Будешь моей! (СИ) - Савельева Алина

Осознаю, что сама дергала тигра за усы… вот черт! Кевин — капитан команды «Тигры» и неизменно ассоциируется у меня с этим животным. Раскаяние и чувство вины набирало обороты, и слезы покатились из глаз сами собой, под тихое сопение койота, согревающего мой затылок дыханием.

Ну почему мне в номере не сиделось? Вместо того чтобы позвонить своему парню, я металась по комнате, изводя себя мыслями, что гадкий Койот найдет, с кем провести эту ночь. Зря я его так раздраконила! И себя заодно.

Пошла просто, чтобы поймать его с поличным, в номере с рыжулями или еще с кем-то, но… все, что было дальше, не поддается логическому объяснению. Просто он был безумно сексуальный, просто я хотела, чтобы он опять меня поцеловал, как около лифта. Так, как умеет только он. Дерзко, жадно, до подкашивавшихся коленей, до головокружения и растекающегося блаженства по телу.

А потом все произошло стремительно, жарко, страстно. Я не смогла сама остановиться и оттолкнуть Мирона. В его глазах был безумный огонь и калейдоскоп эмоций. Гнев, сменившийся изумлением в потемневших глазах, буквально сразу вспыхнул похотью и голодом. Хищным, опасным.

Он даже не пытался быть нежным и осторожным, просто рвал, терзал мое тело, с жадностью сжимая мою грудь, кусая и лаская горячим языком. Словно внутренний зверь Мирона вырвался на свободу, скалясь и раскидывая землю мощными лапами, схватил свою добычу и делал со мной все что хочет. Его яростные толчки были болезненно-сладкими, то заставляя меня вскрикивать от распирающих ощущений внутри, то срываться на стоны. Не знаю, сколько продолжалось это безумие, наверное, целый час животного грубого секса. Мои ноги то оказывались на его плечах, то снова Мирон их раздвигал, сгибал, как только ни вертел, буравя своим раскалённым членом. Грохот спинки кровати по стене наверняка слышал весь отель.

Койот заставил меня впервые в жизни испытать невероятные ощущения. Внутри окатило горячей волной, которая разбилась, превращаясь в нежную пену. Словно стены разрушились, освобождая легкую, чистую энергию, постепенно проникающую в каждую клетку. Но от следующих его толчков у меня потемнело в глазах, было ощущение, что его член раздулся в два раза и вот-вот меня разорвет на части.

Дома, в Штатах, я никогда не вела себя так безрассудно. Моя насыщенная жизнь в универ-городке просто не оставляет времени на глупости, но не только в нем дело. Там вообще все иное. Не только время и климат, там люди другие, само общество диктует тебе правила, да и тут на том же приеме все было нормально, привычно. И только этот гадкий койот сбивает меня, рушит мои планы, выводит меня на эмоции.

За такое короткое время в России — огромное количество ошибок! Все эти игры с Мироном для меня утопия. Он мне не нужен! Я о другой жизни мечтаю! Не в этой стране и не с таким как он.

Ладно, что уж теперь, надо просто попытаться все исправить. Ну, кроме девственности, ее ремонтировать мне без надобности. Я и до этого над ней не тряслась, просто… никогда и никто меня так нагло не совращал! Грязный гадкий койот! Чтоб у тебя твой каменный пенис отсох!

Моей вины я не преуменьшаю, и именно поэтому не собираюсь делать из этой ночи событие века. Нужно быть сильнее и не выдумывать трагедию. Да, свой первый раз я представляла иначе. В моих фантазиях это была ночь, полная любви, нежности и трогательной заботы о чувствах и ощущениях друг друга. Но Мирон качественно вытрахал эти мечты из моей головы. Дикий, необузданный секс, животная страсть, пожирающий огонь безумного желания вперемешку с болью и наслаждением.

В огромных ручищах Мирона я себя чувствовала маленькой и хрупкой, что редко бывает с моим ростом. Его мозолистая ладонь соскользнула на мой живот, и от тепла его руки боль начала утихать. Я знаю, что раны, зализанные волком, заживают очень-очень быстро, но про их врачующие лапы не слышала. Осторожно опустив его ладонь еще ниже, я так и уснула.

Утро принесло ясность в мозгах, и все кошки снова стали белыми. Тоже мне, тема для экстренного выпуска новостей: «Ленточка переспала с телохранителем». Это никого, кроме меня, не касается!

