Падение Дамноса - Ник Кайм

Никогда не кончавшаяся дамносская зима всегда отличалась особой суровостью, и прорубиться через толщу льда было большой проблемой, особенно в расположенных глубоко под землей пещерах. Фалька однажды стал свидетелем того, как один из рабочих попытался ударить киркой по льду и промахнулся. Лезвие ледокола не просто вошло в плоть — оно отрезало человеку ногу. Инструмент оказался настолько острым, что прошел сквозь кость, словно та была из масла.

По другую сторону изрытой воронками эспланады еще одна группа бойцов по-прежнему вела по неприятелю лазерный огонь. Фалька наклонился к своему связисту:

— Скажи им, пусть стреляют из всего, что есть.

А затем он обратился к собравшимся вокруг него людям, этакому самопровозглашенному командному отряду.

— Я иду туда, — прорычал он, махнув в сторону ожесточенной схватки впереди. — И я не требую от вас, чтобы вы пошли со мной.

Восемнадцать суровых мужчин, солдаты и ополченцы, зверски ухмыляясь, вытащили свои мечи и кирки. Фалька улыбнулся.

— Вот на это я и надеялся, — сказал он, а затем обернулся к позициям стрелков. — Прижмите их огнем, только постарайтесь не зацепить нас.

Затем он перескочил через баррикады и побежал навстречу смерти.

Сейчас они забрались намного глубже, нежели в прошлый раз. В тесном ущелье двигаться приходилось почти вприсядку, и даже так обледенелые камни постоянно скребли по наплечным пластинам доспехов. Сципиону все это не нравилось. Он вообще предлагал для лучшей мобильности отказаться от силовой брони, оставив лишь нагрудники и поножи, но Тигурий отверг эту идею. Некроны были слишком опасны, а их технологии — слишком совершенны, чтобы выступать против них без полной защиты.

Сзади донеслось эхо металлического лязга — это Ларгон поскользнулся и теперь, чертыхаясь, пытался подняться. Шум быстро исчез в завываниях ветра, но пальцы воина инстинктивно потянулись к предохранителю болт-пистолета. Некронский патруль под ними даже не остановился. Какими бы сенсорами или ауспиками ни обладали и эти существа, похоже, что погодные условия и высоты точно так же затрудняли их работу, как это было с оборудованием Ультрамаринов.

Сципион бросил сердитый взгляд через плечо.

— Нарываешься на неприятности, брат?

В ответ Ларгон лишь примирительно поднял руку.

Замыкавший шествие Ортус кисло улыбнулся, осматривая через прицел болтера тот путь, по которому они сюда добрались. Падающий снег надежно укрывал их следы. Тщательно все проверив, он кивнул Сципиону.

Они двинулись дальше, прижимаясь телами к земле и склонив головы, отчего порывы ледяного ветра покрыли их лица изморозью.

После первоначальной разведки, не принесшей никаких результатов, Сципиону и его людям пришлось переместиться выше. Где-то среди этих отвесных скал, подобно изогнутому хребту окружавших артиллерию некронов, находился проход, который им и предстояло найти. Ультрамаринам был нужен способ незамеченными обойти оборонительные кордоны врага. То, что они миновали последний допустимый рубеж, обозначенный Тигурием, и двинулись дальше, многие сочли бы безрассудством, тем более что существовал риск оказаться изолированными от основной группы, но без этого пути штурм пилонов был обречен.

Протиснувшись в небольшую нишу в склоне, Сципион вызвал по воксу остальных бойцов своего отделения:

— «Венатор», доложить обстановку.

Со смертью Нацеона Громовержцев осталось девять. Для подъема в гору Сципион разбил их на группы по три человека. Пусть Кодекс и не одобрял подобные решения, но в данном случае несколько малых групп Ультрамаринов могли принести больше пользы. Еще после Черного Предела Телион убеждал Сципиона, что Кодекс не является сводом строгих законов, равно как и абсолютным и всеобъемлющим руководством по тактике.

— Это — мудрость нашего примарха, — говорил он, — собранная для того, чтобы мы могли в нужный момент ее использовать. Некоторые в нашем ордене слишком стары и ограничены, чтобы понять это, но мы — Адептус Астартес, и нам нужно приспосабливаться к ситуации. Дерево, не способное гнуться под порывами ветра, рано или поздно сломается, Сципион.

Вот поэтому теперь они продвигались по трое.

Рация разразилась голосом Катора:

— «Трациан», это «Венатор». У нас ничего.

