Воины бури - Бернард Корнуэлл

— Гномы, — снова усмехнулся он, — вы пришли, чтобы сдать свой город?

— У тебя есть, что нам сказать? — спросила Этельфлед на датском.

— Это что, женщина в кольчуге? — Рагналл обратился ко мне, пожалуй, оттого, что я выделялся ростом или искусно украшенными доспехами. — Я видел многое, — сказал он мне добродушно, — видел странные огни, что сверкают в северном небе, проглоченные водоворотами корабли, видел льдины размером с гору, плавающие в море. Я наблюдал, как киты ломают корабль пополам, видел огонь, изрыгающийся из холма словно блевотина, но я никогда не видел женщину в кольчуге. Это то существо, что, по слухам, правит Мерсией?

— Леди Этельфлед задала тебе вопрос, — произнес я.

Рагналл посмотрел на нее, привстал в седле и громко пустил газы. 
— Вот ей ответ, — сказал он, с явным удовольствием усевшись обратно. На лице Этельфлед, должно быть, отразилось отвращение, потому что он рассмеялся. — Говорили, — он посмотрел на меня, — что правительница Мерсии смазлива. Это её бабуля?

— Она та, кто отмерит тебе земли как раз на могилку, — ответил я. Слабый ответ, но я не хотел отвечать оскорблением на оскорбление. Я прекрасно помнил о ненависти между Финаном и Коналлом и боялся, что дело может окончиться схваткой.

— Так эта женщина — правитель! — усмехнулся Рагналл и вздрогнул, якобы в ужасе. — Какая уродливая!

— Я слышал, что ты охоч до свиней, коз и собак, — сказал я, разозлившись, — так что ты можешь знать о красоте?

Он пропустил мои слова мимо ушей.

— Уродливая! — повторил он. — Но я командую воинами, которым всё равно, как женщина выглядит, и они говорят, что старый изношенный сапог удобнее нового. — Он кивнул на Этельфлед. — Она выглядит старой и изношенной, так что думаю, они попользуются ею с удовольствием! Может, и ей тоже понравится? — он посмотрел на меня, будто ожидая ответа.

— В твоем пердеже и то смысла больше, — сказал я.

— А ты, значит, лорд Утред, легендарный лорд Утред! — он внезапно вздрогнул. — Ты убил одного из моих людей, лорд Утред.

— Он стал первым из многих.

— Отере Хардгерсона, — медленно произнес Рагналл. — Я отомщу за него.

— Ты последуешь за ним в могилу.

Рагналл покачал головой, и золотые кольца в его волосах тихо звякнули.

— Мне нравился Отере Хардгерсон. Он хорошо играл в кости и был хорошим собутыльником.

— Но не умел держать в руках меч. Часом не ты ли его учил?

— Через месяц, лорд Утред, я буду пить мерсийский эль из чаши, сделанной из твоего черепа. Мои жены станут мешать варево твоими бедренными костями, а дети играть в бабки фалангами пальцев.

— Твой брат был столь же хвастлив, — ответил я, — и кровь его воинов еще окрашивает наши улицы. Я скормил его правый глаз своим собакам, и от его вкуса они блевали.

— Но твоя дочь по-прежнему у него, — хитро произнес Рагналл.

— Даже свиньи не станут жрать твою протухшую тушу, — сказал я.

— И прехорошенькая дочь, — произнес он мечтательно, — слишком хороша для Сигтрюгра!

— Мы сожжем твоё тело, — заявил я, — то, что от него останется, и от его смрада боги с омерзением скривятся.

Он рассмеялся. 
— Богам по душе мой смрад, они им наслаждаются! Боги любят меня! И боги дали мне эту землю. Итак, — он кивнул в сторону стен Честера, — кто здесь командует?

— Леди Этельфлед, — ответил я.

Рагналл посмотрел налево и направо — на своих приспешников.

— Лорд Утред решил нас позабавить! Он утверждает, что женщина командует воинами!

