Вечная месть - Крейг Расселл

— Он был генетиком, — объяснил ван Хайден. — Боюсь, наука не мой конек, Фабель, так что я не смогу вас просветить насчет того, чем конкретно занимался Грибель. Но, судя по всему, он работал в той области генетики, которая может принести огромную пользу. Конечно, доктор тщательно документировал свои исследования. И все же, по словам специалистов, смерть Грибеля означает, что целая область исследований — очень важных исследований — будет отброшена на десятилетие назад.

— А вы не знаете, какая именно область? — спросил Фабель. Он отлично понимал смысл слов шефа, что «наука не его конек». Ничто не было «коньком» криминальдиректора ван Хайдена, кроме простой полицейской работы, причем самой бюрократической ее части.

— Мне это сказали, но у меня в одно ухо влетело, из другого вылетело. Что-то там насчет генетической наследственности, что бы это ни означало. А вот что я точно знаю — пресса уже вовсю обсасывает это дело. Думаю, произошла утечка. Стало известно о деталях убийства. О скальпировании.

— Моя команда тут ни при чем, — решительно заявил Фабель. — Это я гарантирую.

— Ну, короче, откуда-то утечка произошла. — Судя по тону, заявление Фабеля начальника не очень убедило. — В любом случае я хочу, чтобы вы ускорили расследование. Совершенно очевидно, Грибель — большая потеря для научного сообщества, а это означает, что в ход пойдет тяжелая политическая артиллерия. А вдобавок и первая жертва обладала хоть небольшой, но все же заметной известностью в политике.

— Конечно, я рассматриваю это дело как приоритетное, — сказал Фабель, не скрывая раздражения тем, что ван Хайден счел необходимым его подстегивать. — И вовсе не из-за высокого положения жертв. Будь они распоследними бродягами, я бы все равно расследовал это дело в приоритетном порядке. Больше всего меня заботит, что мы, совершенно очевидно, имеем два убийства подряд, где нанесенные жертвам повреждения ясно указывают на психопата.

— Просто держите меня в курсе расследования, Фабель. — И ван Хайден повесил трубку.

Фабель предупредил Сюзанну, что будет работать как минимум полночи, так что она не приехала к нему. Они встретились за ленчем во «Фризенкеллер» неподалеку от главного городского сквера Гамбурга. Несмотря на то что Сюзанна являлась тем самым психологом, который должен был составить для Фабеля психологический профиль убийцы, дело они обсуждать не стали. У них как-то установилось негласное соглашение не смешивать работу и личную жизнь. Они поболтали о проведенных на Зюльте выходных, о грядущей поездке туда на день рождения Лекса и о предстоящих выборах.

После ленча Фабель направился в Полицайпрезидиум. Он вызвал свою команду на совещание, смешав всем планы на выходные. Хольгер Браунер и Франк Грубер пришли в зал совещаний буквально вслед за Фабелем. Он был доволен, что оба ведущих криминалиста сочли своим долгом прийти. Браунер принес два мешочка для хранения улик, и Фабель понадеялся, что на втором месте преступления все же нашли что-то стоящее.

Доску оборудовали быстро, прикрепив фотографии обеих жертв, прижизненные и посмертные. Мария набросала краткие биографии обоих. Хотя обе жертвы были примерно ровесниками, пока не нашли никаких свидетельств того, что их пути когда-либо пересекались.

— Совершенно очевидно, Ганс Йохим Хаузер в свое время пользовался некоторым общественным признанием. — Мария указала на одну из прикрепленных к доске фотографий.

Снимок был сделан в конце 1960-х. Юный, похожий на девушку Хаузер был раздет до пояса, и его длинные волнистые волосы доходили до плеч. Фотография явно задумывалась как случайный снимок, но было видно, что Хаузер позировал. Фабель понял, что юный нахальный Ганс Йохим этой фотографией хотел заявить: снимок сильно напоминал фотографию Густава Нагеля, гуру от экологии образца XIX века, которую Фабель видел в квартире Хаузера. Была какая-то жестокая ирония в контрасте между каскадом густых темных волос на фотографии молодого Хаузера и соседствующим с ней снимком мертвого оскальпированного пожилого Хаузера.

— Гюнтер Грибель же, в свою очередь, наоборот, старался избегать гласности, — продолжила Мария, перейдя к другой половине доски. — Все его знакомые, с которыми мы говорили, включая начальника — с ним я разговаривала по телефону, — в один голос заявили, что он ненавидел фотографироваться для прессы или на всяких университетских мероприятиях. Так что можно сделать вывод: вряд ли мотивом для убийцы послужила зависть к славе Хаузера.

