Не играй с нами, девочка (СИ) - Лав Агата

— Он умрет, если не остановить…

— В этом и смысл, — Марк протянул ей руку.

Он пугал ее. Его холодное лицо и непонятные огоньки в глазах, которые могли означать что угодно. Он мог сделать, что угодно.

И где Север?

Анна все-таки уцепилась за его пальцы, и сама не заметила, как оказалась в объятиях. Он мягким подчеркнуто осторожным прикосновением повернул ее голову и заставил вновь посмотреть на Хотова.

— Так? — спросил он.

Хотов узнал Анну и вымученно улыбнулся.

— Третья встреча, Анна, — прохрипел тот. — Отдаю должное…

Подошел охранник и хлестким ударом оборвал его.

— Анна, я задал вопрос, — напомнил Марк и поцеловал ее в висок.

— Я не понимаю.

— Ты была с Севером, когда его ранили. В живот.

Она, наконец, угадала намек. Он отплатил Хотову той же монетой.

— И что с ним будет дальше?

— У него нет тебя, малыш. Его некому спасти, так что совсем скоро он подохнет.

Он специально подбирал такие слова.

— Он будет истекать кровью?

— Это жестокий мир.

Марк поднялся со стола и навис над ней.

— Очень жестокий. Здесь убивают за ошибки, или же долго и изощренно наказывают.

— Мне больше нравилось, когда ты говорил прямо.

— Все начиналось неплохо, — усмехнулся он. — Мы бы развлеклись и разбежались. Рано или поздно твоя наивность улетучилась или приелась бы мне, и я бы отпустил тебя. Но ты сама полезла глубже... Захотела сыграть на равных? Глупая девочка.

Он склонился к ее уху.

— Хочешь прямо? — шепнул Марк. — Я скоро закончу здесь, а потом хочу трахнуть тебя. Быть может, в том же фургоне. И ты будешь стонать и громко кричать мое имя, и всем видом показывать, как ценишь такую честь.

— Безмерно.

— Не забывай эту злость. Мне нравится.

— Могу я сказать прямо?

— Конечно.

— Я так насмотрелась на твой уродский мир, что уже думаю, что таким способом ты показываешь чувства. Другую бы ты растоптал и забыл, но со мной жаждешь поквитаться. Даже умирающий Хотов тебе безразличен.

Она подняла лицо, приблизившись к нему, словно хотела поцеловать.

— Все еще переставляешь фигуры на доске, — оскалился Марк. — Пробуй, Анна, пробуй. Кто знает, быть может, на дне моей пропащей души и правда что-то шевельнется... Тешь себя надеждой. А пока возвращайся в фургон. Я скоро буду.

Глава 22

Каждый день задавал ей новую задачку. И каждый день приходилось двигаться на ощупь, потому что никакие схемы больше не работали, а все путеводные звезды оказались потеряны. Только ставка оставалась прежней.

Анна села на пол, спрятав босые ноги в длинном ворсе белого ковра, и облокотилась спиной на диван, на котором можно было разместить целый батальон. Марк лежал с закрытыми глазами, но угрюмые складки на лбу подсказывали, что он не спал. И даже не мог расслабиться.

— О чем думаешь? — спросила она.

Их инсталляция по мотивам семейной жизни уже продержалась две недели. Анну заперли в красивом доме. А Марк возвращался по вечерам, то тихий, то буйный, то разговорчивый, то молчаливый, то веселый, то сердитый. Иногда ей казалось, что они вернулись к исходной точке, к той самой, когда ей было интересно и льстило то желание, которое она зажигала в нем. И когда она не послушала предостережений Виктора.

Марк ни разу не вспомнил о своих угрозах. Его полностью устраивал разыгрываемый спектакль, он мог быть рядом с ней каким хотел в данную минуту, и все чаще приходил тихим и даже как будто с обнаженным сердцем. Он рассказывал странные вещи, сумасбродные и откровенные до неприличия, а иной раз изливал душу, даря ее памяти кровавые подробности пережитого им. Он становился ближе, но в то же время терялся в дымке из-за страха, который постоянно напоминал о себе.

Но он не говорил о Севере. Анна так и не узнала, что произошло с ним после того, как он покинул фургон. Она не решалась спросить, потому что Марк ждал этого вопроса. Они кружили вокруг него, и первой должна была сдаться Анна.

