Продвинутые сексуальные советы для девушек - Синтия Хеймель

Так прошла первая неделя. Ко второй неделе я уже была мастером в дефилировании в одном нижнем белье, что отпугивало большинство престарелых пар, вглядывающихся в мое окно с камерами наготове. Остальных я отвадила от своего забора тем, что распевала песни Sex Pistols.

В конце концов я научилась жить в этом парке с аттракционами. Недаром я прожила пятнадцать лет в деревне Гринвич. Гринвич, богемный рай в двадцатые, тридцатые, сороковые и пятидесятые. Где-то примерно в 1968 она стала своей собственной версией парка с аттракционами, кишащей пригородными туристами всех возрастов, стремящимися якшаться с художниками и хиппи и пьющими этот странный кофе эспрессо. К 1992-му она деградировала до парка аттракционов для пьяниц и наркоманов. Как и у всех других жителей, у меня хватало ума даже не надеяться обнаружить свободное место для парковки и не оставлять свой дом без присмотра на выходные.

Также я умело обходила лужи свежей блевотины и избегала многочисленных группировок сумасшедших. Вот тогда я в итоге уехала.

Так что по сравнению с ней Миддл Тун был раем. Но мне становилось скучно. Были люди, которые, судя по отсутствию спортивных курток и камер, жили в деревне, но они мне едва кивали. Черный пес с королевской важностью меня игнорировал, поэтому я часами шлялась по округе, чувствуя головокружение от запаха петрушки и других трав, чувствуя себя слишком мирно, остановившейся во времени и пространстве.

В начале третьей недели я направилась прямиком к женщине, работающей в единственном магазине. «Это ваш черный пес?» — спросила я.

«Да, — ответила она, — зайдите на чашечку чая». Вот как это случилось. Я оторвалась от глянцевой поверхности и погрузилась в подполье деревни! Неожиданно я стала проводить большую часть времени на кухнях в задней части домов или за чайными магазинами, за дверями и за занавесками, где деревенские жители прятались от толп в спортивных куртках. Пес, ворчестершир, позволил мне погладить его по голове. Я узнавала все сплетни и крепко держалась этой понравившейся мне жизни.

Вы обращали внимание на фильмы в последнее время?

Они, конечно, плохие, но постоянно обновляют свои способы быть плохими. Фильмы, неумело пытающиеся снабдить нас тем, чего не хватает человеческой душе. Отсюда — большое количество фильмов про любовь и заботу. Отсюда фильмы, в которых главный герой вышибает мозги плохому парню. И в последнее время появляются фильмы, в которых показывают много пейзажей. Внушающие трепет пейзажи, от них у нас захватывает дыхание и переполняет тоска неизвестно по чему.

Мы потеряли связь с Землей, Землей, к которой нас тянет наша ДНК. Мы целиком погружаемся в фильмы или снисходим до ни о чем не подозревающих деревень.

К четвертой неделе ворчестершир переехал ко мне. Я была сведуща во всех сплетнях о домработнице викария. Единственной проблемой было то, что большинство живущих там людей подвергались надвигающейся опасности лишиться своих ферм и домов из-за лондонцев, ищущих оригинальное убежище на выходные. Все зашло так далеко, что появилась специальная горячая линия для фермеров-самоубийц. Ну да ладно, не важно. Здесь так чудесно. Это Горвардс Энд.

На пятой неделе я вернулась обратно к вертолетам, дико скучая по милой деревне. Черт побери. Я попала не в тот фильм.

23. Мой ангел Гомер

ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ НАЧАТЬ ЭТУ ГЛАВУ С ОТКРЫТОГО ПИСЬМА человеку, который выбросил рыжего престарелого гончего пса среднего размера из своей машины у магазинов в Мурпарк, Калифорния, весной 1992-го года.

Дорогой Отвратительный Кусок Вонючего Дерьма!

Ты будешь вечно гореть в аду. Огненные муравьи будут медленно пожирать твои глаза, а гадюки будут виться вокруг твоей шеи и грызть твои внутренности. Сам Сатана будет с отвращением плевать на тебя.

А собаки будут смеяться.

Мой пес Гомер был упрямым и верным. После того как его выбросили у этих магазинов, он стоял на посту около недели, избегая людей, отказываясь даже от свиных ушей, предлагаемых ему претендентами на роль спасателей. Он был абсолютно уверен, что кто-то за ним вернется.

Но в итоге он слишком проголодался и позволил себя поймать. Ему было одиннадцать лет. Он провел шесть месяцев в прекрасном приюте, он сидел там равнодушный и потерявший надежду. Потом пришла я, взяла его себе, привела домой, положила на диван, покормила сыром, и все встало на свои места.

Собаки полны любви. Но эта любовь не как у людей, поэтому вам не приходится краситься тушью или танцевать танго. Чем более мы немытые, тем больше они нас обожают.

