Молот демонов - Бен Каунтер

— Странно. Когда-то я тоже знал про вас только это.

Обратный путь из Глаза Пустоты был крайне напряженным. Веналитор стоял, сердито поглядывая на них, у штурвала «Гекатомбы», держа в руке голову демона-чемпиона Аргутракса. Множество рабов погибло, и Хаггард не успевал управляться с ранеными. Орки, вынужденные дожидаться лечения в последнюю очередь, поскольку исцелялись очень хорошо, ссорились друг с другом в своей загородке. Аларик искал Келедроса. Еще на заре его карьеры в качестве Серого Рыцаря ему стало ясно, что спасший тебе жизнь заслуживает по меньшей мере нескольких слов благодарности, а от возможности обрести союзника на Дракаази, пусть даже ксеноса, нельзя было отказываться.

— Очень давно моя раса правила галактикой, — продолжал Келедрос, — точно так же как твоя пытается править ею теперь. Мы были художниками и эстетами, в то время как вы — воинами. Мы брали миры и делали их красивыми, вместо того чтобы просто поселяться на них, подобно насекомым в гнезде.

— И все напрасно, — сказал Аларик.

Келедрос бросил на него насмешливый взгляд:

— Вот именно, но мы были заносчивыми, высокомерными. Моим сородичам было свойственно кое-что из того, что я вижу и в твоей расе. Они потакали своим низменным инстинктам. Варп заметил это. Из греховной гордыни моего народа родилась… одна из величайших сил варпа. Я не могу об этом говорить. Она до сих пор терзает нас и пожинает свою жатву и среди человечества тоже.

— Сдается мне, что обычно ксеносы не говорят про это с людьми.

— Разумеется, нет. Многие сочли бы меня изменником за эти слова, но я изменник уже потому, что выжил здесь, среди всей этой… грязи.

— Тогда зачем говорить об этом мне?

— Потому что я вижу ее и в этом мире тоже, и в вашем Империуме. — Келедрос поднял глаза от цепного меча. — Грехопадение убило лучшую часть моего народа. Лишь те, кто понял, что это приближается, спаслись на своих межзвездных кораблях. Мой народ, столь развитый по сравнению с твоим, был почти уничтожен. Задумайся, что очередное Грехопадение сделает с вами. Не думай, что ты заметишь его наступление или что оно еще не началось. В этот самый момент ты живешь благодаря гибели твоих соплеменников и не сознаешь этого.

— Я не могу поверить в это, — сказал Аларик. — Должна быть какая-то надежда.

Келедрос поднял бровь:

— Почему?

— Потому что без нее нам конец.

— Вам в любом случае конец. Веришь ты на самом деле в спасение или нет — это неважно. Смерть есть смерть.

— Возможно, все, что ты говоришь, правда, и все это — предсмертная агония человеческой расы, но, даже если это так, я не утрачу веры. Надежда должна быть, и я должен сражаться за своего Императора против Хаоса и его слуг. Вот и все.

— Это безумие.

— Нет, это просто значит быть человеком.

— Вот как? Именно поэтому вы сумели расселиться по звездам и основать этот Империум, несмотря на очевидную примитивность вашего разума?

— Именно так, — сказал Аларик. — Мы верим. Я думаю, дело в этом.

— Чего только не бывает в галактике, — вздохнул Келедрос.

— Тут я с тобой согласен.

Келедрос отложил цепной меч в сторону и взялся за доспех. Как и оружие, он был старым и помятым, но ухоженным. Без доспеха тело Келедроса оказалось тонким, но мускулистым, полная противоположность могучему телосложению самого Аларика. Эльдар был весь в шрамах, и, как и у Аларика, не все они были следами боевых ранений. На теле ксеноса были вырезаны руны. Это были символы, значение которых едва улавливалось: половина лица безо рта, рука, стилизованный клинок, сплетавшиеся друг с другом в сложном рисунке.

— Я полагаю, Серый Рыцарь, что ты пришел сюда не для того, чтобы обсуждать устройство вселенной, — сказал Келедрос.

— Я пришел поблагодарить тебя.

— В этом нет необходимости. Никому из нас не выгодно потерять нашего лучшего бойца.

— Ты рисковал.

— Не рискуя, едва ли возможно выжить на Дракаази. Спасаясь от смерти, мы лишь бежим в ее раскрытые объятия. Мои собственные шансы на спасение возрастают, если ты рядом со мной, поэтому я пошел на риск, чтобы предотвратить твою гибель. Любой, кто реально оценивает наше положение, сделал бы то же самое. Более того, ты идешь на значительный риск, охотно беседуя с ксеносом, которого твоя раса презирает, а значит, у тебя тоже есть причина находиться здесь.

Аларик перегнулся через ограждение и глянул вниз, на главную камеру. Отсек Келедроса находился этажом выше, и отсюда ему было прекрасно видно, что происходит среди рабов «Гекатомбы».

