Алан Шни (СИ) - "Ram.Olive"

Довольно странное и в чём-то даже внезапное ощущение. Вот я расслабленно сижу в своей комнате и медитирую, как вдруг в один неразличимый миг меня пронзает ощущение свободного падения. От неожиданности моё тело прошибла судорога и, непроизвольно дёрнувшись, я тут же открыл свои глаза.

Перед моим отдающим недоумением взглядом виднелся местами обвалившийся и покрытый трещинами потолок. Прекратив своё отчасти бесполезное занятие, я постарался прислушаться к своим ощущениям. На первый взгляд всё было в полном порядке и, ради интереса проведя по полу ладонью, мне вполне себе удалось почувствовать приличный слой испачкавшей меня пыли и отдающий прохладой каменный пол.

Перестав маяться дурью я наконец-то поднялся, попутно осматривая наверное… свой внутренний мир? Открывшийся вид, мягко говоря, был мрачноватым: тёмное, сырое, полуразрушенное помещение, весьма сильно напоминающее мне тронный зал, доживал последние мгновения своего былого величия.

— Кха… кха… чёрт, — и будто всего этого было для меня мало, нормально дышать было немного затруднительно, чему с успехом мешал затхлый, спёртый воздух.

Увиденная картина ни капли не добавляла мне оптимизма, скорее строго наоборот — эта давящая атмосфера вызывала во мне лёгкий, едва заметный озноб. Повсюду царило запустение и разруха: то тут, то там можно было заметить утопающие в густой тени предметы, а на грани слышимости где-то вдали не стихали завывания ветра. Смело можно было представить, что эти пока ещё крепкие, но потрёпанные временем и природной стихией стены, смогли застать Рассвет и Закат этого места.

Осмотревшись в поисках какого-нибудь прохода, я увидел заваленный обломками выход, рядом с которым лежали тела поверженных рыцарей, наверняка выполняющих свой долг до последнего вздоха. Посмотрев в противоположный конец зала, кое-как, но мне удалось рассмотреть возвышающийся над всеми монументальный белокаменный трон. Заметить его поначалу было трудновато, но благо, мне очень помогал падающий на него мягкий свет луны, который прорывался сюда сквозь многочисленные трещины и дыры в потолке.

Так как никакого выбора у меня не было, я, тяжело вздохнув, осторожно направил свои стопы вдоль упавшей колонны и лишь эхо моих шагов разносилось во время моего неспешного пути. Постепенно я продвигался во внутрь, осторожно ступая на заваленный обломками пол, вместе с тем обходя тела павших воинов. Спустя минуту неторопливого шага я вплотную подошёл к трону. Несмотря на то, что издали он выглядел полностью целым и невредимым, стоило мне приблизиться для более детального осмотра, как тут же отчётливо стали видны покрывающие его тут и там сети мельчайших трещин, которые, словно вены, оплетали его со всех сторон, вгрызаясь и разрушая некогда один из главных символов власти.

Заинтересованно посверлив открывшийся на моё обозрение вид своим взглядом, попутно размышляя о тленности бытия, я решил возобновить свой путь и отправиться дальше, на прощанье осторожно проведя по шершавому камню подушечками своих пальцев. Увиденный мной выход, как не странно, вёл на навесной балкон, выйдя на который я увидел, что нахожусь в сердце замка, то есть в центральном донжоне, который является одной из самых высоких и защищённых наблюдательных точек данного места.

На улице царило ночное время суток, лёгкие порывы ветра ласково трепали мои волосы. Прикрыв на некоторое время глаза и вдоволь насладившись ночной свежестью, я продолжил свой прерванный осмотр. К моему превеликому удивлению, несмотря на ночное время суток всё было видно, как на ладони, словно и не было окружающей нас тьмы, а на дворе стоял ясный день. Недоумённо подняв взгляд вверх, перед моими глазами открылся сказочный вид, а там… в чистом и безоблачном небе, висел испускающий белоснежное сияние месяц, когда-то бывший целой луной, но сейчас об этом можно было догадаться лишь по летающим рядом с ним осколкам. Кроме месяца, тёмный и бескрайний небосвод украшали тысячи, нет, даже миллионы небесных светил; мириады звёзд и туманностей сплетались вместе воедино, дополняя друг друга, в конце концов вырисовывая незабываемую в своём великолепии картину.

