Ад во мне - Джо Алекс

— А какова ваша роль в расследовании? — спросил Алекс, хотя и предвидел ответ.

— Так как Робертс-старший уступать не собирался ни в коем случае и было установлено, что Кнокс продавал алмазы в Лондоне сам, мы решили умножить усилия и попробовать подобраться к Кноксу всеми возможными способами. Как заметила здесь его бывшая жена, самой большой слабостью Кнокса были женщины. Он охотно и часто вступал в случайные связи. Решили, что сотрудницы агентства попробуют приблизиться к нему таким образом. Естественно, он мог предвидеть, что кто-то, державший его под наблюдением, использует такое средство. Поэтому девушка, решившая познакомиться с Кноксом, не должна бросаться в глаза и выглядеть вызывающе, а, наоборот, ей следует казаться несколько потерянной. И ни в коем случае не пытаться самой с ним познакомиться, лучше создать ситуацию, при которой ему, несмотря на ее колебания и сопротивление, удастся с ней познакомиться.

— И вы — эта девушка?

— Да, мистер Алекс, я. Именно поэтому, зная, что Кнокс вошел в зал ожидания, не пошла туда, ибо в мои планы не входило быстрое знакомство. Прогуливаясь по аэровокзалу и заглядывая в окно, я увидела, что он разговаривает с мужчиной, а позднее, уже здесь, в самолете, заметила, что вы сели в тот же ряд, что и он, но с противоположной стороны. Я пересела ближе к вам, стараясь услышать, о чем вы говорите. Рассчитывала познакомиться с Кноксом во время стоянки в Найроби. Такое вот обычное знакомство: люди летят долгое время в одном самолете. Надеялась, что, если буду действовать интеллигентно и с чувством меры, Кнокс пригласит меня в Лондоне поужинать, а я после долгих попыток убедить его в неуместности ужина с незнакомым мужчиной в общественном месте в конце концов уступлю. Конечно, сейчас это уже не имеет никакого значения, и если я обо всем рассказываю, то лишь потому, что здесь совершено убийство и я не могу утаивать правду, касающуюся убитого.

— Да. Спасибо, коллега, — Джо усмехнулся. — И еще только одно: у вас при себе лицензия?

— Конечно! — Она открыла сумочку, достала маленький бумажник из черной кожи, а из него узкую зеленую карточку с фотографией. Подала карточку Алексу, который пробежал по ней взглядом. Свидетельство агентства «Глоуб» подтверждало, что Элизабет Кроу — оперативный работник, уполномоченный действовать от имени и по поручению этой организации. Подпись и печать президента полиции города Йоханнесбурга.

Джо вернул документ, положил последний билет в карман пиджака и глубоко задумался, словно позабыл, где находится. Неожиданно он повернулся и посмотрел на первого пилота, как раз прикуривавшего сигарету.

— Один вопрос к вам, капитан…

— Слушаю. — Грант поднес зажигалку к сигарете, затянулся…

— Вы никогда не сталкивались раньше с Кноксом?

— Пожалуй, нет… — Пилот с сомнением покачал головой. — Не думаю, чтобы я видел его прежде. А если он даже и летел когда-нибудь со мной, лицо его не сохранилось у меня в памяти. На земле я не встречал его никогда, а во время полета редко заглядываю в пассажирский салон. Во время посадок в промежуточных аэропортах у меня тоже обычно масса работы. В любом случае ручаюсь, что Кнокса не знаю. Ни его лицо, ни фамилия абсолютно ничего мне не говорят… Хотя после сегодняшнего дня я, наверное, буду помнить фамилию Кнокс до конца жизни! — Он улыбнулся грустной, усталой улыбкой.

— Как давно вы летаете на этой линии?

— Относительно недавно, два месяца… Это восьмой полет по трассе…

— А живете в…

— В Англии. Ливерпуль. Вернее, там живут моя жена и дети, ибо сам я, к сожалению, дома редкий гость, если не считать отпуска.

— Благодарю вас. А вы? — обратился Джо к стюардессе. — Вы тоже не припоминаете покойного? Выполняя свои обязанности, вы больше общаетесь с людьми, чем остальные члены экипажа.

Барбара Слоуп задумалась, а потом развела руками:

— Нет. Правда, я не могу ручаться, что никогда его не видела. У меня какое-то смутное чувство, что лицо его мне знакомо… Он… он был довольно примечательный. Но я не уверена… Нет, не могу утверждать, что точно его видела. Ведь только в течение одного месяца передо мной проходят сотни людей, и толпы входят и выходят в разных аэропортах. В самолете, вопреки распространенному мнению и девичьим представлениям о работе стюардессы как о сплошном безделье и возможности путешествовать по миру в изящном костюмчике, очень много дел, поглощающих все свободное время, и они должны быть выполнены безошибочно и в срок. Кроме этого, как вы знаете, существуют строгие инструкции, касающиеся отношений стюардессы с пассажирами-мужчинами. Мы, естественно, должны быть вежливы со всеми, но не имеем права заводить знакомства с пассажирами, не говоря уже о частных беседах с ними в какой бы то ни было форме и по какому бы то ни было поводу. Если что-либо подобное произойдет, нам грозит увольнение.

