Семейная реликвия. Месть нерукотворная - Александр Сапсай

Все это стало к тому же предметом обсуждений и жарких споров ребят в школе. Гуппий, меченосцев, сомиков, золотых, телескопов, петушков, неонов, а то и скалярий, многие стали приносить с собой в баночках с водой и водорослями, чтобы меняться, в портфелях и ранцах в школу. Так что на переменках, особенно на большой, в спортзале или на школьном дворе невольно образовывался самый настоящий базар аквариумистов-любителей, ничуть при этом не уступающий по размаху и обороту существовавшим невесть сколько лет традиционным школьным рынкам филателистов, нумизматов, значкистов и библиофилов, охватывавшим всех учащихся без исключения, в основном с пятого по десятый классы. Некоторым особо заботливым и аккуратным любителям аквариумной живности удавалось разводить рыбок, улиток и растения в немеряном количестве. Многие даже ухитрялись прихватить из дома в школу для обмена, продажи или подарков друзьям целые трехлитровые баллоны с мальками. Вогезу все это нравилось безумно. Можно сказать, он просто бредил некоторыми рыбками, в частности вуалехвостами, скаляриями да и всеми другими, также недоступными ему, как и эти. Он даже несколько раз пытался напополам разрезать трехлитровые баллоны из-под маринованных помидоров, которые украл в подсобке соседнего продуктового магазина, вытащив их из занозистой деревянной тары с кучей грязной, немытой стеклянной посуды. Но все время у него получалась какая-то ерунда. То баллон, опоясанный намоченной бензином суровой веревкой, взятой специально у сапожника, лопался неровно. Края оставались кривыми и острыми. Да и вид у такого самодельного аквариума был просто отвратительный — грязной посудины, вовсе не пригодной для содержания таких красавцев. Не приводили к нужному результату и другие ухищрения. Тогда-то и решился Вогез грабануть зоомагазин на улице Советской близ зоопарка, где по воскресным дням собирались его одноклассники. Кто приходил сюда обменивать, а кто и продавать рыбок, покупая вместо одних другие, приобрести живой корм, сачки, распылители и другие аквариумные принадлежности. Вогез же решил взять в магазине таких рыбок, от обладания которыми у всех его друзей и врагов в школе, он это знал твердо, просто слюнки бы потекли. О девках и говорить нечего. Просто изошли бы завистью.

«До кучи» он решил, не мелочась, прихватить там хороший двух-трехведерный заводской аквариум, а заодно и водоросли, сачок, сухой корм и целый ряд других причиндалов, без которых в деле выращивания и разведения рыбок, как известно, не обойтись. Однако, не раз и не два сходив предварительно на экскурсию, прекрасно понял, что одному осуществить такое сугубо ответственное мероприятие не только сложно, но и невозможно. Нужно было залезть ночью через окно витрины в магазин, довольно быстро собрать все, что заранее приглядел, суметь вынести и добраться незамеченным до своего дома. Тогда-то и попросил он Сашка — здорового рыжего парня из девятого класса «Б», атлетического телосложения, с огромными кулачищами — помочь ему в осуществлении этого дерзкого мероприятия. Того самого, который спустя многие годы как раз и сделал наводку на икону в храме на Яузе. Сашок был известен в школе и тем, что во время коллективной экскурсии в республиканский исторический музей ухитрился вытащить из-под стекла старинный узбекский кинжал с орнаментом. Охраны и тем более сигнализации тогда не было и в помине. И сделал все Сашок довольно ловко, просто и быстро. Пока его товарищи, увлеченные музейными экспонатами, задавали в соседнем зале свои бесчисленные вопросы и галдели сильнее, чем стая птиц, он крепко, но без особого шума треснул своим огромным кулаком по тонкому миллиметровому стеклу. Затем не торопясь, очень осторожно вытащил лежавший на красном бархате, поблескивающий золотым отливом кинжал и, сунув его просто в карман своих широченных брюк, смешался с толпой школьников, продолжавших осмотр музейных залов. Вот и все дела. Руку порезал, конечно, слегка — целый месяц ходил с перевязанной бинтом ладонью, брюки запачкал хорошие, зато славу приобрел невиданную не только в школе, но и во всем районе. А уж что касается одноклассников, то каждый раз, рассказывая эту историю им все в новой и новой интерпретации, добавляя бесчисленные детали, вызывал всеобщее восхищение. Так что по этой части Сашок был человек авторитетный, уважаемый и опытный. Потому и подошел Вогез именно к нему на одной из переменок, выбрав для беседы самый подходящий момент: когда тот совершенно один, что случалось достаточно редко, стоял перед открытым окном в спортзале и жевал сайку с котлетой.