— Отдаю тебе последнюю рубашку, Ленточка! — звучит над кроватью голос Мирона на той самой тональности, что я слышала впервые в клубе. Низкий, бархатистый, с приятной хрипотцой. Сволочь, вооруженная до зубов сексапильными данными!

Не оборачиваясь на него, иду в ванную, хватая халат с вешалки. Из зеркала на меня таращится перепуганная лань со свекольными румянами на щеках. Никуда не годится! Соберись, Лена!

Ополоснув лицо холодной водой, снова смотрю на себя, замечая след волчьей пасти на плече. Не помню, когда он меня так сильно укусил? Ах ты ж зубастый маньяк! Минимум две недели без сарафанов и пляжа! Все-таки надо было ему рожу расцарапать!

Пока снова не начала смущаться, иду в комнату, где Мирон сидит уже весь нарядный и ждет меня. Плюхнулся в кресло, наверняка думая, что я у него в номере и пописаю, и помоюсь, и еще черт-те чем займусь! Кстати, писать очень хочется, надо валить к себе.

— Это все… — кручу пальцем над кроватью, чтобы не называть все своими именами, — …было в первый и последний раз, Койот! Больше ко мне не приближайся!

— Ты теперь моя, — совершенно спокойно и самоуверенно выдает мне Борзов, что я аж дар речи теряю от такой наглости.

— Я не вещь! — рявкаю на него, откопав карточку-ключ от своего номера в ворохе тряпья. — И я своя собственная! Отвали, Койот!

Злой дикий пес настигает меня у двери, уперев руку в дверь и прижимаясь ко мне сзади. Его дыхание щекочет волосы на макушке, а у меня снова наворачиваются слезы.

— Не трогай меня, Мирон, пожалуйста, — сбавляя громкость, прошу я, — просто будь мужчиной, сделай вид, что ничего не было.

Широкая кисть, упирающаяся в дверь, сжимается в кулак, так что на натянутой коже я могу пересчитать все его шрамы, но спустя пару секунд он опускает ее на ручку двери, выпуская меня на свободу.

Почти до самого вылета я провалялась в номере, сославшись, что плохо себя чувствую. Благо мой брат рано утром устроил в ресторане отеля погром, переполошив весь наш дружеский табор. Я тоже спускалась посмотреть на место смертельной схватки Андрея и Ромы и покрутиться около родителей, чтобы они меня не теряли, иначе бы точно пришли ко мне в номер и начались бы вопросы, как время провела, что делала, откуда волчий укус на плече...

Славная продуктовая битва стала главным событием этого утра, и я окончательно успокоилась, что никому нет дела до того, что я натворила. Целой толпой мы тусовались в разгромленном зале, тренируясь в остроумных комментариях и придумав хештеги к фоткам: #БитваЗаГречку и #БанкетныйПетербург.

Нежное касание лепестками розы к моей щеке превратило меня в каменный монумент Стоунхенджа. Скосив глаза, я опознала внушительную кисть Койота, держащую тонкий стебель с крупными колючками ярко-оранжевой розы.

— Ядовитых не было, купил колючий, — склонившись к моему уху, прошептал Мирон, едва касаясь губами моей кожи.

В отличие от меня он не может их накрасить и разгуливает с моим укусом у всех на виду. Отобрала у него цветок, только чтобы никто не видел мою улыбку. Гадкий Койот умеет быть няшкой?

— Что это тут происходит? — застал меня врасплох папа, обернувшись и хмуро взирая на оборотня за моей спиной.

— Ой, па! Ничего особенного! Мирон же мне… как старший брат! — спасаю положение первым, что приходит в голову. — Просто приволок мне цветок из разбитой вазы!

Папа, заметно расслабившись, уходит сетовать на шалости своего охламона, а волчара снова накидывает на милого парня шкуру койота, нашептывая мне в макушку:

— Ты еще больше извращенка, чем я… сестренка! Лавры Ланнистеров покоя не дают? — вгоняет меня в краску Мирон.

— Сгинь, нечисть! — бормочу я, уткнувшись носом в цветок, и сбегаю обратно в номер, чуя, как горит моя пятая точка от диодного взгляда Койота.

По дороге в аэропорт только Санька болтала без умолку, Вика выглядела не выспавшейся и загадочно улыбалась, глядя в окно.