Американская империя - Анатолий Уткин

Создать нечто сопоставимое с мощью американского центра — колоссальная по масштабам задача, даже если страны Европейского союза пробьют дорогу к подлинному федерализму. Сейчас борьба здесь идет за создание относительно малозначительного корпуса быстрого реагирования в 60 тысяч человек. Чтобы население стран ЕС взялось за грандиозное военное строительство, требуется очевидный для всех стимул, которого на горизонте пока не видно. И ни одна из крупных западноевропейских держав не согласна пожертвовать ради этого долей своего суверенитета. Если даже совместные вооруженные силы будут созданы, нарождающаяся военная машина ЕС встанет перед сложнейшей задачей создания космической разведки, флота грузовой авиации для перевозок вооруженных сил и техники на большие расстояния, систем воздушной дозаправки, транспортного военно-морского флота, современных систем управления боем. И даже неожиданно создав все это, западноевропейский центр будет еще десятилетия зависеть от структур НАТО, ее систем наблюдения и контроля. Для ЕС, занятой ныне абсорбцией десяти новых членов, это практически непосильная задача на довольно долгое время.

При этом американцы начинают перемещать фокус своего внимания все более на Восток, о чем свидетельствует следующий опрос населения.

Таблица 8. Ответ на вопрос «Какие страны наиболее важны для США?»

Источник: «Orbis»,Fall 1999,p. 628.

Мы видим, что волнующая сегодня американцев Восточная Европа уйдет на абсолютно задний план, что сократится доля внимания к Западной Европе. Но возрастет внимание к происходящему в Восточной и Южной Азии, к непосредственному североамериканскому окружению.

У Китая большое будущее, и где-то в ближайшие два десятилетия он, при условии сохранения современных темпов, может достичь и превзойти уровень американского валового внутреннего продукта. Но ему никак не достичь двух других решающих компонентов могущества — первенства в области технологических инноваций, в области военно-стратегической. Большая часть китайского вооружения безнадежно устарела и продолжает устаревать. Да и нет у Китая неоценимого американского преимущества быть окруженным слабыми соседями. Напротив, соседи Китая с тревогой следят за его ростом и, видимо, готовы будут нейтрализовать его еще до подлинного вызова Пекина Вашингтону. Сами китайские стратеги во второй половине 1990-х годов (когда экономика США неукротимо шла вперед, а Россия теряла влияние, Япония замерла, а ЕС обратилась к экстенсивным процессам) стали несколько скромнее оценивать то, что они называют своей «всеобъемлющей национальной мощью». Согласно оценкам Китайского разведывательного агентства, к 2020 г. Китай будет обладать менее чем половиной американских силовых возможностей.

При этом следует учитывать, что «следующий период экономического развития Китая, — пишет англичанин Хэмиш Макрэй, — не будет прямолинейным. Китай показал свои способности допускать ошибки, и велика вероятность того, что он будет продолжать их делать». Половина рабочей силы Китая сейчас задействована в сельском хозяйстве, и лишь небольшая часть индустрии оснащена действительно передовой технологией. На протяжении последних десяти лет Америка расходовала на технологическое обновление в 20 раз больше, чем КНР. Китай нуждается в рынке Америки, в американских инвестициях, в американской технологии. Вследствие уязвимости в отношении соблюдения гражданских прав принятие КНР в элитные мировые организации в значительной мере зависит от благожелательности Америки. Даже наиболее энергичные китайские сторонники самоутверждения сомневаются в возможности взойти на экономико-политический олимп, действуя против лидера. В Вашингтоне рассчитывают и на то, что к власти в Пекине может прийти более прозападная (скажем, «шанхайская») группа политиков, принципиально отрицающих путь конфронтации.

Россия нуждается в помощи международных финансовых организаций, в западных инвестициях, в допуске своих производителей на американский рынок, в технологическом обновлении, в соблюдении стратегического баланса, в поддержке на отдельных региональных направлениях (сдерживание расширения НАТО и т. п.). На данном этапе Россия не может не ценить благожелательности США, она не желает портить отношения с лидером Запада (за возможность улучшения связей с которым она так много отдала). Вот почему она осенью 2001 г. добровольно избрала членство в Антитеррористической коалиции.

