В тени Золушки - Анна Яфор

Но глаза внезапно поймали, выхватили из толпы статную фигуру мужчины, не узнать которого не могла. Он шел в ее сторону, и глупо было надеяться остаться незамеченной: слишком очевидно в его взгляде за короткое время недоумение сменилось ошеломлением.

Михаила Константиновича Женя всегда уважала, ценила за мудрость и проницательность, за то, что он единственный из всего окружения Антона принял ее, ни в чем не упрекая и не считая ниже себя. Но теперь приготовилась сражаться, до смерти, если потребуется, отстаивая собственные права на сына. Выпрямилась, прикрывая собой маленького человечка. Напрасный, неразумный труд, в общем-то: их давно рассмотрели более чем внимательно, но разумности в ней в тот момент не осталось. Никаких других мыслей и ощущений, кроме страха.

Он понял. Прочитал на побледневшем лице все, что кипело внутри, и застыл в нескольких метрах, поднимая вверх раскрытые ладони.

– Женя… Милая, не убегай. Я ни шагу не сделаю без твоего позволения.

При взгляде на малыша, испуганно обхватившего колени матери, в глазах мужчины отразилась такая боль, что у самой сердце противно заныло.

– Хорошо же он знаком с контрацепцией… – хмыкнул горестно, переводя взгляд на ее лицо. – Прости, девочка. Мне следовало предугадать, что все зашло слишком далеко. А я решил просто не тревожить тебя.

– Почему же сегодня… – Женя не смогла подобрать слов, словно придавленная тоской, звучащей в голосе.

Он кивнул в сторону банка, расположенного через дорогу:

– Я ждал бухгалтера в машине и неожиданно увидел тебя… вас…

Грустно улыбнулся.

– Как его зовут?

Женя опустила ладонь на головку сына, физически ощущая напряжение ребенка.

– Миша…

Брови мужчины сдвинулись. Он помолчал, а потом спросил слишком тихо и осторожно, будто опасаясь чего-то:

– Это… совпадение? Или я могу считать себя польщенным?

Был ли смысл скрывать?

– Не совпадение. Хотела назвать Иваном, как моего отца, но сестренка опередила, а два внука с одинаковыми именами как-то… А Вы всегда были добры ко мне…

– Добр? – он покачал головой. – Чего стоит эта доброта, если ты два года тянула ребенка одна, а мне даже не пришло в голову проверить…

– Я бы не хотела, чтобы Вы… проверяли.

– Знаю, Женюш. Потому и не стал вмешиваться тогда. И встреч с тобой не искал. А теперь жалею безумно, что оказался настолько не предусмотрителен.

Он смотрел на внука с такой нежностью и почти жаждой в потемневших глазах, что Женя едва не расплакалась.

– У нас все хорошо, не корите себя. Мы ни в чем не нуждаемся …

Лгала, и мужчина не мог не заметить. Притянул к себе, позволяя недопустимую прежде смелость, легонько тронул горячими, сухими губами ее ладонь. И с головой накрыло тепло, всепоглощающая любовь, которую Женя испытывала разве что в объятьях родителей.

– Не плачь, маленькая. Ему надо рыдать, оплакивая собственную глупость…

Она вздрогнула.

– Вы же не…

Остановил, даже не позволяя закончить.

– Не скажу. Это был бы слишком простой путь, но он такого не заслуживает… Ты познакомишь меня… с внуком?

Они стали нередко встречаться. Женя не смогла отказать, да и не хотела этого: слишком очевидной оказалась любовь, светящаяся в глазах Михаила Константиновича, к Мишке и даже к ней. Видеть, как взрослый, солидный мужчина в одно мгновенье превращается в мальчишку, ползая с малышом по полу за убегающими машинками, было и забавно и трогательно почти до слез. Ее дом стал для него всегда открыт, и лишь одна тема оставалась совершенным табу в их общении: Женя не спрашивала, а он не рассказывал об Антоне. Не было смысла, хотя и горечь от этого никак не оставляла.

Светлана, увидев, что подруга вновь погрузилась в невеселые мысли, подошла вплотную, обнимая за плечи.

– Жень, мне почему-то окажется, что если бы Антон все узнал, он бы в ногах у тебя валялся, вымаливая прощение…

– Он мне не нужен… в ногах… Только глаза в глаза, и чтобы в его – моя душа отражалась. Но так лишь в сказках бывает, а я в них давно не верю…

Глава 12

В том, что ждет звонка, Женя призналась самой себе, лишь когда на телефоне высветился незнакомый номер. Три дня спустя. К ней часто обращались клиенты, стремясь записаться на сеанс, но сейчас она отчего-то не сомневалась, КТО именно звонит. Чувствовала, словно он находился рядом, а не на неизвестном расстоянии. Поняла, что злится… за то, что Антон снова вмешивается в ее жизнь. И за то, что не сделал этого раньше.

– Как ты? – его голос звучал непривычно сдержанно и напряженно. – Женя? Как рука?

Ведь собиралась бросить трубку, если он позвонит. Им не о чем говорить. Нет смысла в словах, которые не имеют ничего общего с состоянием сердца. Но не бросила. Застыла, впитывая такие далекие, родные звуки его голоса, не замечая, как потекли слезы, наверное, в сотый раз за эти дни.

– Все в порядке. Это же просто порез, нет повода беспокоиться.

На самом деле рука тревожила гораздо сильнее. Когда кончилось действие анестезии, противная, тянущая боль расползлась до самого плеча и до сих пор никак не хотела стихать. Женя даже подумывала о том, чтобы опять посетить доктора, но пока не выбрала для этого времени: Мишка потребовал оставить его дома, раз маме не нужно идти на работу. Сопротивляться было бесполезно: своим упрямством маленький человечек иногда слишком напоминал отца… Да Женя и не особенно настаивала: ей самой не хватало тех коротких часов, которые оставались на общение с сыном после сада. Незапланированный отпуск стал подарком, сладким и драгоценным, который не могла омрачить даже неутихающая боль. Все пройдет. Просто рана оказалась глубокой, а ее болевой порог – слишком низким.

– Я не мог позвонить раньше. Прости.

Женя улыбнулась. Нелепо. Ему не нужно оправдываться. У каждого давно своя жизнь, с чего вдруг Антон решил, будто должен ей что-либо?

– Тебе вообще не стоило этого делать.

– Я обещал.

Ну конечно. Исполнение данного слова – его фишка. Нарушить обещание – непростительная слабость, почти преступление. Странно и так по-детски, в их-то случае…

– Отлично. Обещание выполнено, может расслабиться.

– Жень… – он помолчал, словно теряясь. Удивительно, в кои-то веки ему нечего сказать. Подобное и припомнить сложно. – Нам надо поговорить…

– Мы именно этим и занимаемся.