Путеводитель по греческой мифологии - Стивен Кершоу

Хор коринфских женщин предлагает свой выход из положения, излагая классическую греческую максиму умеренности:

Скромной ласки хочу я:Нет дара бессмертного слаще.О, пусть никогда КипридыУжасной не слышу в сердце,С грозой ее ярых ударов,С бурей ссор ненавистной,С желаньем чужого ложа!Спальню, где нет войны,Ложе, где жены не спорят,Славить гимном хочу я.

В это время в Коринф приходит Эгей, царь Афин. Медея рассказывает ему о своем горе и молит дать ей, оставленной мужем, приют в Афинах, а сама обещает помочь Эгею избавиться от бесплодия. Клюнув на эту приманку, Эгей соглашается, но ставит условие:

Но если ты сама придешь в Афины,Я дам тебе приют и никомуТебя не выдам — можешь быть покойна.Но этот край покинешь ты без нас.Рассориться с друзьями не желал быИз-за тебя я — прямо говорю.

Обеспечив себе приют, Медея приступает к выполнению задуманной мести. Она решает послать своих детей к невесте Ясона, Главке, с подарком: драгоценной одеждой и золотым венцом, задумав пропитать эти вещи ядом и таким образом покончить с соперницей.

И тут Медея приходит к еще более страшной мысли:

                           …ЯДолжна убить детей.                           И их не вырветУ нас никто. Сама Ясонов с корнемЯ вырву дом. А там — пускай ярмоИзгнания, клеймо детоубийцы,Безбожия позор, — все, что хотите.

                   И никогда рожденныхМедеею себе на радость он [Ясон]Не обольет лучами глаз, невеста жЖеланная других не принесет.

Хор ужасается ее чудовищному решению и пытается урезонить Медею, исполняя изысканную оду о величии Афин, а затем, удивляясь тому, как город, известный своим правосудием, приютит у себя убийцу. Но Медея непреклонна. Она посылает за Ясоном, и, когда тот появляется, напускает на себя рассудительность и покорность и со смирением в голосе говорит:

Я поняла, что было не умноСердиться и напрасно. Я тебяХвалю теперь… И точно, долг и скромностьТобою управляли, о Ясон,Когда ты брак задумал новый; жалко,Самой тогда на ум мне не пришлоВойти в твой план советом…                                         и невестеПрислуживать твоей, гордясь такимРодством… увы!                       Но что же делать? Все мыТакие женщины — будь не в обиду вам.

Появляются Мермер и Ферет, и Медея говорит им, чтобы они обняли отца. Ясон торжествует. Медея, хотя и страшится того, что задумала, пользуясь благоприятным моментом, просит Ясона дозволить детям отнести подарки его невесте. Ясон колеблется, но Медея уговаривает его. Мермер и Ферет, забрав с собой подарки для Главки, направляются в ее дом, не подозревая о том, что обрекают на смерть и себя, и Главку. Хор коринфских женщин оплакивает их неизбежную смерть. Появляется наставник детей, рассказывающий о том, что Главка приняла подарки Медеи. Возвращаются дети. Медея с ними прощается, и наступает самая трагическая сцена пьесы.

Медея, глядя на детей, горестно восклицает:

О горькая, о гордая Медея!Зачем же вас кормила я, душойЗа вас болела, телом изнывалаИ столько мук подъяла, чтобы вамОтдать сиянье солнца?.. Я надеждойЖила, что вы на старости меняПоддержите, а мертвую своимиОденете руками. И погиблаТа слезная мечта.                         Чужая вам,Я буду дни влачить. И никогда уж,Сменивши жизнь иною, вам меня,Которая носила вас, не видеть.

Медея прижимает к себе детей, но затем заставляет себя изжить теперь уже неуместную жалость. Дети уходят — несчастные, молчаливые, невинные жертвы разыгравшейся драмы.

Появляется Вестник. Он подробно рассказывает об ужасной кончине Главки. Надев на себя драгоценное одеяние и украсив волосы диадемой, та стала смотреться в зеркало. Яд, которым была покрыта одежда, проник в тело, диадема, как медный обруч, стала сжимать голову, а одежда принялась жечь огнем ее тело[48], отделяя от костей мясо — «по коре еловой так сочатся слезы». На помощь Главке поспешил Креонт. Он обнял несчастную дочь, но ее одежда стала прилипать и к нему, а когда он попытался оторвать эту одежду, то вместе с нею стал отрывать и куски своей плоти и в результате испустил дух[49].

