В объятиях любви - Барбара Картленд

Нам ее очень не хватает.

— Нет, я не забуду, — пообещал преподобный Теофил. — Джерри, впряги, пожалуйста, Бесси в коляску. У тебя это лучше выходит. А я пойду приготовлюсь.

Аспазия знала, что Джерри, как и она, почувствовал огромное облегчение от того, что ее дядя не поинтересовался об ее отсутствии и что ей не нужно было рассказывать ему о том, что она не ночевала дома.

Пока Джерри впрягал Бесси в двуколку и подгонял ее к парадному крыльцу, а преподобный Теофил разыскивал свои особенные очки, которые хотел взять с собой, Аспазия успела нарезать роз, чтобы послать их миссис Уинтроп.

Она была доброй старой леди, вовсе не богатой, но всегда готовой поддержать любую благотворительность, которую организовывал священник.

— Передайте привет миссис Уинтроп, — сказала Аспазия, когда он наконец собрался, — и поспешите назад, как можно быстрее.

Преподобный Теофил лишь улыбнулся и, тронув легонько Бесси своим хлыстом, укатил по подъездной дорожке.

— Нам повезло, что миссис Уинтроп и Платон больше интересуют дядю Теофила, чем ты! — поддразнил ее Джерри.

— Я очень, очень благодарна за это им обоим, — рассмеялась Аспазия.

Она прибрала немного дом, не желая, чтобы Марфа возвратилась к неубранным постелям и к столу, заставленному грязной посудой.

Затем они оседлали своих лошадей и отправились через поля к лесу.

Довольно долго добирались они до места, где Джерри нашел выводок лисят в песчаной яме среди деревьев.

В этой части поместья не было лесников, и на пути им встречались лишь сойки, хорьки и горностаи в летнем своем одеянии, не считая множества любопытных маленьких рыжих белок.

День был жарким и солнечным, и Аспазия, как всегда счастливая с Джерри, начала ощущать, как все, происшедшее с нею прошлой ночью, растворяется в тумане забвения.

Она, однако, задумывалась иногда о том, как объяснит Марфе, когда вернется домой, отсутствие ее лучшего платья и жакета, а также появление вместо них очень модного вечернего платья.

— У нас еще много времени, чтобы решить, что ты должна рассказать Марфе, а чего не должна рассказывать, — сказал Джерри, как обычно читавший ее мысли.

— Она, конечно, задаст мне кучу вопросов, — отвечала Аспазия.

Когда они, возвращаясь, приближались к дому священника, Аспазия увидела экипаж, стоявший напротив парадного входа.

— Кто бы это мог быть? — воскликнула она, натягивая поводья своей лошади и останавливаясь.

Джерри последовал ее примеру, и вдруг в умах их обоих одновременно вспыхнул, как молния, один и тот же вопрос.

Зачем герцогине понадобилось посылать экипаж к дому священника?

Это был закрытый экипаж, запряженный двумя лошадьми. На козлах сидел кучер, еще один человек, стоявший возле двери, был, похоже, лакеем, и Аспазии показалось, что он позвонил в колокольчик.

Она увидела, как дверь открылась, и ей показалось странным, что слуги герцогини входят в нее.

Но прежде чем она успела сказать что-либо Джерри, в дверях появился человек, при виде которого они оба оцепенели.

Это был человек, которого они хорошо знали, да и кто из жителей поместья не знал Вильяма Болларда с его внешностью и репутацией.

— Что он здесь делает? — спросил еле слышно Джерри.

Они видели, как он разговаривал с лакеем и затем вновь скрылся в доме.

Они подождали, и затем у Аспазии перехватило дыхание от того, что она увидела Болларда и еще одного человека в комнате их дяди наверху.

Окна были открыты, и было видно, как мужчины передвигаются там, открывая шкафы и выдвигая ящики, сбрасывая книги с полок и разбрасывая бумаги.

— Что они делают? — спросила Аспазия испуганным шепотом.

— Они знают! — воскликнул Джерри. — Нам лучше убираться отсюда! Давай, быстро!

С этими словами он повернул свою лошадь и направил ее между деревьями назад, туда, откуда они только что выехали.

— Куда мы едем? — спросила Аспазия.

Джерри не сразу ответил ей:

— В Ньюмаркет! Единственный, кто может помочь нам теперь, — это твой маркиз!

Маркиз закончил рассказ и стоял спиной к камину, ожидая, что скажет Чарли.

— Я с трудом могу поверить в это, — сказал Чарли, — но я предупреждал тебя!

— Сегодня утром я размышлял, — сказал маркиз, — стоит ли говорить ей то, что я думаю о ней, но решил, что это не имеет смысла.

— И ты оставил герцогиню в уверенности, что посетишь ее, — заметил Чарли.

— До этого я бы не дошел, — ответил маркиз. — Я сказал ей твердо, что надеюсь больше не слышать о неприятных инцидентах на моей границе и что я расследую заявление фермера о пропаже его пятнадцатилетней дочери.

— И что она сказала на это?

— Она просто заметила, что девушки в этом возрасте склонны сбегать с первым же торговцем красивых лент, привлекшим их, и поскольку девушка эта, несомненно, вскоре найдется в Ньюмаркете или в Лондоне, я лишь напрасно потрачу свое время.

— Иными словами, она собирается отделаться от нее?

— Конечно, — согласился маркиз, — я думаю, для этой женщины не существует ничего невозможного! Неудивительно, что она запугала всю округу, и я могу сравнить ее лишь с коброй, раздувающей свой капюшон!

Чарли рассмеялся.

— Очень верное сравнение! Я удивляюсь лишь, как ты сам остался невредим.

— Я надеюсь, что с той девушкой из дома священника все в порядке! Она вела себя с похвальной смелостью, к счастью, она оказалась слишком невинной, чтобы понять хотя бы половину того, что происходило там.

— Ты встречался с остальными гостями, прежде чем уехал сегодня утром?

— Ни с кем из них, слава Богу! — ответил маркиз. — Я послал сказать герцогине, что, поскольку я хочу попасть домой как можно скорее, я надеюсь, что она встретится со мной настолько рано, насколько ей удобно.

— Поэтому она появилась прежде всех.

— Она казалась удивленной тем, что я не испытывал последствий кутежа, от которого, я уверен, остальные не оправились и к полудню.

— Я полагаю, она сама не пила очень много, — заметил — Чарли.

— Нет, но она принимает наркотики.

— Как ты узнал это?

— Вчера вечером у нее были расширены зрачки, и я думаю, что наркотики, которые она использует, не притупляют, а обостряют ее ум. Она допустила лишь один промах во время нашего утреннего разговора и не упустила ни одной возможности подыскать правдоподобное объяснение всем недоразумениям, на которые я указывал ей.

— Она — ловкая женщина!

— Чертовски ловкая! — гневно сказал маркиз. — Я надеюсь, мне больше не придется общаться с ней!

Чарли с сомнением выгнул брови, но прежде чем смог сказать что-либо, дворецкий объявил, что обед подан, и они прошли в столовую.