Насладившись небесными красотами, я продолжил осмотр своего внутреннего мира и наконец мой взгляд упал вниз, где мне предстала в чём-то унылая в своей безрадостности картина. Насколько я смог увидеть и понять, помимо донжона есть ещё два кольца крепостных стен, обрамлённых многочисленными башнями, и если второе кольцо выглядело почти нетронутым, не считая пары оплавленных и обугленных под жаром безжалостного огня башен и полностью уничтоженных ворот, то первая крепостная стена несла на себе многочисленные шрамы от когда-то бушующей здесь битвы. То тут, то там виднелись трещины и провалы, тянущееся на протяжении всей стены, вдали виднелись полностью сожжённые или разрушенные башни, погребающие под тоннами пыли и камня тела своих бывших защитников.

Помимо укреплений я смог разглядеть когда-то заселённые жилые кварталы, от которых остался лишь пепел и пустые, покрытые копотью каменные коробки, зияющие тёмными провалами на месте окон и дверей. Но кроме всевозможных разрушений я смог отчётливо лицезреть искорёженную воронками, как будто после артобстрела, землю. И всё бы ничего, скорее всего я бы даже и не придал должное этому месту внимание, ведь оно отлично вписывалось в окружающую его разруху, но… мне даже напрягаться не пришлось, чтобы увидеть, что бо́льшая часть ям так или иначе заполнена чёрной, маслянистой на вид жижей, от которой исходит тёмный, тяжёлый на вид дым. Эта мерзость ни на секунду не останавливалась, бурля и перетекая из одного конца воронок в другой, время от времени бурным потоком изливаясь на поверхность, старательно вгрызаясь в ещё чистую почву, заражая и оскверняя её. От наблюдения этой картины я чувствовал себя таким… грязным. Смотря на неё, у меня создавалось ощущение некой вязкости и липкости, растекающейся по всему телу, вызывающее подсознательную, но крайне искреннюю неприязнь и отвращение.

Если на мгновенье забыть про все царившие здесь проблемы и говорить объективно, то размер моего мира примерно равен окружности трёхсотметрового диаметра, в центре которой и стоит моя разрушенная крепость. Замок по своим размерам занимает где-то две трети всего окружающего меня мира, оставшееся свободное место занимает перепаханное и частично осквернённое свободное пространство, а остальное, по-видимому, отдано на откуп необычайно величественному лесу.

Находясь под его сенью можно увидеть, как многовековые стволы деревьев уходят на десятки метров ввысь, плотно закрывая своей густой кроной и листьями усыпанный звёздами небосвод. От нахождения в нём все заботы и волнения отходят на задний план, растворяясь в легком, почти невесомом тумане, что незримой дымкой оплетает собой все находящиеся тут деревья. Изредка то тут, то там видно, как срываются, падая вниз, листья. Они медленно и не торопясь кружатся в воздухе, освещаемые мягким сиянием луны, где вскоре с тихим шорохом падают вниз, застилая собой землю.

Вам, наверное интересно, в чём же тогда заключается изюминка этого леса?

Нет, это не связано с тем флёром мистической атмосферы, которую отчётливо можно ощутить в воздухе, его главной особенностью является насыщенно алый цвет, цвет заходящего солнца. Невозможно не восхищаться его величавой красотой, ведь всё в этом лесу, от мала до велика, имеет столь необычный кровавый оттенок.

Закончив наконец осмотр окружающей меня местности, я, развернувшись, вернулся в зал, где остановился напротив трона. Не знаю откуда, но я чувствовал или даже осознавал, что именно отсюда мне будет легче всего управлять своим внутренним миром. Конечно, я и без этого хорошо чувствовал окружавшее меня пространство, но в самом начале лучше действовать отсюда. Усевшись на камень, который магическим образом подстроился под меня, я вдруг ощутил на своей голове непонятный мне предмет. Дотронувшись до него и почувствовав под своей рукой прохладу металла, я снял с головы неизвестную мне вещь. И только стоило рассмотреть его поближе, как мне с лёгкостью удалось распознать в нём небольшую, серебристого цвета корону. Немного удивившись такому выверту подсознания и надев её обратно, я продолжил начатое мной дело.