Смерть на Параде Победы - Андрей Кузнецов

— Что значит прячете?! — попробовал возмутиться завмаг. — Я ничего не прячу! Держу определенный запас для особых случаев… Исключительно в представительских целях!

— А после обеда — это особый случай или как? — поинтересовался Бурнацкий уже другим, сухим, официальным тоном. — Я, знаете ли, гражданин Чихачев, не первый день на свете живу и ни за что не поверю, что, сидя на толчке, вы не слышали шума в торговом зале. Падающие тела, открываемые витрины, стук ссыпаемых изделий… Опытный человек сразу понял бы, что творится неладное… Да и один из грабителей непременно должен был заглянуть в коридор. Для порядка, для спокойствия, чтобы убедиться в том, что там никого нет. И если бы в туалете горел свет, то… Думаю, что продолжать дальше нет смысла, потому что ход моих мыслей и так ясен. Ясен или нет?

Завмаг закивал с таким рвением, что впору было испугаться, как бы у него не оторвалась голова.

— А вот если запереться в кабинете, накатить стакан да подремать, тогда совсем другой коленкор. Верно, Виталий Мефодьевич?

Психология — сложная наука, но действенная. Сначала назови человека гражданином, как бы намекая на то, что он тебе не товарищ. Поговори ласково, потом построже, а потом перейди на душевный тон и назови по имени-отчеству. В восьми случаях из десяти сработает. Ну, а с оставшимися двадцатью процентами разговор пойдет другой. Настоящий. Игра в кошки-мышки по высшему разряду.

Завмаг, еще недавно пытавшийся хорохориться, сник, увял лицом и тихо сказал:

— Ваша правда, гражданин начальник. Есть за мной такой грех — люблю выпить. Но — без ущерба для дела…

— И с пользой для здоровья, — добавил Алтунин, имея в виду, что если бы не этот грех, то вместо пяти трупов было бы шесть. — Вы, Виталий Мефодьевич, зря туману напускали, нам надо правду говорить, какой бы она ни была. А то видите, как получается — пытались скрыть маленький грех, да чуть в большой не вляпались. Знаете, кто обычно при налетах в живых остается? Соучастник, наводчик…

— Как вы могли такое подумать?! — простонал завмаг, хватаясь руками за голову. — Чтобы я… О-о-о!

— Вы усердно наталкивали нас на эту мысль, — укорил Бурнацкий и, верный привычке подтверждать догадки вещественными доказательствами, попросил: — Водку-закуску покажите, Виталий Мефодьевич.

Завмаг полез в тумбу письменного стола и выставил на него две поллитровки водки — полупустую и полную, запечатанную. Рядом поставил тарелку с закуской — соленый огурец, вареное яйцо, подсохшая горбушка. Небось, на вечер приберег.

«Хорошо живут заведующие ювелирными магазинами, — не столько позавидовал, сколько констатировал Алтунин. — Интересно, какой у него тут может быть гешефт? Дефицитные колечки из-под полы толкает или с пересортицей балуется?»…

Поздно вечером собрались у начальника отдела. Настроение было неважным. По горячим следам дело раскрыть не удалось, а для кропотливой работы не было никаких зацепок, кроме изучения биографий и круга общения сотрудников магазина, как живых, так и мертвых. Нередко бандиты убивали своих наводчиков во время преступления. Это удобно — концы в воду, да и делиться ни с кем не надо. Но надежды на биографию и круг общения было мало. Почти все понимали, что в магазине, скорее всего, побывали диверсанты. Не исключено, что те самые, которые напали на инкассаторов Управления полевых учреждений Госбанка.

— По обоим делам работаем сообща, — подвел итог начальник отдела.

На принятом в МУРе языке это называлось «условное объединение», когда два дела формально ведутся по отдельности, но реально рассматриваются как два эпизода одной и той же преступной группы.

— Я одного понять не могу, — сказал капитан Данилов, — где они могут прятаться? Мы ищем, чекисты ищут, в Москве ищем, в области ищем, сорок два человека из находящихся в розыске задержали, а эту гоп-компанию никак нащупать не можем. Что за непруха такая? Это же, если хотите знать, противоречит основам диалектического материализма…

— Не заговаривайся, капитан! — одернул начальник отдела, не любивший подобных высказываний, уцепившись за которые, при желании можно было раздуть из мухи слона, то есть — состряпать политическое дело.

— Я к тому, что любой труд должен приносить свои плоды, — поспешно добавил Данилов. — А тут, как говорится, «ищут пожарные, ищет милиция…»

— «Ищут фотографы в нашей столице» [24]— подсказал Алтунин.

— Ступайте работать, декламаторы! — хлопнул ладонью по столу начальник.