Она замолчала.

— Я вас прекрасно понимаю… — сказал Джо. — Но хотел бы еще узнать, чтобы иметь полную картину происшедших этой ночью событий: где находился экипаж и чем занимался?

Пилот понимающе кивнул головой:

— Признаюсь, я ожидал такого вопроса. Обычно все выглядит так: один пилот за штурвалом, а другой — отдыхает на диване напротив радиорубки. Но сегодня ночью было немного иначе. Мы не информировали пассажиров, что пролетаем над областью внезапных тропических бурь, а просто старались обойти опасные места по мере возможности. Эти бури проходят обычно над небольшой территорией, но довольно подвижны. Мы установили постоянный контакт с землей, делали замеры и фиксировали локализацию атмосферных помех. В такой ситуации оба пилота и радист должны все время находиться на своих местах, по крайней мере в первые три четверти часа полета. Позже…

— Кнокса убили приблизительно на втором часу полета или в начале третьего… — прервал его Алекс. — Я, правда, не врач, но, когда проснулся через четыре часа после старта, Кнокс уже был мертв не менее двух часов. На это указывали некоторые симптомы.

Он замолчал, не хотел при женщинах говорить о застывшей капле крови на рубашке и холоде мертвого тела.

— Если вы в этом уверены, — усмехнулся Грант, — то снимаете у меня камень с сердца, поскольку первые три часа полета ни один из нас не мог ни на минуту оставить своего места. Вообще, честно говоря, никто из нас не уснул и даже не прилег, пока Барбара Слоуп не сообщила нам о случившемся. А позже трудно было даже подумать о сне. Что касается стюардессы, то она спит в помещении, расположенном в хвосте самолета, рядом с буфетом, холодильником и другим хозяйственным оборудованием. Над ее спальным местом находится звонок и телефонная трубка, с помощью которой она может в любой момент соединиться с нами, а мы — с ней, не пробираясь через весь самолет.

— Понятно. — Джо обратился к Барбаре Слоуп: — А вы не заглядывали ночью в пассажирский салон?

— Нет. То есть приоткрыла дверь где-то через час после того, как пригасили свет. Прислушалась, но ни одна из лампочек у кресел не горела, и было абсолютно тихо. Я решила, что все в порядке, пассажиры спят. Так обычно бывает после жаркого дня и долгого ожидания в аэропорту. Вернулась к себе, сняла туфли, завела будильник, легла и накрылась пледом. Очень обрадовалась возможности немного поспать. Не заметила, как уснула. Проснулась от звонка будильника. Самолет взлетел почти пустой, а это означало, что приготовление завтрака отнимет у меня совсем немного сил и времени. Но бывают перелеты, когда я не могу даже сомкнуть глаз на всей трассе Лондон — Йоханнесбург.

— Благодарю вас… — Джо обошел ее и капитана, направляясь к середине салона.

— Что же дальше? — спросил Фиджер Джек. — Было очень занятно! Вы знаете о нас столько, сколько мы захотели о себе рассказать. Но может ли такой разговор помочь следствию? Ведь никто не признался в отправке Кнокса на тот свет. Бесспорно, трудно требовать признания. А как вы утверждали, убийца должен быть здесь. Значит, кто-то лгал.

— Конечно! — Джо спокойно улыбнулся и кивнул, но, взглянув на закрытую пледом фигуру в конце салона, тотчас же стал серьезным. — К счастью, все невиновные мне очень помогли! Теперь, кажется, все абсолютно ясно.

— Ясно? — удивился Фиджер Джек. — Как это ясно? Вы что, хотите сказать, что вы все знаете? Что вам известно, кто убил этого беднягу?

Джо не сразу ответил. Он стоял, вглядываясь в огромное безоблачное пространство за иллюминатором. Солнце уже поднялось и находилось чуть ниже поблескивавшего кончика крыла. Наконец Алекс оторвал взгляд от четко прочерченной чистой линии горизонта и посмотрел на профессора. Еще долю секунды в его глазах будто бы таилась неуверенность, но тут же исчезла, уступив место мрачному блеску.

— Да… — сказал он тихо. — Думаю, что мы долго не задержимся в Найроби. Самюэль Холлоу прав: этот климат губителен для европейцев.