Дело одинокой наследницы - Эрл Гарднер

– И что дальше?

– И мой брат ничего не ответил, – триумфально сказал Ральф Эндикотт. – Он лежал с закрытыми глазами и ровно дышал. Роза Килинг подумала, что он или заснул, или ему вкололи сильную дозу морфия, пока ее не было в палате. Однако миссис Марлоу любили, и Розе очень хотелось, чтобы она получила хоть что-нибудь за уход и заботу о моем брате, так что она подписала как свидетельница. Позднее, уже после смерти моего брата, миссис Марлоу пришла к Розе Килинг и сообщила, что адвокаты требуют соблюдения определенных формальностей, и объяснила, что нужно говорить. Она призналась Розе, что еще до смерти мой брат подарил ей кое-какие драгоценности и что она собирается некоторые из них оставить, а остальные продать, потому что ей прямо сейчас нужны деньги. Она продала бриллианты и получила за них где-то тысяч десять долларов. У моего брата была прекрасная коллекция драгоценностей, включая фамильные вещи. Она оценивалась по меньшей мере в сто тысяч долларов. А теперь я узнаю, что за две недели до смерти он подарил драгоценности миссис Марлоу в присутствии Этель Фурлонг, сказав, что хочет, чтобы они были у миссис Марлоу, ему они не нужны, у него нет потомков, которые могли бы носить их, и чтобы она приняла этот подарок и делала с ним все, что заблагорассудится. Миссис Марлоу дала Розе Килинг тысячу долларов наличными и пообещала, что после окончательного решения всех вопросов с имуществом Роза получит еще девять тысяч.

– Подобную сказку придумать несложно, – заявил Мейсон, – особенно когда Розы Килинг уже нет в живых, чтобы ее опровергнуть. Я предполагал, что вы прибегнете к чему-то подобному, поэтому согласился ждать всего пять минут. Однако вы успели составить прекрасный сценарий. Никогда не видел такой быстрой работы. Вам бы надо податься в Голливуд.

– Именно это они рассказали мне, когда вы покинули комнату, – быстро вставил Найлс.

Мейсон лишь улыбнулся.

– Однако, – раздраженно продолжал Найлс, – у нас есть доказательства всего сказанного.

– Доказательства? – переспросил Мейсон.

– Да, – подтвердил Ральф Эндикотт. – Розу Килинг начала мучить совесть. Она мне позвонила и заявила, что хочет срочно со мной встретиться по очень важному делу. Это случилось примерно в семь тридцать сегодня утром. После завтрака я отправился к ней на квартиру. Я там появился где-то часов в восемь и нашел Розу очень возбужденной. Она заявила, что согласилась на нечестный поступок и это ее здорово беспокоит. Она призналась, что миссис Марлоу дала ей тысячу долларов, которые получила от продажи драгоценностей, фактически украденных из имущества моего брата. А поскольку я – один из наследников и представитель остальных, она решила вернуть мне эти деньги, чтобы не испытывать угрызений совести. Она вручила мне чек, выписанный на Центральный сберегательный банк, и сделанную под копирку копию письма, которое она отправила Марлин Марлоу.

– Копию, сделанную под копирку? – переспросил Мейсон, его глаза сузились.

– Да.

– А как было написано письмо? На пишущей машинке?

– Нет. От руки, но осталась очень четкая копия.

– Не мог бы я ее посмотреть? – спросил Мейсон.

Ральф Эндикотт повернулся к Найлсу:

– Как насчет этого, мистер Найлс? Показывать ему копию или нет?

– Не вижу причин отказа, – ответил адвокат. – Если уж вы столько ему рассказали, почему бы не сообщить все? Выкладывайте все карты на стол.

Эндикотт открыл бумажник, который достал из кармана, пока говорил Найлс, и вручил Мейсону листок бумаги.

– Вот, посмотрите.

Мейсон пробежал письмо глазами. Это была точная, сделанная под копирку копия письма, которое получила Марлин Марлоу и наверняка уже уничтожила к этому времени.

– Очень интересно, – заметил Мейсон, возвращая копию. Его голос и лицо не выражали никаких эмоций. – А когда все это имело место?

– Примерно в восемь утра.

– В квартире Розы Килинг?

– Да.

– А вы долго там находились?

– Где-то с полчаса.

– А куда вы пошли потом?

– Не вижу необходимости докладывать вам это. Я занимался чисто личными делами. Насколько я понял, вас только интересует…

– Ответьте ему, – проворчал Найлс. – Вы признались, что виделись с Розой Килинг, а если ее убили, лучше уж все рассказать.

– Это были тривиальные личные дела, – запротестовал Эндикотт.

– Не упрямься, Ральф, – приказала миссис Парсонс, – иначе мистер Мейсон подумает, что ты что-то скрываешь.