10

Опаздывать в МУРе не принято. Здесь, впрочем, никто никогда не опаздывал, разве что задержаться мог по внезапно возникшему срочному делу. Мало ли что может случиться. Едет сотрудник, к примеру, на работу, и видит, как какой-то тип лезет соседу в карман. Как не скрутить вора и не доставить в ближайший райотдел? Или же кто-то из объявленных в розыск на улице повстречается… Всякое бывает, поэтому, когда майор Джилавян не явился утром на работу, поначалу никто не встревожился. Ближе к полудню начали удивляться — куда это, мол, запропал Арменак Саркисович? — а в два часа начальник отдела отправил к Джилавяну домой Семенцова, потому что на звонки по домашнему номеру никто не отвечал.

Жил Джилавян недалеко от Петровки, в Козицком переулке, поэтому Семенцов вернулся быстро, не прошло и часа. Вернулся он «с пустыми руками» — дверь в квартиру целехонька и заперта, соседи в эвакуации, Джилавян живет в четырех комнатах один и сегодня утром его не видели ни управдом, ни дворник. Даже работавшие во дворе электрики не припомнят, чтобы мимо них проходил милиционер с погонами майора. Впрочем, Джилавян мог и в костюме на работу уйти, не обязательно в форме.

Начальник отдела обругал Семенцова ослом и отправил обратно, велев пригласить участкового с управдомом и в их присутствии вскрыть дверь в квартиру Джилавяна. Если сотрудника, дисциплинированного, организованного сотрудника полдня нет на работе, то это означает, что случилось что-то чрезвычайное. Если бы Джилавяну приспичило срочно разбираться с каким-то делом, то уж за шесть часов он бы нашел время и возможность позвонить в отдел.

Еще через два часа Семенцов доложил, что квартира, в которой жил Джилавян, им осмотрена, что там никого нет, а в комнате у Джилавяна полный порядок, никаких следов борьбы нет, окна целы, шторы задвинуты. Майор Ефремов выругался и пошел докладывать комиссару.

У каждого из сотрудников могла бы появиться своя особая версия, объяснявшая исчезновение Джилавяна, но люди в МУР работают серьезные, не склонные к безудержному фантазированию. Поэтому версия была одна на всех — вечером на возвращавшегося с работы майора напали неизвестные, убили, а труп спрятали где-то неподалеку, чтобы на тротуаре не валялся. Мотивов могло быть два — месть или стремление завладеть оружием, удостоверением и форменной одеждой. Больше склонялись к мести, потому что нападать на милиционеров преступники предпочитали в более глухих местах, нежели Петровка или Бульварное кольцо.

Один только Алтунин допускал, что майор Джилавян мог податься в бега, опасаясь разоблачения, но мысли свои до поры до времени держал при себе. Спустя двое суток после того, как тело пропавшего майора не было найдено ни на территории от Петровки до Козицкого, ни в моргах, версия с бандитским нападением отпала. Территорию осмотрели тщательно, заглянув в каждый дровяной сарай, в каждый подвал, чердаки и то осмотрели для порядка, несмотря на то, что никакой убийца в здравом уме не стал бы тащить труп по лестнице на чердак. Но существовала вероятность, что Джилавяна могли заманить на чердак, например криками о помощи, и там уже убить. На все неопознанные трупы, значившиеся в сводке, начальник отдела отправлял Семенцова — опознавать. Вдруг Джилавян отправился куда-то по своим делам и там его убили. На телеграмму, отправленную в Ереван, жене Джилавяна, пришел ответ: «Не имею сведений местонахождении мужа волнуюсь».

Два дня — достаточный срок для того, чтобы делать выводы, хотя бы предварительные.

У Алтунина по поводу Джилавяна состоялся разговор с начальником отдела. Тот вызвал к себе и в лоб спросил:

— На каком основании ты заподозрил Джилавяна? Байку про Колю Стулова я помню, меня правда интересует. Что у тебя на него было?

— Ничего, кроме подозрений, — попробовал было уйти от ответа Алтунин.

— Выкладывай все! — потребовал начальник. — И чтобы без утайки, иначе разговор у меня с тобой будет другой, совсем неласковый.

Угроза Алтунина не испугала, но он понимал, что начальник имеет основания настаивать. Исчезновение сотрудника при невыясненных обстоятельствах — это ЧП. А уж если этот сотрудник подозревался кем-то в связях с преступниками, то ЧП в квадрате. Поэтому Алтунин рассказал то, что узнал от Левковича. Про родство эксперта с убитым дантистом-валютчиком упоминать не стал, потому что к делу это не относилось. Вызванный Левкович подтвердил слова Алтунина и сообщил, что до сегодняшнего дня Джилавян к нему ни с какими просьбами не обращался.