Вот очень важная информация на случай, если мы хотим извлечь как можно больше из наших отношений с собаками.

Собаки не «подчиненные». Собаки не домашние любимцы. Также собаки и не люди. Если мы относимся к шейкам как к миленьким плюшевым игрушкам, на которых можно надевать симпатичные крошечные костюмчики, мы никогда не научимся быть хоть кому-нибудь нужными.

Собаки обладают качествами, дополняюши ми наш разум.

Им присущ язык телодвижений и реакция на запахи. И чистая невинность.

Гомер был простым, обыкновенным псом, никаких излишеств. Вообще никакого «Педигри», только эссенция К-9, которая, если вам интересно, хотя бы похожа на что-то достойное. Посмотрите в глаза собаке, особенно в глаза своей собаке, и вы увидите безграничное доверие, безумное доверие. Гомеру понадобилось примерно три минуты, чтобы начать мне доверять после того, как его выбросили, как использованную «Клинекс». Я посмотрела в его глаза и увидела свою собственную версию религии.

Плюс он обладал этим острым собачьим запахом. Я нюхала его нос и теряла сознание от счастья.

Я купила ему ошейник в Harrods в Лондоне за 180 долларов. Я кормила его едой для собак наивысшего качества, и у него были лучшие добавки и вода из бутылок. У него была связанная вручную шерстяная кофточка на холодные дни. Я наблюдала, как его шерсть превращалась из редкой и тусклой в блестящую и густую по мере того, как он терял лишний вес и начал бегать по парку. Я любила смотреть, как бегал мой Гомер.

Он беспрерывно улыбался, он не хотел останавливаться. Его любимой игрой было заставлять меня бегать за ним до тех пор, пока я не начинала кричать от разочарования.

Он боялся грома и прятался в чулане. Его не могли успокоить даже самые нежные обьятия или угощения. В остальных случаях он проводил дни, выпрашивая у меня печенье. Он любил, когда я устраивала вечеринки. Я наблюдала затем, как он небрежной, легкой походкой подходил к гостям и хватал еду с их тарелок быстрее, чем мог увидеть человеческий глаз.

Однажды он встретил меня в дверях с упаковкой картофельных чипсов на голове. Он все еще нюхал крошки внутри упаковки.

Я умоляла Господа Бога и силы космоса, чтобы они позволили мне провести с Гомером хотя бы год. Он был таким улыбчивым, таким упрямым.

Через два года его стал мучить артрит. Однажды или дважды он скулил, пытаясь встать. Было ужасной мукой слышать, как Гомер скулит. Я дала ему Римадил, противовоспалительное лекарство для собак, и смесь глюкосамин/хондроитин и повела его на иглоукалывание. И ему стало лучше, и жизнь снова стала веселой.

После особенно дождливой зимы мои задние ворота распухли, и для того, чтобы их закрыть, мне приходилось толкать их изо всех сил. Но я не знала, что от солнца дерево снова ссохлось и ворота теперь легко открываются. Однажды утром к моей задней двери подошел сосед и сообщил, что моя коричневая собака сбежала и бегает по округе.

«У меня нет коричневой собаки, у меня рыжая собака», — ответила я.

«Без разницы», — сказал он.

Я выбежала в халате и увидела, как целый батальон соседей, некоторые из которых жили через три улицы от меня, гонялся за Гомером. А Гомер в своем дорогом ошейнике из Harrods и коричневом свитере носился туда-сюда, съедая попадающиеся на пути куски кошачьего дерьма. Я, крича, побежала к нему, и он кинулся мне на руки, испуганный до смерти этим непредвиденным приключением. Соседи аплодировали так, как будто это был фильм.

Через четыре года Гомер наполовину оглох. Он больше не боялся грома или фейерверков, он их не слышал. Он стал постоянно наблюдать за мной, ходил за мной по всему дому, нуждаясь в ощущении безопасности. Я поставила в каждой комнате диван, он любил хорошие диваны. Если он не мог запрыгнуть сам, я поднимала его, и он сопел так, как это делают собаки, когда они довольны. Улыбчивый пес!

Я уже и раньше говорила, но хочу еще раз повторить: старые собаки лучше всех! Они такие цивилизованные, уже пережившие период, когда они были надоедливыми, с чувством собственного достоинства и гордой походкой. Приютить старую собаку — это не только доброе дело, это настоящее наслаждение.

Мы пережили вместе землетрясения, наводнения, периоды болезней и здоровья и повседневную скуку, которую так любят собаки. В последний год Гомер выглядел слабым, его шерсть поседела, он не мог запрыгнуть в машину, он не мог запрыгнуть даже на свои любимые диваны. Очень помогали иглоукалывание и ежедневные массажи. Он больше не скулил, но мне было больно смотреть, как он медленно опускается, чтобы лечь.