— А нет никаких подтверждений, что Грибель тоже мог быть геем? — спросил Хэнк Герман. — Знаю, он вдовец, но поскольку первый убитый был открытым гомосексуалистом, я просто подумал, что тут может быть сексуальная подоплека или мотивы гомофобии.

— Мы не нашли абсолютно никаких подтверждений тому, — ответила Мария. — Но мы еще проверяем прошлое обеих жертв. К тому же если Грибель был скрытым гомосексуалистом, то он наверняка держал это в тайне и мы, возможно, так ничего и не найдем.

— И все же ты в чем-то прав, Хэнк… В этом направлении тоже нужно как следует покопать. — Фабель счел нужным поощрить инициативу нового члена команды. Он подошел к доске, встал рядом с Марией и принялся внимательно рассматривать фотографии жертв, как сделанные при жизни, так и посмертные. Единственная прижизненная фотография Грибеля была моментальным групповым снимком. Доктор стоял между двумя коллегами в белых халатах, и его принужденная поза и напряженное выражение лица говорили о том, что ему не нравится фотографироваться. Фабель разглядывал зернистое изображение человека с узким длинным лицом с очками на кончике, что он видел уже без скальпа. Почему Грибель так не любил фотографироваться? Ход мыслей Фабеля нарушил голос Хольгера Браунера:

— Думаю, нам стоит поговорить о найденных уликах. Точнее, об их отсутствии. Именно поэтому мы с герром Грубером и пришли. Думаю, вам это будет интересно.

— Надеюсь, говоря об отсутствии улик, ты имеешь в виду первое убийство? Где Кристина Драйер уничтожила все, что можно?

— В том-то и фишка, — хмыкнул Браунер. — Это относится к обоим. Такое впечатление, что убийца отлично знает, как заметать следы и избавляться от улик… кроме тех, которые специально оставляет для нас.

— И какие же это улики? — спросил Фабель.

Браунер положил оба мешочка для хранения вещдоков на стол.

— Как ты сказал, Кристина Драйер уничтожила все улики на первом месте преступления, кроме единственного рыжего волоса. — Он двинул мешочек по столу. — Но я сильно подозреваю, что ей особенно нечего было уничтожать. На втором месте преступления мы тоже ничего не нашли, хотя нам известно, что убийство было совсем недавно совершено и никто там не появлялся. Практически невозможно находиться в каком-то помещении и не оставить никаких следов своего присутствия. Тем не менее он — или она — предпринимает определенные усилия, чтобы следов не оставлять. А ведь при этом надо знать, как этого добиться.

— И наш парень знает?

— Похоже, да. Мы нашли одну-единственную улику, которую не можем привязать к месту преступления или жертве. — Браунер двинул по столу второй мешочек. — И это… еще один волос.

— Но это же хорошо, — заметила Мария. — Если волосы идентичны, значит, у нас есть улика, которая связывает два убийства. И образец ДНК. Похоже, убийца совершил ошибку.

— О, эти волосы совпадают, да еще как! — сказал Браунер. — Только видишь ли, Мария, второй волос в точности такой же длины, как и первый. И ни на одном нет фолликулы. Эти волосы не просто принадлежали одному человеку, они и срезаны были одновременно.

— Класс! — усмехнулся Фабель. — У нас есть подпись…

— Это не все… — продолжил Франк Грубер, заместитель Браунера. — Эти волосы действительно были срезаны с одной головы и в одно время. Только вот сделано это от двадцати до сорока лет назад.

ГЛАВА 5

11.15. Мариенталь, Гамбург

Фабель, щуря на солнце светло-голубые глаза, стоял в саду позади особняка покойного Грибеля. Дом был трехэтажный, стены покрыты белой штукатуркой, а широкая крыша из красной черепицы по бокам доходила до уровня первого этажа. Соседние дома лишь немногим отличались по внешнему виду. Еще один ряд роскошных особняков находился позади Фабеля, демонстрируя ему тыльную сторону и сады.

Сад Грибеля представлял собой газон, засаженный густым кустарником и деревьями, частично закрывающими обзор. Но все равно тут все неплохо просматривалось. Убийца пришел не этой дорогой. Но возможностей проникнуть в дом с фронтона или сбоку было еще меньше, разве что убийца такой же отличный взломщик, как и заметатель улик. А Браунер и его команда экспертов пока не нашли никаких признаков взлома ни здесь, ни в квартире Ганса Йохима Хаузера.