Заградотряд Его Величества. «Развалинами Лондона удовлетворен!» - Сергей Шкенёв

А что до войны… сэр Роберт являлся человеком широких взглядов и справедливо считал, что деньги послужат пропуском в любое общество любой страны мира. И желательно как можно дальше от Соединенного Королевства. Пусть глупцы в Парламенте млеют от ложного осознания собственной значимости и внимают безумным речам первого министра – они вольны поступать так, как подсказывает воспаленная мозговая железа. Слова о тотальной войне и защите Великобритании так же пусты, как произносящая их голова. К черту! И Его Величество с Его Высочеством пусть провалятся в преисподнюю!

Герцог вовсе не собирался умирать за родную Британию с оружием в руках, как к тому призывает сэр Персиваль Спенсер. Война должна приносить прибыль, и долг каждого порядочного джентльмена заключается в приумножении богатств страны, не забывая при том о собственной персоне. Стрелять же во врага должны не партикулярные лица, а армия, и никак иначе. Вот и пусть стреляют, давая приличным людям время, чтобы успеть покинуть ставшую слишком опасной старую добрую Англию. И да хранит ее Господь.

Гораздо полезнее для здоровья, состояния и нервов пережить смуту за границей. Русские все равно одержат победу, благо несколько столетий непрерывных войн служат тому примером, и всегда можно сказать, что сэр Роберт настолько явно сочувствовал императору Павлу Петровичу, что подвергся гонениям и вынужденно уехал из страны. Вовремя предать – это и не предать вовсе, а проявить разумную предусмотрительность. И вообще в истории немало таких примеров.

– Экипаж подан, милорд! – Дворецкий осмелился потревожить размышления сэра Роберта, чем заслужил благодарную улыбку. Ведь джентльмен может быть благодарен даже слуге, не так ли? – Разрешите сопровождать вас, милорд?

– Разумеется, Джеймс.

Неизвестно по какой причине, но почти любого дворецкого в мало-мальски приличном английском доме непременно зовут Джеймсом или Джереми. Этот не стал исключением.

– Тогда я гружу дорожный сундук?

– Нет, вот его трогать не стоит.

– Но он же тяжелый, милорд!

Желание старого слуги быть полезным господину приятно грело, но вряд ли стоит доверять ему столь ценный груз. А насчет тяжести… так пятьдесят тысяч гиней звонкой монетой и должны немало весить. Жалко только, что не удалось вытащить из казначейства больше – никто не поверил в столь высокую стоимость услуг обычного арматора, пусть даже целого французского маркиза. Пришлось прихватить взамен кое-какие бумаги… Их, разумеется, хватятся, но к тому времени сэр Роберт планировал быть далеко отсюда, в местах с более подходящим климатом. Ведь, согласитесь, – лондонские туманы стали слишком опасны для здоровья, не так ли?

И от компании старого Джеймса отказываться не стоит. В нынешние непростые дни очень тяжело найти надежного слугу – даже с рекомендательными письмами приходят такие проходимцы, что постояльцы Ньюгетской тюрьмы по сравнению с ними кажутся благонравными воспитанниками пансионата благородных девиц. А еще можно взять с собой двух стрелков 13-го Ярмутского полка, любезно проданных полковником Бредфордом всего за сто пятьдесят фунтов. Недорого, если учитывать постоянно растущие цены. Вот они и понесут заветный сундук.

Сэр Роберт в последний раз осмотрел себя в зеркале и досадливо поморщился – из соображений сохранения тайны приходится оставлять дома почти весь гардероб, включая замечательную коллекцию шелковых шейных платков. Не то чтобы это сильно огорчало, но отсутствие привычных мелочей доставит определенные неудобства в долгом путешествии. Интересно, в Вест-Индии найдутся приличные портные?

– Ладно, переживем, – подбодрил себя герцог Кавендиш и решительно направился к дверям. – Поехали, Джеймс!

– Видишь его?

– Так точно, Михаил Касьянович.

– Тогда работай.

Цесаревич Николай Павлович перекрестился, хотя делать это лежа с винтовкой на изготовку оказалось несколько затруднительно, и постарался выровнять дыхание. Чуть потянул спусковой крючок, выбирая свободный ход, и вот уже весь мир пропал из поля зрения, остались только золотые пуговицы на синем сюртуке, нагло и озорно вспыхивающие на самом кончике мушки. В третью сверху целиться или в четвертую? Черт с ними, пусть будет вторая…

– Получи, фашист, гранату! – Николай никогда не понимал полностью смысла однажды услышанной от отца фразы, но очень уж она нравилась емкостью, краткостью и эмоциональностью. Точнее, понимал, но вот почему император ненавидит заготовщиков фашин, так и не разобрался. И почему гранату, если это пуля?

