Еврейские погромы. Скорбь по двойным стандартам - Андрей Буровский

И вообще — недоброжелатели евреев оказались необычайно красноречивыми. Это и неудивительно — в их числе были самые блистательные деятели римской культуры.

Но если иудеев вдруг невзлюбили «самые блистательные деятели», может быть, за этим стояли не психические отклонения римлян, а какие-то исторические реалии?

Во всяком случае, римляне начали с самого благожелательного отношения к иудеям и с уважения к их обычаям. Потом им пришлось изменить свое мнение. Во влиянии ли греков тут дело?

Только не надо чрезмерно обобщать. Иудеи делали очень разные выводы. Многие из них уже при Селевкидах и Птолемеях вошли в античную цивилизацию. Число лояльных иудейских подданных Рима огромно.

В сущности, произошел, по словам Михаэля Дорфмана, раскол на «бритых метро-евреев, к которым я принадлежу, и бородатых и диких ретро-евреев». «Метро-евреи» хотели уважения к своей вере и своим обычаям, но по своему психотипу вовсе не противостояли Риму. А «ретро-евреи» — это люди, которые или не хотели, или были не способны войти в цивилизацию. Они комплексовали и сочиняли истории про убийство слонов перочинными ножиками, лелеяли сказки о том, как их Бог сделает владыками мира, и жаждали реванша: и над Римом, и над сородичами, «метро-евреями». Самое забавное, в доказательство «своей» исключительности добровольные дикари приводили достижения и заслуги «метро-евреев». При том, что «метро-евреи» были живым воплощением совсем других культурно-исторических выборов, к которым сами они не имели никакого отношения.

Некоторые еврейские мудрецы неожиданно обнаружили, что в римской цивилизации есть много полезного и достойного восхищения. Согласно одному рассказу Талмуда, рабби Иехуда (Бар Илай) заявил как-то в разговоре с друзьями: «Какие чудесные вещи сделали эти люди{120}! Они установили места для торговли, соорудили мосты, построили бани»{121}.

Конечно, подобные убеждения не стали общим достоянием. Один из собеседников рабби Иехуды, рабби Иосеф, промолчал, другой же, рабби Шимон{122}, заметил: «Все, что они сделали, они сделали лишь для собственной пользы. Они построили рынки, чтобы открыть там дома для проституток, бани — чтобы самим там нежиться, мосты — чтобы удобнее было ходить за налогами».

Но даже в Талмуде появляются тексты, отвергающие идею национального сопротивления. Например: «Благословен Господь, остерегший Израиль стать единой стеной» (т. е. предотвративший общее сопротивление врагам, вторгшимся в Палестину) или: «…евреям возбраняется восставать против народов мира»{123}.

Вот те иудеи, что не стали «единой стеной», и продолжили иудейскую цивилизацию. Для этого они перестали претендовать на исключительность своей религии и своей культуры. И перестали рваться к власти над миром.

Причину вражды греков к евреям можно понять рациональными методами. Конкуренция, вытекающее из нее сутяжничество и жалобы римлянам — это противно, но объяснимо. Так же противно, но объяснимо и желание демонизировать «противника», изобразить иудеев такими отвратительными, чтобы любые действия, направленные против них, не вызвали протеста.

Понятна позиция униженных египтян, которые приписывали иудеям самые невероятные гадости. Хотя и тут много психологически неприятного и отталкивающего.

Понятна и позиция римлян. Строители империи, они стремились объединять народы и были лишены иррациональной вражды к кому бы то ни было. Для них все народы империи были равны, и это главное. Все хорошие, все достойные… но никто не может считаться лучше и достойнее других.

А вот позиция иудеев совершенно иррациональна. Они просто органически неспособны признать как раз эту позицию Рима. Как это — они такие же, как все?! Нет! Они другие! Они исключительные! Их выбрал Бог! Они имеют право и даже обязаны владеть миром!

Парадоксально, но антисемитская в целом позиция египтян и греков больше отвечает позиции самих иудеев. Ведь египтяне признают их священные книги, спорят о них и считают иудеев каким-то исключительным явлением. Они не спорят о религии нубийцев и ливийцев, а вот о религии иудеев — спорят. Они не рассказывают, что жители Синайского полуострова едят людей, и не пытаются выгнать из страны жителей Кипра. А вот иудеи для них — какие-то особо опасные и отвратительные люди.

