Демон ветра - Роман Глушков

– Но, ваша честь!.. – Карлос все не мог успокоиться и возбужденно жестикулировал, даже не замечая, что сминает в руке официальный документ. – Насколько я помню двадцатый закон Ордена, одной санкции Сарагосского епископа на арест сеньора Диего будет явно недостаточно. Ведь он не просто влиятельный гражданин, он – поставщик двора Его Наисвятейшества. Кажется, в законе сказано, что даже Апостолы не вправе давать разрешение на арест граждан, состоящих на службе непосредственно у Пророка.

– Брат Карлос, будьте так любезны, верните мне документ!

– Прошу прощения, – буркнул Гонсалес, после чего положил на стол помятый лист и разгладил его ладонью.

– Благодарю вас… – Жерар спрятал донос в одну из своих папок. – Да, вы правильно все помните: без санкции Его Наисвятейшества в таком щепетильном деле мы и шагу ступить не можем. Но хоть Диего ди Алмейдо и поставщик двора, в Ватикане его знают плохо, а Главного магистра этой епархии Гаспара де Сесо – превосходно. А магистр Гаспар, как выяснил я случайно, какой-то дальний родственник жене погибшего казначея… Вы понимаете, брат Карлос, что теперь, когда нами, похоже, выявлен главный подозреваемый в смерти ди Гарсиа… Впрочем, вы же сами не так давно рассказывали мне о клановых традициях, что процветают в Мадридской епархии… Магистр Гаспар уже известил меня, что все завизированные Пророком бумаги прибудут с курьером в начале следующей недели. Делу дан ход, и нам с вами не остается ничего иного, как приступать к исполнению наших обязанностей.

Бессильный гнев Матадора утих, и он, отвернувшись к окну, принялся в раздумьях созерцать вечерний Мадрид. Судьба бывших Защитников Веры, которые завтра на рассвете подвергнутся Очищению Огнем, Карлоса не волновала. Кто знает, может, они и впрямь ни в чем не виноваты – на Троне Еретика сознаешься и не в таких злодеяниях, – но Корпус никогда не оправдывал тех, кто подписывался под признанием собственных грехов, пусть даже признанием, выбитым насильно и выдуманным до последнего слова.

Волновало Охотника другое. Уже в скором времени ему предстояло взглянуть в глаза человеку, который помнил Карлоса еще босоногим мальчишкой, сыном пастора деревеньки Санта-Хуана близ Сарагосы; человеку, которого предал (здесь Гонсалес предпочитал называть вещи своими именами) собственный сын, не имевший никакого морального права так поступать, в чем бы его отец ни провинился. Возможно, Карлосу придется даже ассистировать магистрам в проведении Очищения – разумеется, какова будет на то их воля. Неизвестно, как Гаспар, а Жерар, похоже, затаил на Карлоса обиду, поэтому отвертеться от грязной работы Охотнику теперь навряд ли удастся…

Сокрушаясь о предстоящем для него нелегком испытании, Матадор совершенно упустил из виду, что в доносе также упоминался некий чернокнижник, который якобы и убивал достопочтенного Марко ди Гарсиа. Но в тот вечер Гонсалес о чернокнижнике так и не вспомнил – мало ли Охотник выловил на своем веку мрази, уверенной в своей принадлежности к нечистой силе…

«Jugada[3], – мрачно усмехнулся в мыслях Карлос. – Хотел, амиго, посетить родную Сарагосу? Сбылась твоя мечта. Что ж, другого случая, кажется, не предвидится…»

Всех гостей, посещающих асьенду дона ди Алмейдо, Сото Мара помнил наизусть, поскольку приезжали они не так уж часто. Сеньор старался не заводить себе новых друзей, предпочитал довольствоваться обществом старых и проверенных. Друзья дона являлись обычно по праздникам и привозили с собой семьи. Гости всегда пировали до утра, а бывало, что запала их веселья хватало и на два-три дня.

Не сказать, что дон ди Алмейдо был общительным человеком, но, когда двор его наполнялся гостями, радушие из хозяина лилось рекой. Дон водил друзей в тир, на конюшню и в парк, где они развлекались стрельбой, катались на лошадях или просто пили вино на природе. Дети с веселыми криками бегали по парковым аллеям, а молодые сеньоры и прекрасные сеньориты обворожительно улыбались, порой награждая лучезарными улыбками даже угрюмого Сото. Впрочем, старший тирадор предпочитал не попадаться гостям на глаза – ничего, кроме его странной внешности, тех, как правило, не интересовало.

