Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Чтобы знать, – думал он, – надо выйти на многих ходоков, и серьёзно говорить не только с Симоном, но и с другими, разными. Лишь тогда будет видно, какую линию поведения избрать».
Впрочем, Симон неоднократно уже обещал встречу с ними, как только он по-настоящему научится ходить во времени…
Когда Иван вернулся домой с покупками, Сарый, старательно округлив полусонные глаза, самозабвенно хлебал горячий чай. Ученик щедро высыпал из кулька ему прямо на стол целый килограмм ванильных пряников. Сарый кротко глянул на него и от удовлетворения захрюкал.
Симон же посветлел лицом, глядя на их трогательные мирные взаимоотношения.
Разложив остальные покупки по полкам холодильника и кухонного пенала, Иван решительно сказал:
– Симон, Вы давно обещали познакомить меня с другими ходоками… Давно обещали!
Симон внимательно посмотрел на него прищуренным взглядом.
– Раз обещал, – сказал он с расстановкой и переглянулся с Сарыем, – значит, обещание надо выполнять… Но предупреждаю, Ваня, чтобы совсем ты потом не разочаровался в ходоках. Слишком-то на это знакомство не рассчитывай. Разочаруешься. Может быть, чуть позже, когда сойдёшься с ними поближе. А в первой встрече не придавай какой-либо значительности.
Симон сказал и вновь, уже вопросительно, посмотрел на Сарыя. Учитель его взгляда не заметил, промолчал, жадно глотая чай и запихивая в ненасытный рот по целому прянику.
– Там видно будет, – буркнул ученик и отвернулся от них.
Собрание ходоков
Утром следующего дня, получив некоторые наставления от Учителя, Иван стал на дорогу времени для проверки временного периода, в течение которого исчез дон Севильяк, и куда не смог попасть Симон. Обычно закрытия для него проявлялись в поле ходьбы лишь после приближения к ним на достаточно короткое расстояние – в реальности, года на два-три. Проще, он натыкался на них. А здесь, как только его координаты пространства-времени сориентировались по указанному Симоном адресу, он сразу увидел громадные монолитные столбы, явно отрезающие ему все возможности выйти в заданную точку зоха.
Толкачёв разочарованно послонялся вокруг странных образований, неизвестно из чего сделанных или выполненных – не из пространства или не из времени же, в конце концов.
Бесцельно походил взад-вперёд по дороге времени, ощущая свободу движения без опеки Сарыя, и вернулся домой, в своё время. И, подражая Учителю,завалился спать…
Прошла целая неделя, прежде чем его пригласили познакомиться с другими ходоками.
Иван как будто заметил кого-то на дороге времени, отвлёкся, и его проявление запоздало всего-то на полминуты от назначенного срока, но Симон был очень недоволен его задержкой.
– Точность – вежливость не только королей, – сухо проговорил он и ещё раз критически осмотрел одеяние, в которое вырядился Иван.
Похоже, осмотром остался доволен. Сам он был одет так же, как и Иван. Вязаная, ручной работы, длинная шапочка, верхушкой спадавшая к уху. Тёплая рубаха из грубого серого материала, заправленная в перехваченные ремнём почти под грудью штаны. Высокие до бёдер сапоги дополняли их нелепый, по мнению Ивана, наряд.
В Европе шёл 1931 год.
Ходоки проявились на севере Норвегии. Скалистый берег без растительности. У самых ног ходоков гуляли свинцово-тяжёлые волны Ледовитого океана, бешено врывающиеся в безымянный фьорд. От холодного северного ветра людей защищала вздыбившаяся дикая скала, а августовское солнце второй половины дня приятно пригревало спины.
– Маскарад, – подумал, а, может быть, сказал вслух Иван.
– Не маскарад, а маскировка, – поправил Симон и добавил менторским тоном: – И не забывай, что эта точка пространства и времени для тебя отныне уже закрыта. Навсегда!.. И, Ваня, – он огорчительно вздохнул, – дальше их у тебя будет всё больше и больше. Таких точек будет у тебя столько, сколько произойдёт проявлений в реальное время. Вот почему, чтобы собрать многих, особенно тех, кто давно уже ходит во времени, а значит, и проявляется, надо быть уверенным, что в данной точке зоха никто из собравшихся никогда не побывал. Ты понял, Ваня? Никогда.
– Извини, Симон, – конфузливо потупился Иван.
Он понимал, конечно, что сказал нелепость. Мог бы сам догадаться. Просто чувство противостояния всему тому, что его сейчас окружало, толкало на подобные высказывания.
– Пора бы самому соображать!
Симон сегодня был настроен неласково. После его последнего разговора отношение к Ивану резко изменилось – он не считал теперь его учеником.
– Стараюсь, – буркнул Иван.
– Старайся, но и помни, что не мы выбираем места встречи, а обстоятельства… Здесь обычные люди живут, вдруг увидят нас… Вот мы и оделись, как одеваются все местные… Ладно, пошли! Не для того сюда явились, чтобы я тебе читал наставления.
И всё-таки Иван остался при своём мнении. Если Симон и убедил его точками недоступности, то тут, собственно, и убеждать не надо было, а вот дурацкое одеяние имело отношение к никчёмной клоунаде, да и только, и ненужной, на его взгляд, предосторожностью. Какие тут, богами забытом уголке Земли, могут быть местные жители?
Лавируя среди хаоса камней, они несколько минут шли на восток, прочь от морского побережья. Вышли к небольшой поляне, усеянной равновеликими валунами. Дюжина людей, одетых подобным образом, лениво приветствовали подошедших: кто голосом, кто вялым поднятием руки, а кто отделался и простым кивком головы. Иваном заинтересовалось человека два, да и то ненадолго. Такое пренебрежение к его особе несколько задело Ивана за живое. Он вполне мог бы ожидать хоть какой-то встречи: и как нового члена сообщества ходоков и, особенно, как КЕРГИШЕТА. Однако ни то, ни другое не имело здесь, по всему, никакого значения. Ореол собственной значимости, внушённый Учителями (Симоном, Сарыем и доном Севильяком), стал неудержимо блекнуть в его глазах.
Иван потоптался, не зная, куда себя деть, затем присел на округлый камень со скучающим, поддавшись общему настрою, видом.
Прождав еще минут пятнадцать (Симон явно зря распространялся о точности ходоков), они уже оказались в окружении человек тридцати пяти, так что в этом диком углу Скандинавии ходоков собралось порядочно.
«Бедные местные жители», – глядя вокруг себя, подумал Иван с издёвкой. Вся эта маскировка с переодеванием была сплошной фикцией. Теперь он в этом был уверен точно.
«Тоже мне – конспираторы! Детский сад какой-то! Сыщики и разбойники!»
Собравшаяся компания не понравилась ему с первого взгляда, и не только потому, что отнеслась к нему равнодушно. Было и другое, хотя он одёргивал самого себя, убеждая не торопиться с выводами. Но чем больше он к ней приглядывался, тем сильнее она была ему не по душе. Первое, что бросалось в глаза стороннему наблюдателю, каким в этот раз был Иван, так это полное отсутствие связи между людьми, свойственной любому коллективу иди содружеству. А тут сидели далёкие друг от друга индивидуумы, занятые сами собой, хотя и собравшиеся вместе, но не делавшие