Его сменил низкий голос Браккия:

— «Ретиарий» что-то нашел. Мы в пятидесяти трех метрах к востоку от позиции «Трациана».

Сципион переключился на общий канал связи.

— Всем собраться у «Ретиария». Как поняли?

В ответ сержант услышал два утвердительных сигнала. Дождавшись, пока последний некрон скроется из виду, он приказал бойцам выдвигаться.

— Твой?

Они находились в неглубокой горной впадине. Над их головами бушевала метель, но сами они надежно укрылись от ветра. На дне впадины лежало разобранное тело некрона. К каждой его конечности, туловищу и черепу было прикреплено обернутое проводами цилиндрическое устройство. Снег тонким слоем устилал расчлененное существо. Сципион, обратившись к боевому брату, уставился на механоида.

Сидевший на корточках у тела Катор покачал головой.

Среди Громовержцев все знали Вермиллиона Катора как мастера по сооружению ловушек. Все космодесантники в той или иной степени обладали подобными навыками, позволявшими, например, собирать импровизированные гранаты или что-нибудь в этом роде, но про Катора можно было смело сказать, что у него к этому настоящий дар.

Браккий из любопытства попинал туловище некрона.

— А почему он до сих пор не переместился?

— Потому что он все еще жив, — ответил Катор.

Неуловимым движением Ортус взвел свой болтер, собираясь прикончить тварь. Сципион жестом приказал ему остановиться.

— Тише ты, Ториас Телион.

Ортус отступил на шаг назад, по-прежнему держа оружие наготове.

Сципион взглянул на Катора.

— Как?

Ультрамарин ножом указал на устройства на конечностях некрона.

— В этих кабелях сильный электрический ток. Запитаны они от батареи. — Теперь он ткнул в сам цилиндр. — Мощный магнит не позволяет ему менять форму.

— То есть блокирует его систему самовосстановления?

Катор кивнул.

— Да, но с точки зрения применения в бою пользы от него немного. Это скорее орудие пыток.

Сципион не унимался.

— Получается, что он не может телепортироваться, потому что уровень повреждений не критический, но и не может регенерировать из-за магнитных полей, которые удерживают его составные части?

— Именно, — подымаясь на ноги, ответил Катор.

Браккий, совершенно запутавшись, встряхнул головой.

— А кто вообще все это сделал?

— А вот это, брат мой, — сказал Сципион, — основной вопрос. — Он глубоко вздохнул, размышляя над дальнейшими действиями. — Нужно рассредоточиться на несколько сотен метров.

Катор прокашлялся.

— Мы глубоко внутри вражеской территории. Вы уверены?

— Кроме нас здесь есть еще кто-то или что-то, и я хочу избавиться от этого. Разделившись, мы сможем покрыть большую площадь.

Не возражая, Катор отсалютовал сержанту и двинулся на восток. Браккий скрылся в западном направлении.

Группа Сципиона пошла на север. Когда они уже выдвигались, он кивнул Ортусу. Грохот одного-единственного болтерного выстрела прокатился по низине и быстро затерялся в завываниях ветра. Ультрамарин получил то, чего хотел.

Глава шестая

На борту «Возмездия Валина», спустя сорок лет после кампании на Черном Пределе.

Минуло уже много времени с тех пор, как Сципион в последний раз приходил в Реклюзиум. Это было мрачное помещение, освещенное лишь неярким мерцанием расставленных в раскрытых челюстях кибернетических черепов свечей. Отблески прыгали по мертвым костям, отчего те начинали казаться живыми.

— Вот уже больше года я твой капеллан — и впервые вижу тебя пред ликом Императора.

Сципион закончил читать молитву, выпрямился и обернулся к говорившему. Элиану Трайан стоял напротив него, прямо под аркой нартекса. Само сооружение покрывали священные письмена и катехизисы, а на его вершине, словно объединяя все это, было выгравировано стилизованное изображение примарха.

Сципион поклонился.

— Брат-капеллан.

— Брат Вороланус. — Трайан, как и сам Сципион, был одет в молитвенную робу, но черную, под цвет его боевых доспехов, а вместо шлема его голову укрывал капюшон. Крозиус был прицеплен к широкому кожаному поясу, а розариус капеллана на золотой цепи свисал на его широкую грудь. Если не принимать в расчет символов власти, Трайан никогда не любил излишнего хвастовства, он считал важными лишь проявления преданности и набожности. Его силовой доспех всегда был увешан печатями чистоты, лоскутами пергамента, исписанными молитвами и особыми клятвами, а также освященными цепями.