— Ты любишь попкорн? — бросил он невпопад, открыв глаза.

— Не очень.

— Я тоже. Бредовая вещь.

Он вновь отключился. Теперь они часто общались такими наплывами.

— Алла вновь перепутала название соуса.

Ей даже выделили домработницу. Сказка. И еще троих охранников.

— Я уже и фотку ей на телефон кинула. Бесполезно. Сказала, тот вкуснее.

Марк лениво улыбнулся. Сегодня он был абсолютно спокоен. Редкость достойная запоминания.

— Когда я был малым, тетка из соседней квартиры постоянно пыталась подтянуть мой рюкзак. Говорила, я неправильно ношу, позвоночник искривится.

— И ты терпел?

— Убегал. Она странная была.

Его рука соскользнула с дивана и указала на нее.

— Ты слишком далеко, малыш.

Анна села рядом, и его ладонь тут же коснулась ее живота, нырнув в запах халата, а потом притянула к себе. Он перевернулся на бок и обнял ее, а рукой продолжил массировать, задирая ее одежду все выше.

— Только не делай мне больно сегодня, — попросила она.

— Не любишь, когда больно?

— Нет, не люблю, Марк.

— Ты же не фарфоровая.

Она угадала просыпающееся озорство в его голосе. Он заводился. Тогда она резко развернулась в его объятиях, и они оказались лицом к лицу.

— Я уже ответила.

Он неотрывно смотрел, и в такие сокровенные моменты она прощала себя за то, что села в его машину. Иногда ему просто невозможно сопротивляться, все-таки в нем что-то было, глубоко-глубоко под ворохом напускного и приобретенного. Иногда она так отчетливо чувствовала это.

Марк поцеловал ее в губы, влажно и страстно, лаская языком.

— Прости, но больше ничего не будет по-твоему, — сказал он, отодвинувшись всего на сантиметр.

Она даже не смогла посмотреть на него. Он вновь впился жадным поцелуем, распаляясь не на шутку. Когда удалось вырвать передышку, Анна поймала его взгляд.

— Ты отпустишь меня... когда-нибудь?

— Ты хочешь уйти?

— Я игрушка.

— Мне кажется, я очень добр к тебе.

Это сейчас был намек, что все может быть хуже? Анна плохо соображала из-за его близости, которая пугала и возбуждала одновременно. Она никак не могла вырваться из-под его власти. Она понимала все умом, видела, как жесток он мог быть... Только это не помогало. Тело откликалось на его ласки.

— Тебе противно? — его рука спустилась к ее ягодицам. — Только честно.

— Я не понимаю, что между нами.

— Всё ты понимаешь.

— Тогда хочу услышать.

Наверное, он как наркотик для нее. Она ничего не поделает с этим, пока он рядом. А, быть может, это даже не страсть, а просто-напросто инстинкт самосохранения. Она в безопасности, пока удовлетворяет его. Грубо, но правда.

— Сроки и условия. Вот чего ты хочешь, — Марк сжал ее плечи и придавил к подушкам, нависнув над ней.

— Я хочу понять, выживу я или нет.

— Согласись, ты сейчас очень далеко от смерти.

Он вновь принялся целовать ее. И каким-то неведомым образом халат уже оказался в ногах, а его руки ласкали ее соски, поглаживая и сдавливая.

— И как быстро тебе наскучит секс со мной? — говорить становилось все сложнее.

— А ты будь изобретательнее.

— О, вот мы и нащупали первое условие, — выдохнула Анна.

— Не буду спорить.

— Что еще? Не стесняйся.

— Быть может, лучше поговорим о вознаграждении?

Он спустился ниже, много ниже... И заставил стонать, дотрагиваясь языком до правильных мест в правильном темпе. Беседу пришлось прервать.

— Я умею одаривать, — сказал он, вернувшись к ее лицу. — Умеешь ли ты торговаться?

— Кажется, я потеряла нить нашего разговора.

Он рассмеялся и прошелся широкой ладонью по ее растрепанным волосам.

— Я могу вернуть тебе его.

Анна широко распахнула глаза. Резкая перемена разговора застала ее врасплох.

— Ты так нелепо выдаешь себя, — недовольно скривился он. — Мне в пору передумать.

На этот раз она сдержалась, не поддавшись на уловку.