Стрелы и пули - Александр Дорошенко

Я встал и прошёлся по каюте. Вещей было немного — кожаный чемодан и две сумки: большая и маленькая. Большая, оказалась битком набита бумагами, в маленькой лежал тяжёлый железный ящик, похоже, какой-то научный прибор.

— Что это за штука? — поинтересовалась вставшая рядом Марта.

— Не знаю, попробую разобраться. Как долго он ещё протянет?

— Трудно сказать.

Внезапно больной на койке дёрнулся, затем сел, лихорадочно теребя руками край одеяла, и глядя куда-то мимо нас, выкатившимися из орбит глазами.

— Она сидела в клетке и просто смотрела на меня, — быстро, захлёбываясь словами, заговорил он. — Просто смотрела, как я делаю укол её ребёнку. Если бы она кричала, проклинала, выла, то я бы понял, а так, просто смотрела. И плакала. Молча плакала… Мальчишка вопил, вырывался, инъекция была очень болезненной, раствор радиоактивных солей… мы проверяли порог летальности… очень важный эксперимент… искали способ быстрого умерщвления большого количества людей одновременно… заказ спустили с самого верха, понимаете?.. Нужно было оправдать доверие… — он замолчал на секунду, потом судорожно вздохнул и продолжил: — Когда мальчишку запихнули обратно к ней, она взяла его на руки, поцеловала, а затем кинулась на прутья клетки… По ним шёл ток. Мгновенная смерть… Мы потом шутили, что…

Оппенштадт внезапно замолчал и опрокинулся на спину. Изо рта выплеснулся фонтанчик крови. Марта подошла и взялась за его запястье.

— Всё. Отпрыгался.

Я встал.

— Ладно, пошли, здесь нам больше нечего делать.

Мы нашли капитана на мостике.

— Простите кэп, боюсь, что вы лишились своего пассажира.

Капитан вздохнул.

— Жаль, знаменитый был человек. У нас в Трилане его все знали. Сейчас пошлю ребят, пусть упакуют и спрячут в рефрижератор.

— Ни в коем случае, его нужно похоронить в море, — сказал я.

— Вздор, полежит в трюме, ничего не случится. Его вдова очень влиятельная женщина, мне не нужны проблемы.

— Послушайте, капитан, вы ведь не хотите, чтобы вас и всю вашу команду загнали на два месяца в карантин? — поинтересовалась Марта.

— Вы это серьёзно? Вот дела! А что у него было?

— Легочная бифуркация, — быстро ответила жена. — Очень редкая и опасная тропическая болезнь, неподдающаяся лечению. И очень заразная, к тому же.

— Правда? — капитан испугано посмотрел на нас и отодвинулся. — Тогда это меняет дело.

— Найдите большой парусиновый мешок, мы сами упакуем тело, — сказал я.

— Вы это сделаете? — с облегчением спросил он. — Большое спасибо. Я сейчас же распоряжусь.

Мы вернулись в каюту мёртвого учёного, и засунули его тело в узкий, длинный мешок. Туда же, я запихнул сумку с бумагами.

— Последняя воля покойного — закон.

— А ящик ты не будешь класть? Он тяжёлый, хороший груз получиться, — спросила Марта, вставляя толстую, вощёную нить в игольное ушко.

— Ящик, мы возьмем с собой. Если это то, о чём я думаю, он может здорово пригодится.

— Как скажешь. Кстати, ты всё понял из его рассказа?

— Наверно, а что?

— Если Рингер, убрался из Салазара, то нам совсем не нужно туда ехать. Отправимся лучше на поиски лаборатории в горах.

— И как ты себе это представляешь? Горы большие, если верить карте, Салазарский хребет тянется почти на две сотни километров, поди попробуй, отыщи то, что хорошо спрятано. Я думаю, поиски следует начать в самом институте. Даже если мы не найдём живых свидетелей, всегда останутся бумаги. Транспортные накладные, бухгалтерские документы, и прочая бюрократическая шелуха. Уж среди них точно отыщется адрес, можешь не сомневаться.

— Тебе виднее. В любом случае, чует моё сердце, это расследование затянется надолго.

— Согласен. Но делать нечего.

Я вздохнул и с усилием вонзил иголку в плотную парусину.

Глава 8

Беспризорница

(Мир Лиарис, неизвестный городок, где-то на пути в Салазар, три месяца спустя после побега).

Герда неподвижно стояла на платформе крошечной железнодорожной станции и печально смотрела в хвост уходящему поезду. Потом шмыгнула носом, сплюнула слюну, чёрную от угольной пыли и, подняв повыше воротник тяжёлого драпового пальто, медленно побрела к лестнице, безуспешно высматривая под ногами сигаретные окурки. Следовало заглянуть на станцию и узнать, когда будет следующий поезд. Девушка шла, ругая последними словами, мерзавца-кочегара, обнаружившего её убежище на паровозном тендере. Хотя сама виновата, следовало закопаться в уголь поглубже. В любом случае, горевать уже поздно: с поезда сняли, спасибо хоть не отдали в руки транспортной полиции, что было бы очень обидно, ведь до цели путешествия — города Салазар, осталось всего ничего.

Девушка зашла на станцию, битком набитую беженцами, и выяснила, что следующий состав пройдёт не раньше завтрашнего утра. Плохо конечно — она теряла целые сутки, но с другой стороны, поезда ведь могло не быть ещё несколько дней. Главное, умудрится проникнуть в вагон, не попавшись на глаза кондуктору, а ещё лучше, попробовать залезть на крышу. Конечно, там холодно, но зато безопасно, кондуктор туда точно не заглянет.

Послонявшись немного по станции, Герда решительно направилась в город, на поиски еды. Возможно, если повезёт, ей удастся выпросить что-нибудь или стащить. Она уже давно перестала быть щепетильной в подобных вопросах — голод слишком требовательный учитель. Кутаясь в тёплое пальто, украденное из-под головы спящего мужчины, несколько дней назад, сгибаясь под порывами ледяного осеннего ветра, шагая по разбитой танковыми гусеницами дороге, девушка пыталась вспомнить, когда же ей в последний раз удалось досыта поесть? Две недели назад или месяц? Во всяком случае, сейчас, она была готова сожрать всё что угодно. Вынув из кармана последний, припрятанный на чёрный день окурок, беглянка чиркнула спичкой, и жадно затянулась вонючим дымом скверного деревенского самосада. Стало чуть теплей.

Город не производил впечатления места, где можно неплохо провести время. Повреждённый бомбёжками и уличными боями, он лежал в руинах. Только на окраинах сохранилось несколько целых домов, остальные были частично или полностью разрушены. Слабо тянуло гарью, казалось, что среди этих закопчённых стен не осталось ни единого живого существа.

Герда прошла мимо нескольких чумазых славенских солдат в промасленных ватниках, которые при помощи тягача, пытались вытянуть из канавы подбитый танк, с развороченным правым бортом, подбадривая друг друга короткими, энергичными фразами. Беглянка часто слышала от славенов эти слова, но так и не смогла выяснить их значение, несмотря на все расспросы. На дороге уже стояло несколько покалеченных машин, которые по всей вероятности готовились к отправке на металлургический завод. Ревел двигатель тягача, ароматизируя окрестности тяжёлым солярным выхлопом, асфальт был скользким от пролитого масла. На девушку никто не обратил внимания, и та, беспрепятственно вошла в город.