Агнесса. Том 1 - Лора Бекитт

Однажды они остановились на горном лугу: Джек полулежал в траве, Агнесса сидела тут же. Она сбросила шляпу и вплетала в волосы цветы, яркие луговые цветы, названий которых не ведала. Сегодня на ней был не мужской костюм, а нарядное платье и туфли, которые она сейчас тоже скинула с ног.

О чем они говорили тогда, в первые дни, Агнесса потом не могла вспомнить. Наверное, обо всем понемногу.

— Скажи, почему ты с такой неприязнью смотрел на нас, когда управляющий попросил тебя оседлать коня? — спрашивала Агнесса.

— Он не просил, а приказывал, Агнес… Почему, ты спрашиваешь? Да просто не очень приятно, когда господа развлекаются тем, что нам иногда стоит жизни.

— И я была среди этих господ, Джек. Он рассмеялся.

— Нет, Агнес, ты совсем другая!

— Почему? Откуда ты знаешь?

— Я чувствую это.

Агнесса задумалась было, но Джек провел травинкой по ее щеке, и она улыбнулась, отводя его руку.

— Ваш управляющий сказал, что ты один из лучших наездников.

Джек улыбнулся: было видно, что такая похвала для него привычна.

— Кто тебя научил объезжать коней?

Улыбка слетела с его лица.

— Один человек…— Джек умолк. Агнесса опустила руки с цветами.

— Прости, если я…

— Он умер. Погиб при ловле диких лошадей.

— Твой родственник?

— Нет. Просто хороший человек, я таких больше и не встречал.

Девушка отложила цветы и придвинулась ближе.

— Кто твои родители, Джекки? Я давно хотела спросить и не решалась: они живы?

Джек поднял на нее светлые глаза, и Агнесса явственно увидела в них свое отражение.

— Не знаю, Агнес. И никогда не знал. — Он произнес эти слова спокойно, но в них была глубоко запрятанная обида. То было какое-то уязвимое место; Агнесса невольно коснулась той стороны жизни Джека, которая, очевидно, требовала, и не раз, борьбы — как внешней, так и внутренней. Девушка почувствовала это, но тем не менее, движимая сочувственным любопытством, продолжила расспросы.

— Кто же тебя воспитал?

— Никто.

— А где ты жил?

Он усмехнулся, и в глазах его появилось что-то темное — странный отблеск того мира, который никогда не был знаком юной мечтательнице из пансиона благородных девиц.

— Да где придется! Можно сказать, что нигде. Не всегда, конечно: уже несколько лет я живу на конном заводе.

— А раньше? Как же так, расскажи!

Ветер гнал по небу легкие облака, и, когда они порой заслоняли солнце, по лицу людей пробегали быстро сменяющиеся тени.

— Расскажи, пожалуйста! — повторила Агнесса и увидела на его лице выражение недоверчивости. Ко всем. Даже к ней.

Он опять усмехнулся, и было в этом что-то недоброе. Потом обнял девушку за талию и ненавязчиво притянул к себе.

— По правде сказать, не очень хочется мне это делать, как не хочется что-то скрывать от тебя…

Она смотрела с тревожным ожиданием, а Джек поцеловал ее тонкие пальцы. Раньше, с другими женщинами, он не делал так никогда, в этом было для него нечто глубоко чуждое, но в глазах Агнессы он читал: такие поступки являются неотъемлемой частью взаимоотношений мужчины и женщины. Это был ритуал, и он старался соблюдать его. Ради Агнессы. Ради того, чтобы удержать ее возле себя, надолго. Может быть, навсегда.

А она гладила его шелковистые волнистые волосы, выгоревшие на солнце до белизны, и ей казалось: они пахнут луговыми цветами и вечерней травой. Почему ей чудится иногда, будто в нем сокрыто постоянное враждебное чувство ко всем на свете, к миру, непреходящая готовность к защите?

— Ты, наверное, сын знатных, богатых родителей, просто в детстве тебя похитили! — шутя проговорила Агнесса, чтобы рассеять тревожную атмосферу, наполненную чем-то невысказанным. — Я читала такие истории.

— Да, — согласился Джек, — в книжках, может, и бывает такое, но моей матерью скорее всего была портовая шлюха, а отцом — заезжий матрос, или меня нагуляла какая-нибудь прачка. И вообще, какая разница? Одно ясно: женщине этой я не был нужен совершенно, и она просто вышвырнула меня на улицу.

Джек произнес все это довольно спокойно, если не сказать — равнодушно, а Агнесса сидела, выпрямившись, и неотрывно смотрела на него.

— Что-нибудь не так, Агнес?

— Нет-нет, я слушаю, продолжай, пожалуйста.

Джек продолжил и дальше рассказывал, не прерываясь:

— Ну вот, я себя помню с тех пор, как попал на какую-то свалку… там, на окраине города. — Он покосился на Агнессу: она сидела с тем же выражением лица и внимательно слушала его. — На свалке жило много детей, и больших, и маленьких. Все были грязные, в рванье, а некоторые вообще почти голые. И какое-то время я был среди них, наверное, самым младшим, слабым, потому что меня постоянно кто-нибудь колотил — должно быть, я путался у других под ногами. И еще все время хотелось есть. Знаешь, Агнесса, — натянуто засмеялся, — когда я попал на конный завод и смог есть сколько захочется, мне было как-то даже странно, что я больше не голоден. Не знал, что это такое — не хочется есть, думал, так не бывает! Старшие дети ходили в город попрошайничать, воровать; случалось, работали в порту, но это редко. Кому нужны нищие мальчишки? Я, помню, рылся в мусоре, что-то там себе находил. Потом научился воровать: у своих же крал, когда они засыпали, вытягивал у них из рук добычу. Правда, чаще всего они ее тут же съедали, но иногда мне везло. Однажды меня поймали за таким занятием и избили до полусмерти. Вообще, за это убивали, но я был еще слишком маленький. Ну, уж больше я не смел красть у своих. Когда немного подрос, тоже стал бегать в город с ребятами или один. Милостыню просить я не умел, стащить что-нибудь ни ума, ни смелости не хватало. Но в городе я увидел разных людей; они были одеты иначе и вели себя не так, как мы, мальчишки со свалки. Какие-то ребята погнались за мной, кидались камнями. Потом я убегал в горы, на берег, научился плавать, лазить по тропинкам. Вот где никто не трогал и не мешал! У нас на свалке были свои главари: кто посильнее, тот и правил другими. И дрались, и убивали друг друга, но и помогать умели здорово! Всякое случалось! Потом однажды полиция устроила облаву. Мне удалось удрать, и я в конце концов забрел невесть куда. Осень была, холодно, грязь. Вообще, мы и зимой ходили босиком, и все-таки я чуть не умер от холода. Ну, куда мне было идти?! К людям боялся, они бы прогнали… Дошел до какой-то ограды, залез в пролом, после в сарай забрался, там стояли лошади. Но мне уже было все равно — свалился в сено и заснул. Утром меня растолкали люди, хотели выгнать вон, но один вдруг задержал. Он принес хлеба… Спросил, как меня зовут. Но у меня никогда не было настоящего имени, человеческого имени, и я не знал, что ответить. Он позволил мне остаться. Оказывается, я попал на конный завод, а человек был управляющим, его звали Александр Тернер. Это о нем я тебе говорил. Он сказал, что будет звать меня Джеком, если я не протии. Вскоре я стал ухаживать за животными, научился ездить верхом. Лошади и собаки совсем особые существа, Агнесса! Как-то я спросил у Александра, хорошо ли ломать волю других, будь это даже животное, но он ответил мне, что, когда дикие лошади покоряются человеку, существу более умному, это только на пользу. Вот меня сперва тоже все старались подчинить себе, могли ударить, накричать. Но прошло время — я научился защищаться. Потом мне захотелось выучиться объезжать лошадей. Однажды хватило ума забраться на крышу навеса, перед которым находился загон для диких жеребцов, и прыгнуть на спину одному из них. Он меня, конечно же, сбросил и чуть не растоптал копытами — живого места не осталось. Александр Тернер меня еле выходил. Вообще, я ему многим обязан. Он научил меня объезжать лошадей… И знаешь, Агнесса, я ведь не имел понятия о самых простых вещах. Вот, например, до сих пор не знаю, сколько мне лет… На загонах прибиты таблички, где написано все о лошади: кличка, возраст, порода… ты, наверное, видела? Я узнал об этом от Александра и попросил его научить меня разбирать буквы. Он, может, и сомневался, что я пойму эти штуки, но поучить согласился, хотя все говорил: «Каждому свое в этой жизни, парень, тебе это ни к чему!» Возможно, ни к чему, но я все-таки умею читать и даже писать немного, если тебя это интересует. Жаль, Александру некогда было заниматься со мной подолгу, хорошо еще, что я быстро все запомнил. У меня есть сосед по комнате, вот у кого много книг! Правда, мы мало видимся, он не из наших, чужой какой-то, хотя неплохой, вообще-то, парень. Ты, Агнесса, тоже не такая, как те, что вокруг меня, но ты не чужая, нет!