Гоа-синдром - Александр Сухочев

– У нас есть одно свободное бунгало, – Влада достала из кармана ключ, будто уже ждала Болта. – Давай посмотрим?

Внутри домика из мебели был один матрас, один стул, вентилятор и розетка, но в тот момент для Сергея это было самое уютное место, которое он мог себе представить. «А что еще нужно?» – он выглянул в окошко и увидел искрящийся на солнце океан. Волны белой пеной накатывали на берег, пустынный широкий пляж тянулся вдоль воды насколько хватало глаз, к пляжу прямо из двора вел деревянный мостик, перекинутый через маленькую неглубокую речку.

– Мне очень нравится, – Болт улыбнулся в предвкушении целой недели, которую он окончательно решил провести здесь. – Мне только нужно съездить в гостиницу забрать вещи.

– Отдохни сначала, прими душ, а вечером поедешь. Марик сейчас будет готовить завтрак, присоединишься?

– Спасибо, но вряд ли я смогу сейчас что-то съесть, – Болт продолжал скрипеть зубами. – Попить бы.

– Держи, – Влада протянула ему жвачку, – она тебе поможет. Если не хочешь есть, составь нам компанию, расскажешь, как тебя угораздило поехать на юг. И чувствуй себя как дома, это Гоа.

15.

Рано утром вставать не хочется. Это стресс.

Он усугубляется непрерывными звонками телефона, звоном посуды на кухне, клаксонами мопедов и тарахтением старых «энфилдов» за открытым окном. Каждые десять минут мимо окон проходит булочник с большой корзиной на велосипеде и противно пищит своей резиновой клизмой.

Анджуна просыпается где-то рядом, и гораздо раньше, чем приходяший домой за полночь Пепе.

Он открыл глаза и уставился в коричневый вентилятор, бешено гоняющий воздух по комнате. Не для того чтобы прохладно было, а чтобы плесень на стенах не появлялась, – Пепе обычно и так накрывался теплым одеялом, но в январе все равно мерз – ночью температура воздуха опускалась иногда до восемнадцати градусов, а после тридцати пяти кажется, что стало очень холодно. Вентилятор работал и создавал ощущение, что в доме не так влажно, – в сущности же пенициллиновым грибкам на крутящиеся лопасти было насрать, они появлялись только потому, что должны были быть.

Пепе вылез из-под пухового квадрата и потянулся. Линды рядом не было, она уже плескалась в голубой воде бассейна – осталось только накинуть полотенце, открыть дверь, пройти через сад и оказаться рядом с ней в прохладной воде, еще не успевшей за день нагреться. Лучшего способа начинать день Пепе не знал. Опуститься рядом с ее мокрым телом, слизать капельки воды с ее груди… Дальше она все умеет сама. С кухни в открытую дверь неслись ароматы утреннего приготовления еды – новая служанка, несмотря на юный возраст, была на кухне королевой, каждое утро она умудрялась приготовить что-то особенное, запахи щекотали ноздри и вызывали зверский аппетит вне зависимости от наполнения желудка.

Пепе нравилась индийская кухня, не гоанская, а индийская, особенно пенджабская, стоит только начать есть – и остановиться уже невозможно. Специи, которые сначала сжигали все, что находится во рту, потом немного отпускали, и ощущения были сравнимы с миллионом непрекращающихся оргазмов… Избавиться от постоянного жжения невозможно, ни вода, ни соки не помогали, а единственное спасение – ласси – Пепе на дух не переваривал.

Он вышел к бассейну. Линда лежала на надувном матрасе, принимала солнечные ванны, ее тело уже было коричневым, но она маниакально продолжала загорать, стараясь придать коже еще более темный оттенок.

– Почему черные восхищаются белой кожей, а белые старательно стремятся почернеть? – Пепе по ступенькам спустился в воду, Линда на матрасе подплыла к нему и громко перевернулась, подняв столб брызг.

– Ну, наверное, потому, что мир состоит не только из этих двух цветов. Хочется смешиваться, разбавлять, – Линда убрала длинные мокрые волосы с лица и обняла Пепе. – Прямо сейчас и начнем.

Она развязала веревочки на купальнике и забросила его в другую сторону бассейна, обвила руками толстую шею Пепе и крепко поцеловала в губы.

– Знаешь, за что я люблю ниггеров?

– Расскажи, – Пепе не обижался на «ниггера» только когда его так называли Линда и брат йоруба.

– У вас очень прикольные губы.

– А знаешь, за что я люблю славянок?

– Расскажи, – Линда никогда не считала себя славянкой, хотя постоянно была в образе таковой. Вообще-то ей было все равно.

– Потому что только вы целуетесь так искренне.

Линда опустилась с головой под воду, Пепе закрепился на кафельном краю бассейна и закатил глаза.

– Shit!

– Shit? – Линда вынырнула из воды, громко вдыхая воздух в легкие, то ли от возмущения, то ли оттого, что воздух закончился.