Величайший страж мирового равновесия, многовековой борец против любой гегемонии во внешнем для нее мире — Британия молча восприняла американское возвышение в ходе и после Второй мировой войны. Лондон едва ли готов вернуться к традиционной многовековой роли в новом столетии. Британия опасается растворения в Европейском союзе и в этом плане ценит «особые отношения» с Вашингтоном, верит в американские сдерживающие Германию механизмы. Лондон нуждается и в содействии в решении североирландской проблемы. И британская военная машина следует за американской в Афганистане и Ираке. Франция видит в опоре на США крайнее средство на случай рецидива германского самоутверждения: французы не могут не опасаться остаться тет-а-тет с рейнским соседом в случае активизации германского утверждения. Франция не желает отстать от высот современного технологического развития, боится потери региональной роли в франкофонной Африке. Япония выдохлась на пороге 90-х годов. Обсуждавшаяся прежде перспектива появления азиатского гиганта «с японской головой на китайском теле» ныне неуместна.

Но даже если Европа, Япония, Китай и поднимутся в геополитическом смысле, в их интересах будет еще долго сохранять дружественность Соединенных Штатов. По мнению австралийца К. Белла, «и европейцы, и японцы, скорее всего, в обозримом будущем останутся на стороне американцев, ценя позитивные стороны союза с Америкой больше, чем любые другие международные преимущества, которые они могли бы получить, проводя независимую внешнюю политику, имея свободными руки в мировой дипломатии».

Открыт вопрос о союзнических комбинациях, создаваемых ради самоутверждения, которому США очевидным образом могут препятствовать. За последние годы неоднократно шла речь о «европейской тройке» Франции, Германии и России; о нарождающихся «особых отношениях» Германии и России, о «стратегическом незападном треугольнике» Москва — Пекин — Нью Дели; о стратегическом партнерстве Китая и России.

Наиболее мрачным своим прогнозом Национальный разведывательный совет США в декабре 2000 г. назвал «фактический геостратегический альянс» Китая, России и Индии, призванный служить противовесом американскому влиянию, на фоне краха союза между Европой и Америкой, вызванного, торговыми конфликтами и политическими разногласиями. Но и эта опасность, как и некая международная коалиция, направленная против Запада и имеющая доступ к химическому, биологическому и даже ядерному оружию, по мнению авторов доклада «Глобальные тенденции на 2015 год», будет купирована невероятной мощью Америки.

Наиболее показательна судьба российско-китайского альянса. Его стержнем являются продажи советской военной техники Китайской Народной Республике. Они повышают технический уровень китайской армии и ослабляют падение российской военной индустрии. Но технический уровень собственно российского военно-промышленного комплекса ввиду недофинансированности падает, и на определенном этапе в будущем российские, военные заводы уже не смогут поставлять в КНР сравнимую с американской технику, и это поставит под вопрос развитие российско-китайских связей, поскольку прочие основания их союза ненадежны. Торговля имеет ограниченный объем, и обе страны конкурируют за иностранные инвестиции. Все эти потенциальные геополитические противники Америки на обозримое время предпочитают сотрудничать с Соединенными Штатами, а не противостоять им. После сентября 2001 г. эта тенденция стала еще более отчетливой.

Судя по всему, значительный по силе антиамериканский альянс в начале XXI века едва ли может материализоваться (хотя, как отмечают многие, «этот мир считает несправедливой, недемократичной, раздражающей и временами вообще пугающей концентрацию такой мощи в руках одного государства, особенно в тех случаях, когда Соединенные Штаты агрессивно движутся к собственным целям»). Достижению американских целей содействует то, что Соединенные Штаты стремятся более внимательно (чем их предшественники на мировом олимпе) исходить из исторического опыта и не уподобляться прежним претендентам на гегемонию (наполеоновской Франции, кайзеровской Германии и др.).

5. ВТОРОЙ БУШ

Гегемония постулирует новые правила. Америка после победы в «холодной войне» решительно стала полагаться не на демократию мирового сообщества, не на «устаревшие» статуты и «отринутые временем» международные организации, а на свое лидерство, на свою мощь, на своих ближайших и доказавших свою — лояльность союзников. «Соединенные Штаты, — пишет советник по национальной безопасности в администрации Дж. Буша-мл. Кондолиза Райс, — играют особую роль в современном мире и не должны ставить себя в зависимость от всяких международных конвенций и от соглашений, выдвигаемых извне». Это означает, что в США возник двухпартийный консенсус относительно нежелательности полагаться на многосторонние коллективные организации, подобные ООН. Показательным является то, что Америка постаралась подчинить механизм ООН своим стратегическим интересам, используя в качестве рычага свой финансовый взнос в эту организацию.