И для греков тоже иудеи оказались какими-то особенными: особенно страшными, особенно противными, особенно опасными. Исключением из правила, одним словом. Исключение получилось на редкость отвратительное, сосущее человеческую кровь, — что-то вроде нечистой силы. Но ведь исключение!

Похоже, такую позицию иудеям было легче принять. Потому греки в талмудической традиции и для большинства евреев Нового времени и остались «хорошими».

А вот признания себя «такими же, как все», не потерпели ни древние иудеи, ни их потомки. Римская позиция оскорбляла именно тем, что римляне не были ни филосемитами, ни антисемитами. Они видели в иудеях один из народов империи, и только. Даже называя иудеев более неуживчивыми и «вредными», чем германцы и скифы, Марк Аврелий ставит их в один ряд с другими.

Разумеется, многие евреи (метро-евреи, если угодно) вполне принимают эту позицию. И кстати, именно она становится основой для их социального успеха. А вот для ретро-евреев такая позиция просто мучительна. И именно она провоцирует их на выступления.

Учтем это важнейшее обстоятельство. Ведь именно раскол иудеев обуславливает погромы одних иудеев другими.

Вообще история античности заставляет отнестись к явлению погромов более сложно, чем навязывает Краткая еврейская энциклопедия. В большинстве еврейских сочинений нееврейская толпа набрасывается на иудеев не в силу каких-то иррациональных причин. Так и в романах Фейхтвангера античные антисемиты (римляне, конечно же) объясняют сыну главного героя причину своих убеждений совершенно фантастическим образом.

Но мы видим, что в основе античного антисемитизма лежит вполне рациональная и объяснимая конкуренция. Кроме конкуренции есть и психологические причины… Но коренятся они, по крайней мере, не только в неприятии евреев и их веры. Неевреи могут нападать на иудеев еще и потому, что позиция исключительности их раздражает и оскорбляет. А иудеи нападают на неевреев еще и потому, что претендуют на эту исключительность и возмущаются: почему ее никто не признает?!

Из иррационального проявления ненависти к иудеям погромы превращаются в крайне неприятный, отвратительный, но естественный и психологически вполне объяснимый элемент отношений народов. Причем участие иудеев в погромах так же обычно, как и неевреев. Более того — для иудеев очень характерны погромы внутри самого иудейского народа, по политическому признаку. Ни греки, ни римляне в ходе своих гражданских войн никогда не достигали такой стадии взаимного озверения, никогда не истребляли друг друга с таким ожесточением, как иудеи.

Глава 4. Как евреи громили византийских христиан, а те громили евреев

Принятие христианства большинством населения Римской империи совершенно меняет картину. Христиане не столь толерантны, как язычники. Они хотят, чтобы христианство принимали ВСЕ. Иудеи видятся им в лучшем случае каким-то нелепым реликтом, который необходимо «исправить». А то и прямыми врагами Христа.

Иоанн Хризостом, т. е. «Златоуст» (347 или 349–407 гг.), уже в первой из своих речей, посвященных обличению евреев{124}, очень сокрушается, что многие из христиан участвуют в праздновании еврейской Пасхи, соблюдают не только христианские, но и иудейские посты, посещают расположенную рядом синагогу. Эти люди, видимо, не очень различают христианство и иудаизм: и то и другое, в конце концов, единобожные, «авраамические» религии.

Вот и прихожане Златоуста думают, что в синагоге хранится книга Закона (Тора) и проповеди пророков, а значит, и сама синагога священна. Они убеждены, что клятвы, произнесенные в синагоге, священном доме, особо священны и ненарушимы.

Иоанн возмущен этим и проповедует:

«И если евреи не смогли узнать Отца, если они распяли Сына, если они отвергли помощь (Святого) Духа, кто же не будет достаточно смел, чтобы заявить прямо, что синагога — жилище демонов?»

Евреи «…живут, чтобы набить свои животы, они разевают рты на этот мир. Они живут не лучше свиней или коз из-за своей распутности и обжорства. Они знают только одно: нажраться и напиться…»

«Место, где расположилась шлюха, называют борделем. Но синагога — не только бордель и театр. Это также притон грабителей и логовище диких зверей… не просто диких зверей, а грязных диких зверей…»