Его люди с готовностью рассмеялись. Все, кроме Коналла, который по-прежнему злобно смотрел на своего брата. Рагналл взглянул на меня.

— Так вы все садитесь на корточки, когда отливаете?

— Если ему нечего сказать, — голос Этельфлед был полон гнева, — мы возвращаемся в город. Она резко дернула поводья Гасты.

— Убегаешь? — усмехнулся Рагналл. — А я привез тебе подарок, госпожа. Подарок и обещание.

— Обещание? — спросил я. 
Этельфлед развернула кобылу и стала слушать.

— Оставьте город завтра к закату, — предложил Рагналл, — и я буду милостив и пощажу ваши жалкие жизни.

— А если нет? — задал вопрос Этельстан. Его голос звучал вызывающе, и Этельфлед бросила на него сердитый взгляд.

— Щенок затявкал, — сказал Рагналл. — Если вы не покинете город, малец, мои воины как смерчь захлестнут ваши стены. Ваши девки будут меня услаждать, дети станут моими рабами, а ваше оружие — моими игрушками. Ваши трупы сгниют, церкви сгорят, а вдовы обрыдаются, — он помолчал и указал на своё знамя. — Можешь его взять, — сказал он мне, — и водрузить над городом. Тогда я узнаю, что вы уходите.

— Я все равно захвачу твоё знамя, — заявил я, — и подотру им задницу.

— Будет проще, — он говорил со мной, будто обращался к маленькому ребенку, — если вы просто оставите город. Уйдите в другой! Я все равно найду тебя, не волнуйся, но ты проживешь чуть дольше.

— Ждем вас завтра к себе в гости, — в тон ему отвечал я, — отведайте наших стен, и ваша жизнь немного укоротится.

— С наслаждением тебя убью, лорд Утред, — усмехнулся Рагнал. Мои поэты это воспоют! Как Рагналл, властитель моря и король всей Британии, заставил великого лорда Утреда хныкать, как младенца! Как Утред умер, моля о пощаде. Как он рыдал, когда я его потрошил, — последние несколько слов он произнес с внезапной яростью, но потом Рагналл снова улыбнулся. — Я почти забыл о подарке! — он махнул одному из своих людей, и указал на траву между нашими лошадьми. — Положите там.

Воин спешился, принес деревянный сундук и положил на траву. Украшенный резьбой квадратный сундук размером с котел для супа. На крышке нарисовано распятие, а по бокам — мужчины с нимбами вокруг головы, и я узнал сундучок — в нем, вероятно, хранился христианский молитвенник или одна из мощей, столь почитаемых христианами.

— Это мой подарок тебе, — сказал Рагналл, — а с ним и моё обещание, что если не уйдете до завтрашнего заката, то поляжете здесь прахом, костьми — пищей для воронья..
Внезапно Рагналл развернул лошадь и пришпорил её. Я почувствовал облегчение, когда Коналл, седобородый, черноглазый король Коналл, повернулся и последовал за ним.

Хэстен на мгновение замешкался. Он молчал. Мне он показался старым, но он и был старым — седые волосы и борода, хотя лицо хранило прежнее лукавство. Я знавал его еще юношей и поначалу доверял, пока не обнаружил, что Хэстен с той же легкостью нарушает клятвы, что ребенок бьёт яйца. Когда-то Хэстен пытался стать королем Британии. Но я раз за разом срывал его замыслы, пока наконец не разгромил его армию в Бэмфлеоте. Хэстен, казалось, процветал — весь в золоте, сверкающей кольчуге, уздечка отделана золотом, коричневый плащ подбит густым мехом. Но теперь он стал вассалом Рагналла, и если когда-то вел за собой тысячи, теперь лишь парой десятков. Ему следовало меня ненавидеть. Хэстен же улыбнулся мне так, словно считал, что я рад встрече. Я смерил его презрительным взглядом, и его это, похоже, удивило. На мгновение мне показалось, что он заговорит, но Хэстен натянул поводья и поскакал вслед за Рагналлом.