Сашок не рассмеялся, как опасался Вогез, не удивился его предложению, а подчеркнуто серьезно отнесся к тому, что он ему рассказал. После нескольких вопросов согласился с предложением, сказав при этом, что на стреме стоять готов, но все остальное будет исключительно делом Вогеза. В магазин он не полезет. Что было делать? Пришлось соглашаться.

Готовился к операции «Рыбки» Вогез самым тщательным образом. Даже в футбол прекратил играть на время. И на бревнах не сидел после уроков с анашистами. Каждую свободную минуту уделял подготовке запланированной акции. Несколько раз сходил с ребятами на рынок возле зоомагазина. Рассматривал, примеривался, рассчитывал все, что только можно. Наконец наступил такой день, когда он окончательно решился. Сказал об этом рыжему Сашку. Назначили день и час, договорились. Потом, через пару дней, встретились часов в десять вечера у Туркменского базара, на трамвайной остановке. Темень была жуткая. Горели лишь редкие фонари, и то где-то совсем вдалеке, на площадях. Их же путь лежал подальше от этих мест. Дошли не так уж и быстро.

Дорога заняла часа полтора-два. Но на месте все сложилось далеко не так, как планировалось. Единственную лампочку над дверью магазина, предварительно надев рваные кожаные перчатки, Вогез отвинтил сноровисто и быстро. Однако стеклорез, что, накопив деньги, он купил на рынке, который называли «Тезикова дача», а в просторечье «тезиковка», витринное стекло не взял. Поскрипел, поскрипел и оставил только шершавую полоску своим маломощным железным колесиком. А мучился Вогез, пожалуй, не меньше часа, аккуратно водя с большим напряжением удерживаемым пальцами правой руки медным наконечником с крутящимся колесиком то в одном, то в другом месте витрины и время от времени поглядывая в сторону стоящего поодаль близ уличного фонаря Сашка. Тот совершенно спокойно курил одну «беломорину» за другой, что еще больше разозлило вспотевшего от такого изнурительного труда Вогеза. В конце концов он не выдержал такого нечеловеческого напряжения, взъярился, потом схватил валявшийся невдалеке кирпич и просто швырнул его с разбега в стекло. Витрина, на удивление, не рухнула, но в ней образовался довольно большой проем в центре с острыми, как акулья пасть, концами стекла, угрожающе торчащими со всех сторон.

С огромным трудом, весь порезавшись, Вогез влез через этот проем в магазин. Его колотила нервная дрожь и обуял невероятный страх. Поэтому, долго не разбираясь, он схватил в темноте первый попавшийся аквариум, надергал из других емкостей каких попало водорослей и, запустив пятерню, наловил рукой в найденную случайно банку дремавших телескопов и вуалехвостов. Положив все это в пустой аквариум, он с таким же неимоверным трудом вылез в тот же пролом обратно. При этом основательно изорвал об острые края пролома свою и без того драную рубашку с погончиками, порезал ладонь и чуть было не разбил сам аквариум, так непросто доставшийся ему нынешней ночью.

Если бы Сашок, конечно, помог, все было бы иначе. Но тот — сука — по-прежнему курил «Беломор», стоя невдалеке под фонарем, и даже не проявлял никаких намерений помочь товарищу. Корм взять в этой неразберихе Вогез, естественно, забыл. О сачке тоже не вспомнил, а принеся домой весь свой «улов», начал как раз с того, что сделал его сам из старого мамашиного капронового чулка. Потом возился до утра, налаживая быт для своей добычи: мыл, чистил, сажал растения, наливал заранее заготовленную в ведре воду. И лишь после всего этого, уже засветло, подумав, что, к счастью, не натолкнулся ни на одного прохожего, а тем более на ментов, как подкошенный, свалился спать.

Спал он долго, часов до двенадцати. Раскаяния никакого не испытывал, только жаль было, что все пошло не так, как задумал. Но больше всего было жаль рыбок, оставшихся без корма в результате его оплошности. Поэтому, наспех одевшись и позавтракав оставленным мамашей с утра стаканом купленного еще вчера у узбечки кислого молока с хлебом, пошел в парк Кирова, что был поблизости, ловить живой корм — дафний. Дома он оставил своих красавцев, поставив еще чуть свет аквариум на самое видное место — на столе в кухне. Но внимания на это никто в их доме не обратил, как он и предполагал. Несмотря ни на что, Вогез твердо решил исполнить свое давнишнее намерение: пойти в школу сразу после уроков — самое время, чтобы зарисоваться и удивить всех своим новым приобретением. А возможно, и показать пару вуалевых пацанам для пущей важности, а заодно и некоторым маловерам. Пусть знают, кто такой Вогез. Это тебе не ножи из исторических музеев таскать, как Сашок. Это совсем другое дело.