Человека, подъехавшего к воротам асьенды сегодня, Сото Мара видел впервые. Человек прибыл на стареньком «Сант-Ровере» в гордом одиночестве; судя по внешности – типичный испанец средних лет с маленькой, аккуратно подстриженной бородкой. Однако, несмотря на скромную одежду незнакомца, его трудно было счесть представителем низших слоев общества: держался он с подчеркнутым достоинством, а взор его был пронзителен и надменен – такой, какой бывает у людей, облеченных властью. К тому же аристократическая осанка и поджарая фигура лишний раз подтверждали, что он отнюдь не тот, кем хочет казаться.

Прибыв по срочному вызову привратника, Сото долго рассматривал с оборонительной стены человека, стоящего у ворот, потом наконец догадался, кого тот ему напоминает: типичный тореро, какие по праздникам потешают толпу в любом мало-мальски уважающем себя городе Мадридской епархии. Правда, возраст незнакомца вносил в эту версию некоторые коррективы, и правильнее было бы заметить «бывший тореро» – отошедший на покой ветеран, больше не испытывающий судьбу в кровавых корридах.

Незнакомец в свою очередь пристально изучал наблюдавшего за ним Сото – так, будто пытался вспомнить, где он его раньше видел. Тирадор мог поручиться, что нигде. Попадись ему когда-либо ранее на пути данный незнакомец, Мара бы его запомнил: люди, подобные этому странному человеку с пронзительным взглядом, встречались ему редко.

– Он желает встретиться с сеньором, – доложил старшему тирадору привратник. – Говорит, прибыл из Мадрида. Письменного приглашения не имеет, но уверяет, что сеньор ему не откажет.

– Добрый день, сеньор! – поприветствовал со стены Сото незнакомца. Будь перед ним крестьянин или ремесленник, он без разговора отправил бы его восвояси – для них существовал специальный порядок посещений, – но спровадить этого посетителя Мара не рискнул. – Ваш визит не запланирован, и я обязан сначала доложить о вас сеньору ди Алмейдо.

– Я подожду, – ответил незнакомец.

– Как вас представить, сеньор?

– Скажите сеньору ди Алмейдо, что его желает видеть Карлос Гонсалес. Сеньор должен помнить моего покойного отца – пастора деревеньки Санта-Хуана. Сеньор в молодости часто приезжал к нам на охоту.

– Хорошо, сеньор…

Сото отыскал дона Диего сидящим в кресле на восточной террасе, откуда открывался живописный вид на Эбро.

– Гонсалес… Гонсалес… – Дон воздел глаза в небо, сосредоточенно припоминая. – Как же, не забыл доброго друга Роберто Гонсалеса, мир его праху. И сына его помню, но, правда, вот таким…

Сеньор показал рост маленького Карлоса, подняв руку чуть выше подлокотника кресла.

– Славный был человек падре Роберто, – вздохнул он. – Славные были времена. Вот однажды на Рождество Великого Пророка Витторио – не упомню в каком году – собрались мы… Впрочем, о чем это я? Разумеется, Сото, я приму достопочтенного Карлоса Гонсалеса. Проводи его сюда и попроси дворецкого подать нам вина…

Следуя за обладающим жуткой наружностью телохранителем сеньора ди Алмейдо – «Откуда только дон выудил это привидение?» – Карлос волновался так, как не волновался, наверное, со дня своего боевого крещения, а случилось оно почти четверть века назад. На первый взгляд задача перед Гонсалесом лежала простая, однако выполнение ее требовало особой дипломатичности, что не шла ни в какое сравнение с обычной бесцеремонностью Охотников.

Диего ди Алмейдо нужно было доставить в Мадридский магистрат, и сделать это требовалось так, чтобы процедура доставки осталось втайне даже от слуг. Ни одна капли грязи не должна была упасть на репутацию остальных членов фамилии ди Алмейдо. Вдобавок, чтобы, не дай бог, не разгорелся скандал, дона следовало уговорить поехать добровольно. Карлос понятия не имел, как отреагирует дон на подобное, мягко говоря, «приглашение», поэтому не стал поручать столь деликатное задание подчиненным. Командир Пятого отряда Охотников явился к сеньору ди Алмейдо лично, ради чего Гонсалесу пришлось облачиться в гражданскую одежду.

Второй причиной повышенной конспирации была цель выявить скрывающегося в асьенде чернокнижника, под описание «уродливой внешности» которого пока что подпадал лишь старший тирадор местной охраны. Хотя глядя на него – типичного головореза, больше смахивающего на байкера, чем на наемного тирадора, – Карлос не подумал бы, что тот читает книги, тем более «черные».

Гонсалес подошел к перилам террасы, стараясь угодить в поле зрения сидящего в кресле Диего ди Алмейдо. Старший тирадор замер неподалеку, старательно делая вид, что обозревает окрестности. Но Карлоса было не провести: он чуял, что этот угрюмый тип готов не задумываясь броситься на него в любую секунду.