Новогоднее желание - Лорин Чандлер

Слушая рассказ Дэни, Сэм чувствовал, как в его душе растет возмущение безответственностью и эгоизмом Брайана, бросившего женщину, которая ему поверила. И вдруг его словно молнией ударило! А сам-то он? Такой же эгоист, как Брайан. Может быть, они совершили разные проступки, но в основе их был один и тот же порок.

Когда они сели, чтобы поговорить, Сэм намеревался рассказать Дэни о себе и попросить ее дать ему шанс. Тогда он сможет забыть прошлое и начать новую жизнь с этой женщиной.

Но после всего, что ему рассказала Дэни, Сэм уже точно знал, как она отреагирует на его признание.

Двенадцать лет тому назад он совершил необдуманный поступок: не чувствуя никакой любви, никакой ответственности, переспал с дочерью своего командира. После того как та забеременела, он сбежал не сразу, а женился на Кэндейс, чтобы показать, какой он ответственный и честный парень.

Даже сейчас Сэм испытывал раскаяние. После свадьбы он совсем перестал обращать на жену внимание, целиком посвятив себя военной карьере. И чем больше Кэндейс жаловалась, тем легче Сэм находил оправдание своему отсутствию. Что касается ее беременности… Всякий раз, когда он думал о том, что станет отцом, его охватывал такой ужас, что он старался гнать от себя все мысли об отцовстве. Именно тогда он понял: чтобы расстаться с женой, не обязательно уходить из дома. На шестом месяце у Кэндейс случились преждевременные роды прямо дома. Когда Сэма разыскали на службе и он приехал в больницу, то узнал, что его дочь только что умерла. Кэндейс заявила, что больше никогда не хочет его видеть.

Нет, он не создан для семейной жизни.

Он вырос в семье, где даже слово «любовь» было неизвестно, и грехи отца, видимо, перешли к сыну.

— Ты был откровенен с самого начала, и я это ценю.

— Я…

— Пожалуйста, — Дэни подняла руку, останавливая его, — дай мне договорить. Мне нелегко, но я должна… — Зеленые озера глаз Дэни наполнились слезами. — Твое присутствие смущает Тимми, да и меня тоже. Я знаю: то, что я сейчас скажу, — нечестно. Я не могу притворяться, что ничего не происходит. А Тимми думает, что это ты вывешиваешь по вечерам луну. Я… — двумя руками Дэни стала вытирать катившиеся градом слезы, — я хочу, чтобы ты уехал. Я считала, что дала объявление ради Тимми. Мне и в голову не приходило, что я снова захочу каких-то отношений для себя, но я ошиблась. Ты, наверно, считаешь меня сумасшедшей. Никогда в жизни я не была в таком замешательстве, но сегодня вечером кое-что поняла. Я хочу быть женой и другом, а не просто любовницей. К тому же… — собрав силы, Дэни посмотрела Сэму прямо в глаза, пытаясь при этом скрыть, насколько она уязвлена, — я не умею притворяться, если мне кто-то нравится. Мне будет очень тяжело, если ты останешься.

О Господи! Сэм сжал кулаки, чтобы сдержаться и не дотронуться до Дэни.

Он должен быть благодарен, что она попросила его уехать до того, как он сам собирался ей об этом сказать. Но единственное, о чем он мог сейчас думать, — это что ему придется уехать до Рождества, до этого замечательного праздника.

Но кого он пытается обмануть? Он же знает, что Дэни — это его единственный шанс. Выбирай: либо уезжай, либо оставайся с женщиной, разбередившей твою душу, которую, тебе казалось, ты давно потерял.

До того, как желание перерастет в страсть, а страсть — в еще более сильное чувство, о котором трудно будет позабыть.

На какое-то мгновение Сэм решил, что попросит Дэни разрешить ему остаться, станет даже умолять ее об этом. Но потом на него накатил страх. Это было то же самое чувство, которое он когда-то испытывал, — чувство, не оставлявшее места ни разуму, ни надежде. В бою оно делало солдат бесстрашными, а в мирное время заставляло спасаться бегством.

Сэм молча смотрел на Дэни, думая о том, что судьба посылает ему семью и при этом ему не придется набираться смелости, чтобы полюбить их так, как они этого заслуживают.

Слова «мне очень жаль» застряли у него в горле. Он только смутит Дэни, если начнет извиняться. Поэтому он закрыл глаза, кивнул и сказал:

— Хорошо. Я уеду до Рождества.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Закрепив все гайки на санках, которые он купил в качестве рождественского подарка для Тимми, Сэм глянул на часы. Было без четверти двенадцать. Он как раз успеет все прибрать, спрятать санки и написать Джину записку, где их найти. Вещи он собрал, так что к часу его уже здесь не будет.

Сэм проворочался без сна почти до утра, но, забыв завести будильник, проспал завтрак. Когда он спустился вниз, в доме никого не было. В кухне на столе лежала записка Дэни, извещавшая о том, что они с отцом уехали за покупками.

Поставив санки на пол, Сэм попробовал их на прочность. Порядок. Прослужат Тимми много лет.

Сэм представил себе выражение лица Тимми, когда тот увидит санки. А еще он представил себе, как Дэни в зимнем пальто и вязаной шапочке, из-под которой, словно языки пламени, выбиваются ее рыжие кудри, смеясь, показывает Тимми, как управлять санками.

Утром Сэм проснулся с желанием объясниться с Дэни. Сказать, почему он будет плохим мужем и отцом… и позволить ей разубедить его.

Опять он думает только о себе! Чертов эгоизм! Нет, на сей раз он уйдет вовремя. А Дэни еще встретит человека, не столь обремененного грузом прошлых лет, как он.

Сэм отнес картонку из-под санок в мусорный бак. На дворе был мороз и шел густой снег. Он знал, что Тимми из сада заберет к себе Кэрри, а Джин и Дэни вернутся домой не скоро, так что делать ему здесь больше нечего.

Спрятав санки и написав записку Джину, Сэм бросил прощальный взгляд на свою комнату и вышел из дома.

Он еще не успел сесть в свой седан, как услышал шум колес какой-то машины, подъезжавшей к дому.

Машина остановилась возле него. Из нее вылезли очень смущенная Кэрри, одетая в шерстяную куртку огромного размера, и усталый и понурый Тимми.

— Ребят отпустили раньше, потому что сообщили, что надвигается буран. И Тимми заболел.

— Вовсе нет, — буркнул мальчик.

Присев на корточки перед Тимми, Сэм пощупал его лоб. Он был теплым и потным.

— Если ты не заболел, тогда в чем дело?

— Просто неважно себя чувствую.

Кэрри открыла дверь и засуетилась.

— Я не захватила ингалятор. Надеюсь, у Дэни есть. И надо сделать ему растирание. Все будет хорошо. А на ужин приготовим тосты и будем макать их в молоко. — Она вдруг вспомнила о Сэме. — Вы зайдете… — Кэрри вытаращила глаза, явно озабоченная более этим обстоятельством, чем отсутствием ингалятора, — или вы уезжаете?

— Как вы думаете, что с ним? — нахмурившись, спросил Сэм.

— Я думаю, ничего серьезного, обычная простуда.