Узнав, что ее коварный план удался, Медея ликует. Но гибель Креонта и Главки не утолила месть Медеи: ведь она решила убить своих детей, чтобы еще сильнее заставить страдать Ясона. Медея уходит во дворец, и тотчас оттуда раздаются крики и стоны ее сыновей, которые слышать еще мучительнее оттого, что это первые звуки, ими произнесенные за все время действия пьесы.

Ясон, узнав о гибели Креонта и Главки от руки Медеи, спешит во дворец, опасаясь, что родственники Креонта из мести погубят его сыновей. И тут хор оповещает его, что он опоздал[50].

В это время в воздухе на запряженной драконами колеснице появляется Медея; у нее на коленях убитые ею сыновья. Ясон молит оставить ему хотя бы тела сыновей, чтобы он сам мог похоронить их, но Медея отказывает, обещая, чтобы искупить невинную кровь детей, установить в Коринфе обряд и праздник. После этого она улетает на колеснице.

Ясон подавлен, он в ужасе, а хор, завершая трагедию, поет о превратностях жизни:

На Олимпе готовит нам многое Зевс;Против чаянья, многое боги дают:Не сбывается то, что ты верным считал,И нежданному боги находят пути;Таково пережитое нами.

В своей трагедии Еврипид использовал мифологический материал, чтобы исследовать социальную проблематику: слабость женщин в мире мужчин и ненадежность взятых на себя обязательств, когда они начинают противоречить собственным интересам. Но ответов на эти вопросы Еврипид не дает, да и зрители, смотревшие в его время эту трагедию, хотя, вероятно, и подмечали в ее сюжете свои собственные проблемы, тоже, по всей видимости, не знали, каким образом их верно решить. Актуальность этих спорных вопросов и попытка Еврипида их заострить являются, пожалуй, причиной того, что греческий миф, им описанный, интересен и в какой-то мере насущен и для нынешней публики.

О дальнейшей судьбе Медеи рассказывают по-разному. Согласно Аполлодору, Медея, бежав из Коринфа, поселилась в Афинах и стала женой Эгея, родив ему сына Меда. Однако затем, испугавшись, что не Мед, а Тесей, сын Эгея, унаследует власть отца, Медея решила погубить Тесея, но ее план не удался, и она была вместе с сыном изгнана из Афин. Мед стал воином, сражался с варварами и погиб в походе против индов. Медея вернулась в Колхиду, где к тому времени Ээта сверг с престола его брат Перс. Медея убила Перса и вернула престол отцу.

По версии Гигина, Мед оказался в Колхиде раньше Медеи, но, хотя назвался Гиппотом, сыном Креонта, был тут же посажен в темницу Персом, которому предсказали, что его убьет потомок Ээта. Тем временем в Колхиде начался голод. Возвратившаяся в Колхиду Медея, выдавая себя за жрицу Артемиды, узнала, что в темнице находится сын Креонта, и решила принести его в жертву богам, чтобы остановить голод. Но в последний момент Медея признала в узнике сына, дала ему жертвенный нож, и Мед убил Перса.

По Ивику и Симониду, Медея вышла замуж за Ахилла в Элизии, стране блаженных.

Что касается Ясона, то по одной версии мифа, он покончил жизнь самоубийством, а по другой версии, погиб под обломками обветшавшего «Арго», когда прилег под его кормой отдохнуть.

«Аргонавтика» — настоящий агломерат мифов и сказок. Отдельные мотивы этого мира обычны для волшебных сказок многих народов: героя отправляют в опасное путешествие, чтобы отделаться от него; невыполнимое задание, которое герой осиливает с помощью дочери главного противника; враждебные существа, которых герой побеждает, натравив друг на друга; триумфальное возвращение героя с достойным трофеем.

К подобным историям относятся, например, скандинавское сказание «Правительница-служанка» и британская поэма «Сражение птиц». Русский фольклорист Владимир Пропп, анализируя русские волшебные сказки, выделил в них тридцать одну повторяющуюся постоянную функцию и остался весьма доволен, когда оказалось, что его схема подходит для «Аргонавта ки».

По поводу золотого руна, цели путешествия аргонавтов, еще со времен античности ходят разные домыслы. Несомненно, это — архетип сказочного сокровища, в поисках которого герои отправляются в путь. Но поискам золотого руна еще в стародавние времена попытались дать рациональное объяснение. По мнению древних, в Колхиде имелось природное золото, и географ Страбон, опираясь на эти слухи, предполагал, что Ясон отправился в Колхиду за золотом. Страбон даже пояснял, откуда появилось понятие «золотое руно». На его взгляд, колхидцы добывали крупинки золота, опуская в золотоносную реку шкуру овцы.