Ральф Эндикотт нахмурился, но тем не менее начал говорить:

– Ладно. Но это самые обычные вещи. Я ушел из квартиры мисс Килинг примерно в восемь сорок и отправился в фирму по продаже автомобилей, где какое-то время назад заказал себе новую машину. Я считал, что они меня обманывают и продают машины на сторону. Несколько месяцев назад я был в списке двадцать четвертым, а тут они мне заявили, что я только пятнадцатый. Я устроил сцену. Я ушел оттуда примерно часов в девять. На девять пятнадцать мне был назначен прием у зубного врача, там я был до без пяти десять. Я точно помню время, потому что думал о чеке, сидя в кресле дантиста. Я знал, что это важное свидетельство. Если бы я получил по нему наличные, то банк вернул бы его Розе Килинг вместе с другими погашенными чеками. Если бы я оставил его как доказательство, то она могла изменить свое намерение и не заплатить. Как раз перед уходом от дантиста я решил, что оставлю чек у себя, но удостоверю его – пусть в банке сделают отметку о принятии его к платежу. Я посмотрел на часы: было без нескольких минут десять. Я поспешил в банк и подошел к окошку кассира где-то в пять минут одиннадцатого. Когда кассир удостоверял чек, я попросил его указать время. Вы можете посмотреть: на чеке написано: «10:10». Из банка я направился в шахматный клуб, где оказался примерно в десять двадцать. Я провел сеанс одновременной игры, причем играл довольно долго – где-то до половины четвертого, затем съел бутерброд с пивом и поехал домой на своем «Форде». С тех пор я здесь. Вот чек, если вы хотите на него посмотреть.

– Как я понимаю, вы можете удостоверить все, что сказали относительно времени? – уточнил Мейсон, принимая чек, который ему протягивал Ральф Эндикотт.

– Очень легко. Я играл в шахматы с ограничением во времени. Я считаюсь одним из лучших игроков в клубе, и они регистрировали игры и сколько я на них затратил минут. Однако я считаю, что все это совершенно не относится к делу.

Разглядывая чек, Мейсон спросил:

– Она его при вас подписывала?

– Да.

– Насколько я вижу, с обратной стороны несколько размазанный, но все равно различимый отпечаток пальца.

– Возможно, мой, – небрежно заметил Ральф Эндикотт.

– Чернильный?

– Да. Сейчас я вспомнил, что хотел индоссировать чек, а кассир сказал мне, что никаких подписей на обороте делать не надо. Удостоверения достаточно, чтобы подтвердить истинность. Кассир объяснил, что его следует индоссировать, когда я приду получать по нему наличные.

– Давайте проверим этот отпечаток, – предложил Мейсон. – Ваш ли он.

– Это наглость! – взорвался Ральф Эндикотт.

– Я полностью согласен, – вставил Найлс.

– А я так не думаю, – спокойно заявил Палмер Эндикотт. – Если уж мы решились выложить наши карты на стол, то надо идти до конца. Розу Килинг сегодня убили. Ральф с ней встречался, получил от нее чек и сходил в банк, чтобы его удостоверить. При сложившихся обстоятельствах ему придется отчитываться за каждую минуту, а если он не может предъявить доказательства своих передвижений прямо сейчас, то я хочу это знать.

Ральф Эндикотт в раздражении повернулся к брату:

– На что ты намекаешь?

– Ни на что, – спокойно ответил Палмер, уставившись на свои сложенные руки. Весь его облик выражал полную безмятежность. – Просто проверяю. Я также заинтересовался, как и мистер Мейсон.

– Мой родной брат! – фыркнул Ральф.

– И оказывающий тебе большую услугу, – заметил Палмер.

– Да, – в голосе Ральфа прозвучал сарказм, – знаю я, какую услугу ты хочешь мне оказать. – Ральф провел пальцем по горлу.

– Успокойтесь, господа, успокойтесь, – быстро заговорил Найлс. – Не забывайте, что с нами мистер Мейсон и что он представляет противную сторону. Если честно, не вижу повода позволять ему не верить вашему слову или пускаться в перекрестный допрос.

– Вы, мои дорогие, – сказал Палмер Эндикотт, вставая, – можете делать все, что угодно, но лично я собираюсь выяснить насчет этого отпечатка пальца и сделаю это немедленно.

– Ральф ничего не пытается скрыть от тебя, Палмер, – ледяным тоном заметила Лоррэн Парсонс. – Мы просто не хотим обсуждать наши семейные дела перед этим… адвокатом.

– Проблема Ральфа в том, – продолжал Палмер, – что он считает себя очень умным. Он все время старается улучшить что-либо и без того достаточно хорошее и попусту тратит время. Если бы он ограничился доказательствами и просто рассказал правду, мы бы все от этого только выиграли. Если бы десять лет назад он, как обычно, не пытался бы все приукрасить, то сейчас получение наследства нашего брата не представляло бы для нас такую важность. Мы были бы независимы, богаты и…