савельти я все еще не терял надежды, что во мне есть хоть что-то геройское, то, чего не было в Даверсе. Но от меня так же не пахло ни мужественностью, ни решительностью, которая должна быть присуща боевому магу. Вот только если Даверс выглядел глупым веселым толстячком, то я был тощ и бледен. Хрупкая и жилистая Милит рядом со мной смотрелась как живой цветок на фоне мертвого расколотого камня.

И какое славное прозвище могут дать человеку, похожему на меня? Ну что за убожество — глазищи навыкате, щеки куда-то ввалились, острый подбородок небрит, да еще и оцарапан!