— Посмотри, — сказал он.

Келедрос стал рядом с ним.

— На что?

— На зеленокожих.

— На этих животных? Я стараюсь как можно меньше осквернять взор их видом.

— Тогда попытайся понаблюдать за ними, впервые в жизни.

Орки, те, которые вышли из Глаза Пустоты относительно целыми, дрались друг с другом в своем грязном загоне. Одноухий стоял в стороне, выкрикивая оскорбления и одобрительно ворча.

— Они нападают лишь друг на друга, — сказал Келедрос, — поскольку знают, что в противном случае люди объединятся против них. Они трусы.

— Неверно, — ответил Аларик. — Смотри.

Одноухий растащил двух сцепившихся бойцов. Он отвесил проигравшему затрещину, так что тот отлетел прочь. Победителя он хлопнул по спине, точно так же, как поздравлял Аларика, когда тот отрубил голову демону, и отвернулся, наблюдая, как дерутся остальные зеленокожие.

— Вон тот, — отметил Келедрос, — он там главный.

— Верно.

— Но у животных так и положено. Сильнейший правит.

— И он этим пользуется. Он тренирует их, делает их сильнее.

— Он просто хочет выжить.

— Мы все хотим выжить, эльдар. У Одноухого есть план, и этим он превосходит большинство людей здесь. Подумай сам, лучший способ для орков уцелеть на Дракаази — это стать необходимыми. В этом случае они могут рассчитывать, что Веналитор не лишит их жизни за просто так. Чем лучше они дерутся, чем лучше представление, устроенное ими для толпы, тем дольше они будут жить.

— Значит, у этого существа есть план?

— План выжить.

Келедрос улыбнулся, и это было странно видеть, поскольку до сих пор на лице ксеноса было лишь такое выражение, которое, на человеческий взгляд, совершенно не заслуживало доверия.

— Мне казалось, что вы, люди, и эти зеленокожие некогда столкнулись на ранних стадиях исследования галактики и сразу испытали взаимную неприязнь, не ослабевшую с годами. А ты, похоже, восхищаешься Одноухим.

— Я ненавижу орков, как и любой гражданин Империума, но факт остается фактом: Одноухий лучше разбирается в ситуации и имеет более разумный план выхода из нее, чем большинство здешних рабов. Я думал так же, как ты, Келедрос, и полагал, что орк — это боевая машина, не способная даже мыслить. Потом у меня было время понаблюдать, и я понял, что был не прав.

— И какой же план у тебя? — прямо спросил Келедрос.

— Я еще не решил, — ответил Аларик, — но я не хочу дожидаться смерти на этом проклятом корабле или служить их богу, сражаясь до тех пор, пока кто-нибудь не прикончит меня на арене. Я буду выбираться отсюда.

— И тебе нужен я.

На этот раз улыбнулся Аларик:

— Прости за прямоту, эльдар, но я искал тебя не ради дружбы между нашими народами. Ты один из лучших бойцов на «Гекатомбе», и ты можешь свободно передвигаться по кораблю. Я тоже могу пригодиться тебе. Будь готов, Келедрос, и постарайся не погибнуть раньше срока.

— Откуда ты знаешь, что я соглашусь с твоим планом, человек, каким бы он ни был? Что я не придумал способ, как спастись самому?

— Потому что ты все еще здесь, — ответил Аларик и направился прочь.

11

Герцог Веналитор стоял у руля «Гекатомбы», наблюдая, как встает на горизонте военный город Горгаф.

«Гекатомба» была неповоротливой посудиной, тяжелой и скрипучей. Веналитор представлял, какое впечатление производит корабль: казалось, что он битком набит рабами или сокровищами, а может, кровью, как насосавшийся паразит. Поскрипывая черным рангоутом, корабль медленно плыл по кровавому извилистому каналу в сторону Горгафа. Мачты и снасти над головой были словно ребра из темного дерева, и паруса реяли на них, будто саваны. Рассвет Дракаази силился заняться над горизонтом, но ночь стойко сопротивлялась.

Как и ожидал Веналитор, от снастей отделилась первая тень и скользнула по мачте на корму. Она распласталась на палубе, на темном теле поблескивали сдвоенные глазки. Другая тень скользнула по поручню. Веналитор часто ставил на палубе караул из своих сцефилидов, но не этой ночью. Это он хотел сделать один.

Первая тень тихонько заскользила по краю палубы, направляясь к возвышению, на котором стоял Веналитор. Она хотела незаметно подкрасться к нему сзади. Без сомнения, существу дали понюхать его запах, и оно шло за ним по следу от самого варпа. Наверно, он древнее как мир, застывшее в варпе видение из ночных кошмаров, которое выпустили наконец в реальный мир на охоту. Странно, что после всего этого оно должно будет погибнуть здесь.