Совсем не женская история. Сборник рассказов - Магдалина Вячеславовна Гросс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако Василий, который, по мнению тех же самых внуков, был котом абсолютно никчёмным, потому что «за всю свою жизнь не поймал наверное, ни одного мышà», так жалобно мяукал и так настойчиво показывал всем свои видом, что в бабы Нюриной комнате произошло что-то не то, что мальчишки зашли туда второй раз. А баба Нюра, как и прежде, лежала на своей старенькой кровати и… правда, словно бы уснула. И только на лице её светилась не виданная доселе улыбка, словно лежала она и видела какой-то очень хороший и приятный сон…
Щетинистый друг
Василий Иванович вышел на крыльцо дома и, прислонившись к деревянным перильцам, неспешно вытащил из-за уха «Беломорину». Но сразу не закурил. Оглядел привычным хозяйским взглядом палисадник, недавно поставленный забор, собачью будку, крышу которой он собственноручно покрыл толем, словно это было жильё человека, и уж потом рука нащупала в переднем кармане брюк коробок.
Сидя на ступеньках крыльца, задумался.
«Вот кому, скажи на милость, – обратился он в мыслях к неведомому собеседнику,– понадобилось делать из деревни город?»
Он грустно посмотрел на ветки сирени, росшей прямо у калитки. Сквозь них кроме пробивавшейся голубой небесной полосы и пустыря, соседствовавшего с частными домами с незапамятных времён, вдалеке были видны новостройки. «Вроде бы и строить начали совсем недавно, – продолжил Василий Иванович свой невесёлый монолог, только теперь он произнёс эти слова вполне отчётливо, – а надо же, ты погляди только, как напирают высотки-то. Скоро совсем нас со свету сживут…» Последнее время завелась у него какая-то странная привычка – высказывать мысли вслух. Если бы на Василия Ивановича в этот момент посмотрели со стороны, решили бы, что дед малость «не в себе», раз сам с собой беседы ведёт.
А Василий Иванович сидел и думал, попыхивая папироской, и в глазах его нарисовалась такая тоска, что находись с ним кто-нибудь рядом, его бы обязательно пожалели или хотя бы сочувственно похлопали по плечу…
Но рядом никого не было. Дочь Наталья была на работе, а Гришка – внук-пятиклассник, в школе. Василий Иванович привык проводить утренние часы в одиночестве, но оно, это одиночество, в какой-то степени его даже радовало. Оно было спокойным, умиротворяющим, позволяло немного побыть наедине с самим собой, чего никак нельзя было сказать о второй половине дня. Где-то ближе к обеду возвращался из школы Гришутка, как ласково звал его Василий Иванович, но приходил он чаще не один, а с двумя-тремя одноклассниками. Они затевали в доме разные игры, пуская при этом в ход всё, что попадало под руку и соответствовало неуёмной детской фантазии. Василий Иванович и тут не раздражался и не вмешивался: он любил внука, и ему совсем не мешали крики и гомон, без которых у ребятишек не проходила ни одна игра. И если некоторых Гришиных друзей воспитывали довольно строго и не разрешали брать для игр «взрослые» предметы, которые были нужны в хозяйстве, то Грише – наоборот – разрешалось брать в доме абсолютно любую вещь. Знали это и его друзья, частенько наведывавшиеся к нему после школьных занятий, и тогда беготне, шуму и возне, казалось, не было предела. Дом был большой, развернуться ребятне было где, вот они и чувствовали себя в гостях у Гриши довольно вольготно.
Было только одно место, куда Грише с друзьями можно было приходить только в компании Василия Ивановича, и этим святым местом был свинарник. Вообще, свинарником его можно было назвать с большим натягом, потому что с некоторых пор остался у Василия Ивановича один- единственный хряк. Вот раньше – да, это действительно был уж свинарник – так свинарник, да и не свинарник даже, а маленькая свиноферма! Свиней Василий Иванович разводил всю свою жизнь, и в закутках двора жило у него до десятка молодых хрюшек, которые регулярно приносили поросят. Те, правда, около своих мамаш задерживались недолго: желающих купить здорового упитанного поросёнка всегда находилось много. К нему даже из соседних деревень, бывало, приезжали за поросятами, потому что знали: если купить поросёночка «у Иваныча» – успех обеспечен. А обеспечен потому, что из упитанного и жизнерадостного поросёнка спустя какое-то время вырастет такая же здоровая и довольная свинка. Что и говорить, лёгкая рука была у Василия Ивановича на разведение розовых малышей свиной породы!
Хряка по имени Пиг Василий Иванович любил за спокойный нрав, за неприхотливость в питании и бытии (хотя порядок и чистота в его свинарнике всегда были отменными), в конце концов, просто за то, что тот был свиньёй! Он с детства привык помогать матери ухаживать за свиньями, можно сказать, что вырос вместе с ними, знал все повадки этих животных, которых, к слову сказать, очень часто несправедливо сравнивали с грязнулями. О, нет! – и это Василий Иванович – тогда ещё просто Вася – знал точно: свинья – это одно из самых чистоплотных животных. Бывали, конечно, случаи, когда свинки дружно залезали в образовавшуюся после дождя лужу, купались в ней, там же и играли! И тогда без улыбки смотреть на весёлые рожицы, вымазанные грязью, да ещё и довольно похрюкивающие, было совсем невозможно. И Вася смеялся до слёз, когда вылезшие из грязи животные, глядели на него крохотными хитрющими глазками, а затем принимались рыть землю позади дома своими рыльцами! Ну, а потом опять залезали в лужу и лежали в ней, находя в таком времяпровождении огромное удовольствие. Свои носы при этом они старались не мочить, и выходило так забавно смотреть ещё на одну картину: свиньи лежали в луже, и каждая при этом старалась прислонить голову к соседу (или соседке), и при этом были видны только «пятачки», на которых остались комки земли.
Ну, а потом наступало время «чистки». Подходя к забору, животные тёрлись своими боками об него с такой силой, что Васе приходилось нет-нет,