Глаз павлина - Уильям Гордон

Конан прижался к золотистому дереву ухом и прислушался. Ни малейшего звука. Он осторожно потянул дверь на себя, просунул в образовавшуюся щель голову и быстро огляделся.

Направо и налево от него тянулся длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались двери. Коридор был ярко освещен масляными светильниками — настенными бронзовыми чашами в виде человеческих черепов, расположенными не далее полудюжины локтей друг от друга.

Убедившись, что коридор пуст, Конан махнул рукой Ишмаэлю и Тумелару.

— И куда теперь? — поинтересовался Тумелар.

Но не успел киммериец открыть рот, как за одной из дверей послышались шаги и звук голосов.

Не раздумывая ни мгновения, Конан вытолкнул шемита обратно, шепнув: «Прячься!», — а сам замер у входа. Тумелар, с полуслова понявший киммерийца, занял место с другой стороны двери.

Едва Ишмаэль успел юркнуть за ближайшую портьеру, как тяжелые створки одной из дверей распахнулись и коридор наполнился людьми.

Процессия примерно из двух дюжин адептов Золотого Павлина неспешно двинулась в сторону Конана и Тумелара. Здесь были люди чуть ли не всех рас Хайбории: и желтоликие стигийцы, и черные кушиты, и горбоносые шемиты, и раскосые кхитайцы, и узкоглазые зуагиры, и белокурые гиперборейцы. Но все они были облачены в такие же алые накидки, что и Конан с Тумеларом, правда с золотой оторочкой. Кроме костяных павлиньих перьев их украшали ожерелья из фаланг человеческих пальцев. А к поясам, судя по всему изготовленным из человеческой кожи, были подвешены различные мумифицированные человеческие органы. Равнодушно скользнув взглядом по лицам «стражников», возглавлявшие процессию два колдуна продолжили свою беседу.

— …Грядет время последнего жертвоприношения, — что-то настойчиво втолковывал один сабатеец другому. — Еще немного, и души избранных жертв проложат путь Повелителю Пламени! Никто тогда не сможет остановить нашу победную поступь! О, близок миг нашей мести! Трижды прав был мудрый Зебуб, собравший сотни уцелевших братьев со всех концов мира!

— Истинно так, Боршат. Сразу же после свадьбы Зебуба мы проведем должную подготовку армии Кироса. Никто не устоит перед силой Золотого Павлина. Все эти жалкие ничтожества, поклоняющиеся своему Птеору, десятилетиями притеснявшие наш орден, сполна испытают ярость гнева Огненной Птицы!

— Ненавистный Фарах, недолго тебе радоваться! — зашипел Боршат. — Наслаждайся своей никчемной жизнью, пока можешь. Скоро и ты, и твои проклятые девки укрепите своей плотью и душа ми мощь Золотого Павлина!

— Не шибко-то он может и радоваться, — злобно скривился его собеседник. — Душа пустоголового Фараха сейчас томится в глазе Огненной Птицы. Старый дурак даже не заметил, как его околдовали. Этот пес теперь — просто безмозглая марионетка в руках Зебуба, которого он боготворит!

— Торгон, я слышал, что принцесса Афризия — не такая легкая добыча, как ее отец.

— Ничего, и не таких обламывали. Погоди, пока не явится наш господин! Ты еще увидишь, насколько ему по вкусу придется это совершенное тело!

— Если от девки что-нибудь останется после того, как Зебуб возьмется за нее по-настоящему! — сладострастно облизнулся Боршат.

— Тут ты прав. — Торгон уважительно склонил голову. — Недаром он возглавляет нас уже пятнадцать лет! Мне остается лишь мечтать хоть когда-нибудь приблизиться к его мастерству Владыки Боли!

— Отменно сказано, брат! — всплеснул руками Боршат. — Но поспешим же, ибо сам принц будет проводить ритуал вызова Золотого Павлина. И кто знает, может быть, именно сегодня Огненная Птица соблаговолит отозваться на наш зов? Эта новая рыжая сучка — лакомый кусочек!

— Это точно! — Торгон подмигнул своему собеседнику и пихнул его в бок. — Не забудь, что Зебуб дает всем показать свое умение. Я ради такого случая разработал пару новых приемчиков! — Глазки колдуна маслянисто заблестели. — Не понимаю, как принцу удалось этого добиться, но агонию прошлой жертвы он растянул на целый день и половину ночи!

— Эта рыжая — тоже тварь здоровая. Могу поспорить, что из нее удастся вытянуть не менее дюжины локтей кишок!

В это время колдуны как раз поравнялись с Конаном. Кром всемогущий, что это?! На поясе у того, которого называли Боршатом, киммериец с ужасом разглядел сморщенное мумифицированное тельце ребенка. У Конана от ярости перехватило дыхание. Его глаза застилала кровавая пелена гнева. Никто даже представить себе не мог, какие душевные муки сейчас испытывал варвар, заставляя себя оставаться неподвижным. Больше всего ему хотелось обрушиться на это колдовское отребье и разорвать их зубами на мелкие части!

Ему помогла удержать себя в руках лишь мысль о том, что жизни даже пары дюжин колдунов вовсе не стоят жизни одной Руфии!

«Кром, прими мою клятву! — произнес про себя киммериец. — Я не допущу, чтобы хоть одна из этих бестий оскверняла своим дыханием чистые небеса! Это не люди, а демоны в человеческом обличье. Они даже хуже оборотней Ванахейма! Я не покину этот несчастный город до тех пор, пока в нем остается хотя бы один почитатель Огненной Птицы!»

Тем временем процессия удалялась. Слегка успокоившийся Конан с каменным лицом слушал описания пыток и мучений, которыми делились между собой жрецы. Эти твари не представляли для киммерийца ни малейшего интереса. Все они уже были мертвецами. Конан уже вынес им приговор и был полон решимости привести его в исполнение, чего бы это ему ни стоило.

Когда Боршат и Торгон поравнялись с седьмым от Конана светильником, они остановились. Боршат особым образом нажал на бронзовую челюсть черепа-чаши, и часть пола бесшумно ушла вниз, открывая широкую лестницу. Жрецы один за другим спустились вниз. Конан с Тумеларом опять остались одни.

— Ишмаэль! — позвал киммериец.

— Я здесь, Конан. — Паренек легко спрыгнул с какого-то выступа под потолком, где под защитой тяжелых штор нашел себе надежное убежище.

— Значит, так, ты должен выбраться наружу и найти людей Джилзана. Отправляйтесь с караванщиком во дворец и расскажите Рамазану, что мы нашли логово сабатейцев. Скажите ему, что этой ночью все почитатели Павлина собрались в одном месте. Я не знаю точно, сколько здесь этих мерзавцев, но уж явно не менее нескольких сотен. Объясните почтенному начальнику стражи, что именно Зебуб возглавляет орден Золотого Павлина и что проклятый гхазец готовится захватить власть в Киросе. Кроме того, ему нужно принять во внимание, что принц околдовал Фараха, поэтому королю ни в коем случае нельзя знать, что происходит на самом деле.

— И как я заставлю Рамазана поверить в эту историю? — Ишмаэль вопросительно посмотрел на Конана.