– Shit! Подожди…

В комнате звонил телефон, затем появилась служанка и протянула пищащую трубку в его открытую ладонь.

– Алло… Я в порядке… Сейчас включу…

– Что-то случилось?

– Еще не знаю, – Пепе вышел из бассейна, обмотался полотенцем и пошел в сторону дома.

– Пепе, что случилось?! – Линда крикнула ему в спину, но ответа не дождалась. Пепе скрылся за стеклянными дверями гостиной.

– Что-то желаете, сэр? – служанка, чувствуя повышенное содержание адреналина в крови работодателя, была готова исполнить любую его просьбу.

– Принеси мне холодной колы, – Пепе с ног до головы осмотрел новую работницу. Мысль о том, что за все это время в Индии он так ни разу и не попробовал индийскую женщину, промелькнула в голове, но момент был неподходящим – брат йоруба звучал слишком взволнованно, когда просил включить NDTV29, да и Линда совсем рядом.

«Сегодня ночью в своем собственном диско-клубе был арестован самый крупный за всю историю Бомбея кокаиновый барон Райан Крайст. Задержание проводилось в тот момент, когда совершалась сделка по продаже двух килограммов наркотика неустановленному лицу, – ведущая новостной программы была предельно сконцентрирована на мониторе лэптопа, стоящего перед ней. – По имеющимся в полиции данным, преступник, успевший сбежать с деньгами и приобретенным товаром, направился в Гоа. Эта операция планировалась…»

На экране телевизора появились кадры, снятые ночью в клубе – полиция действовала четко, посетители клуба действовали расслабленно. Пепе даже не стал досматривать до конца сюжет, испугавшись увидеть там знакомое лицо. Он выключил телевизор и бросил пульт в стенку.

Только по осыпающейся у стены пластмассе вошедшая в комнату Линда поняла, что дела несколько хуже, чем просто «Shit!».

– Ниггер, что случилось?

– Как в моей жизни появился этот Арун?! – Пепе визгливо вскрикнул в сторону Линды.

– Это ты мне задаешь такие вопросы? – Линда развернулась и пошла к дверям.

– Детка, детка, подожди… Ты тут не при чем, – Пепе у самой двери схватил Линду за тонкое запястье, развернул и прижал к себе. – Ничего плохого, в принципе, и не случилось, и уж поверь, ты тут совсем не при чем. Прости, это просто нервы сдали.

– Тогда, может, ты мне просто расскажешь, из-за чего это случилось?

– Этот парень из клуба, лох индийский, предложил мне два кило товара по нормальной цене. Я решил взять…

– Что значит «я решил взять»? Ты кто такой, чтобы решать вопросы покупки таких количеств? У тебя денег много? У тебя есть кому его продавать? Не суй свой нос не в свои дела! Рассказывай дальше.

– А он, оказывается, за ним вчера в Бомбей полетел, и его там чуть не прихлопнули.

– Что значит «чуть»?

– Он свалил с товаром, который предназначался мне, то есть нам. Но все знают, что порошок поехал в Гоа. Это даже по телевизору только что сказали.

– Тебе что, местная духота все мозги расплавила, что ли? Куда ты лезешь?

– Я хотел как лучше.

– Сам видишь, как получилось. Ты-то тут при чем? В Бомбее ведь не тебя задерживали.

– Стремно мне из-за…

– … Из-за чего? – Линда не дала Пепе закончить фразу. – Ты этого парня видел? Нет! А если даже и видел, какие у тебя с ним могут быть дела, кроме моих выступлений? Никаких, – Линда вырвала руку и пошла в сторону бассейна, небрежно швырнув полотенце на лежак. – Зато я знаю, какие у тебя могут быть дела со мной. Не забывай об этом и иди лучше сюда.

Она медленно опускала свое нагое тело в бассейн. Пепе тут же, исключительно на рефлексах, направился за ней, но, поймав ее короткий взгляд через плечо, понял, что дела в бассейне никак не будут связаны с его и ее рефлексами. Она вновь что-то задумала…

…Они так и сошлись – Линда задумала, а Пепе подключился.

В начале девяностых ее мама, бывший лидер варшавских коммунистов, чтобы хоть куда-то деть деньги, наворованные у распавшегося к тому времени Советского Союза, отправила любимую дочку в Кембридж оправдывать собственные амбиции. Дочке на мамины планы было наплевать, учеба ее интересовала меньше всего, а вот десять лет в балетной школе быстро востребовались в стриптиз-клубах Лондона, куда она выезжала с подружками каждый уикенд. Пьяные, но с профессиональной отточкой танцы приглянулись Пепе, дилеру и сутенеру из Белгравии, и тот пригласил ее на просмотр – молодое семнадцатилетнее дарование с русой косой до пояса по кругу оценивали, восхищаясь славянской экзотикой, он и четверо его приятелей из Лагоса. На следующий день Линда отрезала волосы и забрала из комнаты в кампусе фотографию папы, которого ни разу в жизни не видела.