Легенда о Дриззте: Избранные Истории - Роберт Сальваторе

Но позвольте заметить: я не тот «счастливчик», кто пишет короткие рассказы. Вообще-то я не люблю ни формат, ни ограничения, ни вынужденное навязывание истории поверх развития персонажа. Хотя, время от времени, люблю сочинить короткую историю, чтобы отойти в сторону и осветить одну из сторон романа, как в данном случае я это сделал с загадочной Гвен. Этот рассказ дал мне возможность с радостью проработать несколько концепций. Меня всегда привлекал Миф Драннор как чистейшее место в видении Забытых королевств Эда Гринвуда.

Во время работы над рассказом я был заинтригован концепцией певца клинка, возникшей во второй редакции AD&D. Наконец-то, настоящий боевой маг!

И наконец, благодаря этому рассказу, я раз и навсегда смог положить конец путанице с полом Гвен — по крайней мере, я на это надеялся. Позвольте кое-что заметить: Гвенвивар всегда была «она». Всегда! Впервые я встретил это имя, представляющее собой вариацию имени артуровой королевы, в фантастической (во всех смыслах) серии Мэри Стюарт о Мерлине. Guenwyvar с кельтского или гаэльского означает Дженнифер или Гвиневра, соответственно. По мнению Стюарт это слово означает «тень», что никак лучше подходит спутнице Дриззта.

Так или иначе, когда я писал «Хрустальный осколок», мне было сказано не прививать к пантере какой-либо пол. Волшебные создания AD&D не имеют пола, так мне объяснили. Я спорил, но ничего не добился.

Затем, когда книга вышла, к своему ужасу я обнаружил, что некто (скорее всего редактор), заменил в некоторых эпизодах моменты, присвоив моему волшебному созданию мужское местоимение. Позднее мне пришлось отвечать на сотни писем, объясняя причину путаницы, потому что я вернулся к женскому местоимению. Гвен это она!

Я написал этот рассказ как предтечу к событиям трилогии о Дриззте. Обратившись к жрецу Кэддерли, я изучал долгие воспоминания волшебной пантеры, и через Гвен, со слов Кэддерли, поведал историю о её первом спутнике, Джозидае Стариме. Несколько лет я с надеждой ждал возможности написать этот рассказ, пока наконец не узнал, что некто другой забрал моего героя, Джозидая, и создал целый рассказ о нём, включая и его смерть. Что ж, мы созидаем один мир и делаем общее дело.

Тем не менее, эта история в куда большей степени, нежели другие, чествует игру Dungeons and Dragons.

Вспоминая певца клинка, Миф Драннор и многие «фишки» D&D, оглядываясь на рассказ «Гвенвивар», я вижу, в каком восторге находился от игры и игрового мира.

Джозидая Старим беспечно бродил по улицам Кормантора. Обычно строгий и сумрачный эльф позволил сегодняшней прекрасной погоде и последним переменам в любимом городе вскружить себе голову. Джозидая был «певцом клинка», соединяющим меч и магию, защитником эльфийского народа и его образа жизни. А в Корманторе 253 года многие эльфы нуждались в защите. Вокруг кишели гоблиноиды, но, что хуже, страсти накалились и в самом городе. Противостояние благородных домов — среди которых были и Старимы — угрожало разорвать на части всё, что созидал государь Эльтагрим, всё, что воздвигли эльфы в Корманторе, величайшем городе в Королевствах.

Но ничто не нарушало покой этого дня, сияния весеннего солнца, лёгкого дуновения северного ветерка. Даже сородичи Джозидаи были сегодня в хорошем настроении. Его дядя Талейсин пообещал защитнику, что нанесет визит ко двору Эльтагрима и попытается найти пути к примирению их разногласий.

Джозидая надеялся, что эльфийская аристократия снова станет единой. Ему больше, чем любому другому в городе, было что терять. Он был «певцом клинка», квинтэссенцией всего, что считалось эльфийской чертой, но в его чудесную эпоху эти черты стали не так ясны.

То была эпоха перемен, великой магии, монументальных решений. То была эпоха, когда люди, гномы, полурослики, даже бородатые дварфы скитались в поисках удачи на ветреных дорогах Кормантора, мимо остроконечных шпилей грациозных эльфийских строений. За все сто пятьдесят лет жизни Джозидаи традиции эльфийского общества казались ясны и нерушимы. Но теперь из-за их государя, мудрого и заботливого Эльтагрима, вспыхнули споры о том, что считать эльфийской сутью, и, что не менее важно, какие отношения следует эльфам строить с другими добрыми народами.

— Доброе утро, Джозидая, — обратилась к нему юная и миловидная девушка, племянница самого Эльтагрима. Она стояла на балконе, оглядывая просторный сад, чьи бутоны ещё не распустились. За садом виднелась широкая улица.

Джозидая остановился на ходу, сделал сальто в воздухе и приземлился аккурат на согнутое колено, его золотистые волосы захлестнули лицо и отхлынули в стороны, открывая блестящие синие глаза.

— Добрейшего из утр тебе, добрая Фелисити, — ответил защитник. — Жаль, что вместо цветов, достойных твоей красоты, при мне лишь эти клинки, откованные для войны.

— Эти мечи красивее всех цветов, что я видела, — лукаво улыбнулась Фелисити. — Особенно в руках Джозидаи Старима на рассвете, на плоской скале на вершине пика Беренгиль.

Воин почувствовал, как к лицу краска прилила. Он давно подозревал, что кто-то следит за его утренним ритуалом — танцем с мечами, который он исполнял голышом — и теперь получил подтверждение.

— Возможно, Фелисити стоило бы присоединиться ко мне в танце рассвета, — ответил он, сдерживая дыхание, — чтобы я мог по достоинству вознаградить её за успехи в слежке.

Девушка смущённо рассмеялась и убежала обратно в дом, а Джозидая покачал головой и побрёл прочь. Ему нравились мысли о том, как он мог бы «по достоинству отплатить» этой непослушной девчонке, хотя опасался, что, учитывая стать и красоту Фелисити, такие игры могли привести к чему-то большему. Ну уж нет, только не сейчас, когда Эльтагрим так непредсказуем.

Воин тряхнул головой, отбрасывая мысли. День был слишком хорош для мрачных рассуждений, а мысли о Фелисити могли выбить его из колеи перед предстоящей встречей. Джозидая направился к западным вратам Кормантора, где стражи почтили его коротким поклоном, и вышел на открытый воздух. Сколь бы Джозидая ни любил город, дикую природу он любил ещё больше. Только здесь он был по-настоящему свободен от всех забот и житейских мелочей, и только здесь было то чувство опасности, что поддерживало его в форме. Не следит ли за ним сейчас гоблин из тени, держа наготове грубое копьё?

И ещё здесь был друг, человек по имени Андерс Бельтгарден, волшебник и бывший следопыт, которого Джозидая хорошо знал уже четыре десятилетия. Андерс не ходил в Кормантор даже после указа Эльтагрима, открывшего ворота инородцам. Он жил вдали от людных дорог, в невысокой ладно построенной башне, которую охраняли магические стражи и ловушки его собственной работы. Даже лес вокруг его дома был полон ловушек и иллюзий, сбивающих с пути. Бельтгарден так тщательно скрывал свой дом, что немногие эльфы из Кормантора вообще знали о его существовании, и ещё меньше кто видел его лично. И никто из них, не считая Джозидаи, не мог найти его снова без помощи самого Андерса.