Выстрел! Герцог с каким-то недоумением на лице посмотрел на расплывающееся темное пятно на груди и медленно повалился в цветущий розовый куст. Нечихаев тут же уложил застывшего столбом дворецкого, а сквозь решетку забора открыли огонь князь Иоселиани с графом Замойским. Причем целили по окнам особняка, чтобы отогнать провожающую хозяина прислугу – лишние свидетели не нужны, но убивать без пользы для дела гусары не приучены.

Солдаты Ярмутского полка тут же забросили сундук сэра Роберта в распахнутую дверцу кареты, запрыгнули следом, и сидевший на козлах Шон Макгоуэн щелкнул кнутом:

– Смерть английским оккупантам!

Опешившему от такого развития событий привратнику ничего не оставалось, как распахнуть ворота. Тем более трудно сделать что-то иное, если неизвестно откуда взявшийся военный патруль целится сквозь решетку и требует того же самого. На улице экипаж сбросил скорость и за ближайшим поворотом уже не отличался от многих точно таких же – предусмотрительный сэр Роберт не хотел привлекать внимания к своему отъезду и собирался путешествовать в наемной карете.

– А теперь сматываемся отсюда, Николя, и как можно быстрее, – Нечихаев подобрал еще горячие гильзы. – Винтовку аккуратнее обмотай.

В Лондоне, как и в любом европейском городе, трубочист столь привычное и естественное явление, что вы можете пройти мимо и не обратить на него внимания. Более того, даже если и увидите, то через несколько минут и не вспомните о встрече. Правда, Мишка выбрал маскировку не только по этой причине – уж очень удобно оказалось переносить по улицам винтовки, замотанные в испачканные сажей тряпки и привязанные к лестнице. И, опять же, не вызовет никакого подозрения появление на любой крыше одетых в черное фигур. Привычный элемент пейзажа, вроде тележки молочника или лотка разносчика зелени. Тележку, кстати, использовали Иоселиани с Замойским, исчезнувшие с места событий сразу после отъезда экипажа.

Цесаревич хоть и торопился, но не удержался от искушения полюбоваться на четкие действия солдат полковника Бредфорда, оцепивших дом и часть улицы с похвальной быстротой и организованностью. Сам сэр Эшли появится чуть позже, когда самое ценное успеют увезти, и останется только авторитетом, званием и блеском наград задавить робкие попытки сыщиков уголовного суда нажиться на расследовании громкого преступления.

– А ведь хорошо работают канальи, Михаил Касьянович!

Мишка хмыкнул:

– Дилетанты. За половину прибыли должны землю носом рыть, бездельники… Пехота, мать их.

Видимо, полковник Бредфорд был не лучшего мнения о своих людях, так как поздним вечером рассыпался в комплиментах и выразил восхищение именно действиями русских гусар:

– Это невероятно, сэр Майкл! Вы попали в Кавендиша с шестисот ярдов! Расскажи кто другой, я бы ни за что не поверил!

Мишка скромно пожал плечами и не стал отнекиваться от незаслуженных почестей. С Николаем Павловичем ничего не случится, если малая толика славы пройдет стороной. Пусть проходит, зато так безопаснее для самого цесаревича.

– Это наша работа, сэр Эшли.

– И великолепно выполненная работа, позволю себе заметить. Давно у нас не случалось столь легкого и славного дела, – восторгу Бредфорда не виделось предела. – И, самое главное, чертовски прибыльного. Когда произведем расчет?

– Можно прямо сейчас. Справедливо поделенные трофеи – залог крепкой дружбы и стимул к дальнейшему процветанию предприятия.

– Изрядно сказано, – уважительно кивнул полковник. – Сенека, Аристотель? А может, кто-то из немецких философов?

– Да, – согласился Нечихаев, – пожалуй, что и немец. Иоганн Михаэль фон Лупехвальд.

– Дворянин?

– Больше того – он князь.

– Нужно записать, а то забуду. – Сэр Эшли потянулся к лежавшему на секретере альбому, более подходящему помешанной на изящных искусствах девице, чем человеку разбойной профессии. – Люблю, знаете ли, на досуге перечитывать мысли великих людей. Коллекционирую. А этот ваш фон Лупехвальд точно из великих?

– Несомненно! И по женской части весьма не дурак, и выпить…

О военных талантах капитана Лопухина Мишка не распространялся. Придет время, и полковник сам все узнает. Если захочет. Интересно, где сейчас Ивана Михайловича черти носят?

Перо заскользило по бумаге, сберегая для потомков мудрость философской мысли, а Бредфорд, не отрывая взгляда от бессмертных строчек, предложил: