Длиннее века, короче дня - Евгения Михайлова

Маша вздохнула. Это все нереально – то, о чем она говорит. Ленку нельзя безболезненно вытащить из этой паутины грязи. Требуется или насилие, или поцелуй принца. Первое никому не нужно, второе… Даже если допустить возможность появления принца, то это будет не совсем нормальный принц. Хотя кто знает. Чудеса случаются. Потом они разговорились, стали вспоминать школу, смешные случаи… Маша вздрогнула, когда зазвонил ее телефон.

– Добрый день, Мария, – произнес приятный голос Сергея Кольцова. – Мы с экспертом-криминалистом готовы с вами встретиться. Заключение по принесенному вами напитку готово.

Глава 16

Они уже ждали ее, когда Маша вошла в кабинет, – Сергей и высокий, чуть сутулый человек с усталым, немного суровым лицом.

– Привет. Проходите. Знакомьтесь. Это и есть специалист по особо важным экспертизам Александр Васильевич Масленников. Он любезно согласился выполнить ваш заказ.

Масленников пожал Марии руку, подвел к столу, на котором стояла бутылка из-под оливкового масла и лежал листок с каким-то текстом, печатью и подписью. Маша от волнения не решалась его взять.

– Я, скорее всего, не пойму, – виновато посмотрела она на Александра Васильевича. – Мне бы просто суть понятно изложить, если можно.

– Сергей сказал, что вы юрист.

– Я всего лишь преподаватель римского права в юридической академии. С бытовым криминалом дела не имела.

– То есть вы так это определили, – Александр Васильевич задумчиво взял в руки бутылку. – Бытовой криминал?

– Я не знаю. Жду вашего заключения.

– Давайте пока уйдем от квалификации преступления. Мы даже не решали, имело ли оно место. Я разбирался с содержимым смеси. Это вода с достаточно большим количеством добавленных компонентов. Успокоительные настои, следы транквилизаторов – самых простых, дешевых и грубых и… И черт знает что. Просто чистящие средства – хлор, кислоты, щелочи, растворители…

– То есть как? – Маша оторопела. – Зачем?

– Затем, что ваша жадная Баба-яга, – спокойно пояснил Сергей, – могла запузырить в этот отворот лошадиную дозу дорогого антидепрессанта, добавила бы снотворного – вот и вышел бы отворот. Вырубила бы мужика из нормальной жизни, заодно сделала его зависимым от препаратов, в какой-то степени зомбированным. А она смешала валерьянку с просроченным феназепамом, который, видимо, берет там, где должны просроченные препараты ликвидировать, и приправила самыми дешевыми моющими средствами. Получился отворот. Человеку тошно, где-то что-то ноет, ему точно не до секса.

– Но, значит, это все-таки яд, такие средства вредны даже для рук…

– Вредны, конечно, – сказал Александр Васильевич. – Насчет яда… Нет, это не яд. Все составляющие нейтрализуются, выводятся. Ну, не полезно для здоровья – не вопрос. Но вы хотите связать применение этой бурды со стремительным развитием онкологии… Я не могу это подтвердить. Более того, онкология развивается гораздо дольше, чем, по вашим данным, покойный принимал это средство. Опять же: неизвестно, насколько регулярно он это делал, в каких количествах. Вы сказали Сергею, что жена подливала ему в еду. Но много не добавишь, чтобы человек не заметил. У этой смеси есть вкус и запах, мягко говоря. Вообще гадость изрядная.

Маша беспомощно опустилась на стул.

– Я не знаю, что мне делать. Это ужасно. Но вы точно утверждаете, что такая смесь не может спровоцировать рак?

– Проблема в том, что никто и никогда не возьмется точно утверждать, что спровоцировало рак. Если у человека предрасположенность, если что-то уже есть и возникают обстоятельства, подталкивающие к развитию… В онкологии, как в криминалистике, возможны версии, разница в том, что проверить их нельзя. Эксгумация ничего не даст.

– А какие еще версии?

– Стресс. Судя по тому, что вы сказали Сергею, по вашему волнению, по не совсем адекватному, скажем так, поведению жены, ситуация возникла тяжелая, критическая… Полагаю, вы не рассказали нам, насколько она была критическая.

– Да мне уже нечего скрывать, – Маша была близка к истерике. – С того дня, когда Людмила, моя подруга, начала подливать мужу эту гадость, мы с ним стали любовниками.

– Примерно так я думал. Вы замечали что-либо странное в его поведении, он жаловался на плохое самочувствие?

– Да нет… Мы ничего вообще не замечали. Мы даже не знали, что так бывает. Он очень меня любил…

– Простите, – уточнил Сергей, – получается, что отворот точно не подействовал?

– Нет. Не подействовал. Мы просто провалились в наши отношения. Нам было слишком плохо до этого… У Леши была страсть, если так понятней. Как еще это объяснить?

– Так понятней, – ровно сказал Александр Васильевич. – Вы объяснили. Он вас очень любил. Настолько, что не замечал физического дискомфорта, которого просто не могло не быть. Не только из-за этой полуотравы, которая легла на подготовленную почву, а из-за того, что все уже развивалось в нем. Я по своим каналам посмотрел его медицинские документы в архиве, результаты вскрытия… Это была последняя стадия, метастазы.

– И как долго, по-вашему, болезнь должна развиваться?

– Повторюсь: никто вам не ответит на такой вопрос. Может и стремительно, как вы выразились. Помимо вашей любви, которая тоже была своего рода огромным потрясением, у него, возможно, оставались еще причины для стресса.

– Не то слово, – горько сказала Маша. – Он невероятно мучился из-за того, что предает семью, искал способ как-то все решить, объяснить. Я не хотела, чтобы он говорил об этом Люде, знала, что она не поймет, начнется кошмар. У нее произошло физическое охлаждение, но она не думала, что это связано с тем, что они стали чужими. Она продолжала считать Лешу своей собственностью, мысли не допускала, что останется без него… И Анечка… Его убивало сознание того, что дочь могут настроить против него, против нас… – Маша помолчала и вдруг тихо и ровно произнесла: – Его ведь все это и убило, да? Мы убили Лешу?

Мужчины долго стояли молча и смотрели, как, закрыв лицо руками, горько рыдает женщина, окутанная волосами цвета темного золота. Она была похожа на богиню, разбившую сосуд с любовью. Наконец, Сергей коснулся ее плеча и протянул стакан с водой. Маша покачала отрицательно головой, вытерла лицо носовым платком, выпрямилась.

– Я хочу поставить в известность правоохранительные органы об этой мошеннице. Теперь, когда Людмилу можно не называть, не ссылаться на всю эту историю, я хочу прекратить ее деятельность. Гадалка причиняет вред здоровью людей, как бы там ни было.

– Не надо вам ничего писать, – Сергей посмотрел на нее с сочувствием. – Пока будут рассматривать заявление, ставить ее в известность, в таких бутылках тут же окажется родниковая и даже святая вода, наполненная исключительно ее магией. Это мы проходили. Я знаю ребят, которые занимаются мошенниками, подарю им эту бутыль, с вашего позволения, и заключение эксперта – они просто с лету прихлопнут это гнездо… Но вы не поверите, если я вам скажу, что таких мошенниц море-океан, а лохинь, которых они разводят, еще больше.