Натуралист на мушке - Джеральд Даррелл

В некоторых местах лесная подстилка казалась живым, шевелящимся зеленым ковром. Эта галлюцинация была вызвана ручейками муравьев-листорезов, спешащих обратно к гнездам со своей добычей — маленькими, размером с ноготь, треугольными кусочками зеленых листьев, переброшенных на спину. Выбранное муравьями дерево (которое они деловито обрабатывали) и их гнездо может разделять расстояние в несколько сотен футов, и зеленая колонна прокладывала себе путь по темной лесной подстилке, через упавшие бревна и под кустами, двигаясь равномерным потоком, который при более близком рассмотрении напоминал регату лилипутских корабликов, оснащенных зелеными парусами.

Углубившись в лес, мы услышали впереди себя низкий раскатистый рев, свидетельствующий о присутствии черных обезьян ревунов. Это весьма впечатляющий звук, представляющий собой нечто среднее между воем, ревом и хриплым бульканьем, и он, вибрируя, разносился по всему лесу, производя достаточно жуткое впечатление. Вскоре мы обнаружили их — маленькую семейную группу черных как смоль обезьян; одни беззаботно разгуливали по ветвям, другие грели спины в островках солнечного света, запихивая в рот листья и молодые побеги, третьи просто раскачивались на необычайно цепких хвостах, созерцая свой висячий сад. Заметив наше приближение, они сразу же насторожились, направив на нас подозрительные взгляды, а когда мы свернули с тропы в лес и оказались прямо под ними, обезьяны пришли в сильное возбуждение и, проявляя свою воинственность, начали забрасывать пришельцев ветками, листьями и другими, менее приятными снарядами.

— Ну это уже слишком, — сказал Эластер, когда большой кусок экскрементов прорезал листву всего в нескольких футах от его головы.

— Остынь, Эластер, — посоветовала ему Пола. — Они всего лишь делают то, что каждый мечтает сделать с режиссером.

Убедившись, что шквал веток и экскрементов не оказывает на противника должного воздействия, обезьяны заревели в один голос, пытаясь убедить нас в том, что это их территория. Это было все равно, что стоять в глубоком конце пустого плавательного бассейна и слушать хор Красной Армии, каждый исполнитель которого поет свою песню на монгольском.

— Мы определенно заставили их потерять самообладание, — сказала Пола, повысив голос, чтобы перекрыть поднявшуюся какофонию.

— Мы обязательно должны, вы знаете рев, да где-нибудь выше деревьев, — промолвил Эластер.

— Здесь есть вышка, — сказала Пола, осуществляя синхронный перевод. — Ученые говорили мне, что в лесу есть вышка, которую они обычно используют для изучения лесного купола.

— Именно так, — подтвердил Эластер.

— Ее высота около ста пятидесяти футов, — с энтузиазмом сообщила Пола.

— Я в восторге, — сказал я. — С удовольствием посмотрю на то, как Эластер будет на нее карабкаться.

— Ах, милый, я совсем забыла, что ты не переносишь высоты, — извинилась Пола. — Ну ничего. Мы отправим наверх съемочную группу, а вы с Ли сможете остаться на земле.

— Ты просто восхитительный продюсер, — сказал я.

Мы шли по лесу, осторожно переступая через колонны муравьев-листорезов. Их было так много, что казалось удивительным, почему в лесу еще остаются листья. На самом деле такой сбор листьев является своеобразной формой огородничества — муравьи переносят листья в свои обширные подземные дома (занимающие площадь до четверти акра), где листья перегнивают, превращаясь в мульчу, и на ней насекомые выращивают грибы, составляющие их основной рацион. Каким-то образом понимая, что если уничтожить все листья на деревьях, расположенных в непосредственной близости от их гнезда, то они сами умрут от голода, муравьи общипывают деревья очень аккуратно и собирают лишь небольшое количество листьев с каждого дерева.

На второй день мы наткнулись на просеку, проложенную в лесу одним из упавших гигантских деревьев. Проливные дожди подмыли корни дерева, которое росло на склоне, цепляясь корнями за тонкий почвенный слой, после чего порыв ураганного ветра вырвал дерево из земли с такой же легкостью, с какой дантист вырывает зуб. Этот пример наглядно демонстрировал непрочность и уязвимость тропического леса. Почвенный слой здесь настолько тонкий, что деревьям приходится отращивать гигантские воздушные корни, чтобы удерживаться в вертикальном положении. В действительности эти исполинские деревья сами себя кормят, поскольку опадающие с них листья быстро сгнивают, превращаясь в гумус, который и питает деревья. Этот процесс происходит так быстро, что успевает сформироваться лишь тонкий почвенный слой. Поэтому вырубка тропических лесов, которая происходит с ужасающей скоростью по всему миру, обнажает тон кий почвенный слой, способный продержаться лишь короткое время в качестве пашни или пастбища. Затем он исчезает, оставляя после себя бесплодную, пораженную эрозией землю. Однако естественное падение деревьев идет на пользу лесу. Когда гигант рушится на землю, он ломает и валит вместе с собой другие более мелкие деревья, растущие на пути его падения, пробивая брешь в густом лесном куполе. В нее проникают солнечные лучи, и кустарники, ползучие растения и молоденькие деревца, которые вели борьбу за выживание в лесном сумраке, устремляются вверх. Семена, дремавшие в почве долгие годы и терпеливо ожидавшие такого события, теперь пробуждаются и, дав ростки, начинают стремительно тянуться ввысь к голубому небу, прежде чем брешь закроют другие растения. Таким образом, смерть одного из лесных великанов становится сигналом к пробуждению новой жизни и дальнейшему росту вокруг его гигантских останков.

С участков склона, расположенных выше рухнувшего исполина, до нас доносились писк, треск и громкий шорох. Решив исследовать причину этих звуков, мы свернули с тропы и обнаружили группу паукообразных обезьян, развлекавших себя тем, что, спустившись на нижние ветви деревьев, они поедали какие-то розовые бутоны. Они названы очень удачно, так как со своими длинными, мохнатыми, темными конечностями и длинными хвостами (настолько цепкими, что обезьяны пользуются им как дополнительной рукой) эти животные и в самом деле похожи на необычных гигантских пауков, плетущих паутину среди ветвей. В отличие от ревунов, оказавших нам негостеприимный прием, паукообразные обезьяны, напротив, демонстрировали свое дружелюбие и, по-видимому, очарованные нами, раскачивались на своих удивительных хвостах все ближе и ближе, постепенно приближаясь к земле. Одна из них почувствовала особый интерес к Ли, которая только что начала есть апельсин, чтобы утолить жажду. Раскачиваясь на хвосте, обезьяна перепрыгивала с ветки на ветку, пока наконец не оказалась на расстоянии пятнадцати футов от Ли, после чего начала рассматривать ее с интересом антрополога, изучающего особенности питания аборигенов. Ли отломила от апельсина несколько долек и протянула их обезьяне; к нашему удивлению, без всяких колебаний обезьяна слетела вниз, схватила предложенное угощение и сунула его в рот. После этого вся их стая долго следовала за нами по деревьям, бросая на нас вожделеющие взгляды, и отстала лишь после того, когда стало совершенно очевидно, что апельсинов больше не будет.