Слезы спасения - Мишель Хёрд

— Надеюсь, Изабелла выживет, – бормочу я. – Было бы чертовски плохо потерять ее.

— Что мы собираемся делать с Соней? – спрашивает он.

Взглянув на своего друга, я говорю:

— Пусть наш связной в Руинах начнет искать что-нибудь о местонахождении Сони. – Я делаю глубокий вдох, мой взгляд возвращается к закрытым дверям. – Ты можешь отправиться домой. Проведи некоторое время с Арианой и проверь подпольные сообщения на предмет разговоров о Соне.

— А ты? – спрашивает Дмитрий.

— Я останусь здесь с ним, – отвечает Тристан за меня.

Дмитрий встречается со мной взглядом, ожидая приказа.

— Я буду в порядке здесь, с Тристаном. Не волнуйся.

Кивнув, он сжимает мое плечо, прежде чем направиться к заднему входу, где стоит внедорожник.

— Хочешь кофе? – спрашивает Тристан. Когда я хмуро смотрю на него, он издает смешок. – Извини, брат, у меня нет с собой водки.

Я качаю головой.

— Я в порядке.

Я ни за что не выпью водку в качестве празднования победы, пока Изабелла не окажется вне опасности.

Глава 11

АЛЕКСЕЙ

Ожидание навеяло воспоминания о том, как год назад подстрелили Дмитрия. Тогда я потерял пару лет своей жизни из-за переживаний о том, что потеряю своего лучшего друга.

Я стою в коридоре, прислонившись спиной к стене и подняв левую руку, проверяю время на своих часах.

Они работают над Изабеллой уже почти четыре часа.

Тристан подходит ко мне и протягивает бутылку воды.

— Выпей чего-нибудь.

Взяв бутылку, я отвинчиваю крышку, а затем делаю пару глотков. Я снова закрываю бутылку и бросаю ее Тристану.

— Теперь ты счастлив?

Он с усмешкой ловит воду.

— Тебе не обязательно тусоваться со мной, – говорю я. – Иди домой к Хане.

Тристан качает головой.

— Дмитрий убьет меня, если я оставлю тебя здесь одного.

— Гребаные няньки, – ворчу я, только заставляя Тристана снова рассмеяться.

Как раз в этот момент двери в конце коридора открываются, и я отталкиваюсь от стены, когда выходит доктор Уэст.

Я подхожу к тете Тристана и спрашиваю:

— Как она?

— Как зовут пациентку? – спрашивает доктор Уэст вместо того, чтобы ответить мне. Эта женщина гениальна и чертовски практична, что заставляет ее забывать об эмоциональной стороне вещей.

— Изабелла. – Встретившись взглядом с доктором Уэст, я снова спрашиваю. – Как она?

— Операция прошла хорошо. Мы извлекли пулю. Пуля прошла через грудную клетку, но, к счастью, не задела легкие и застряла над диафрагмой. У нее также было недавнее пулевое ранение в левое плечо. При извлечении пули была допущена ошибка, поэтому я очистила рану и наложила швы. У нее небольшой перелом левого предплечья, и у нее травма головы. В остальном с ней все в порядке. Доктор Оберио будет внимательно наблюдать за ней в течение следующих двадцати четырех часов.

— Значит, с ней все будет в порядке? – Я спрашиваю, чтобы убедиться.

— Изабелла должна полностью поправиться.

Кивнув, я вздохнул с облегчением.

— Спасибо.

— Я могу идти? – спрашивает доктор Уэст.

— Конечно.

Она колеблется, затем говорит:

— Я надеюсь, теперь между нами все улажено?

Я киваю.

— Конечно.

Доктор Уэст обращает свое внимание на Тристана, но потом я спрашиваю:

— Могу я увидеть Изабеллу?

— Да, – отвечает она, указывая на двери.

Оставив доктора Уэст с Тристаном, я быстро иду по коридору и толкаю двойные двери. Доктор Оберио поднимает взгляд с того места, где он делал пометки на маленьком сестринском посту. Здесь дежурит только одна медсестра.

Также тут всего три палаты, все со стеклянными перегородками, расположенные вокруг небольшого поста медсестры. Подземная больница служит этой цели, если кому-то из нас требуется медицинская помощь.

— Мистер Козлов, – говорит он, и на его губах появляется улыбка, а затем он жестом указывает на комнату. – Она там.

Когда я вхожу в комнату, мой взгляд сразу же падает на Изабеллу, где она лежит на кровати, подключенная к различным аппаратам. Гудки не прекращаются, и это заставляет меня спросить:

— С ней все в порядке?

— С ней все будет хорошо. Очевидно, ей нужно некоторое время, чтобы прийти в себя, – отвечает доктор Оберио. – Какое имя я могу указать в анкете?

— Просто напишите Козлов, – приказываю я, чтобы не осталось никаких следов присутствия Изабеллы.

Я жестом указываю на машины.

— Не похоже, что с ней все в порядке.

— Мы должны следить за жизненно важными показателями пациента. Обычная процедура.

Я чертовски ненавижу этот шум, но стараюсь не обращать на него внимания, подходя ближе к кровати. Мой взгляд останавливается на слишком бледном лице Изабеллы, и странное ощущение снова охватывает меня.

Господи, этого не должно было случиться.

‘У нее также было недавнее пулевое ранение в левое плечо. При извлечении пули была допущена ошибка...’

Изабеллу, вероятно, подстрелили прошлой ночью, и, зная это, она все равно прыгнула к гребаному вертолету.

Качая головой, я беру ее за руку. Когда мои пальцы сжимаются вокруг ее, я испытываю легкое облегчение, когда чувствую, что ее кожа теплая.

— Ты слишком храбрая для своего же гребаного блага, малышка, – шепчу я.

Доктор Оберио придвигает стул поближе.

— Садитесь, мистер Козлов.

Усаживаясь, я спрашиваю:

— Вы знаете, когда она проснется?

— Мы ожидаем, что она придет в сознание в ближайшие пару часов.

Кивнув, я снова перевожу взгляд на лицо Изабеллы, а затем просто смотрю на нее. Это самый долгий момент, когда я так пристально смотрю на нее, и я замечаю ее красивые латиноамериканские черты. Высокие скулы придают ей царственный вид.

Гребаная богиня.

Я провожу большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, ее кожа мягкая, как шелк.

Мое сердце сжимается, и я качаю головой, но потом замираю, сосредоточившись на своих эмоциях. Меня явно влечет к Изабелле, и, черт возьми, ее сила заслуживает моего восхищения.

Мой взгляд снова скользит по ее лицу.

Ты достаточно сильна, чтобы выжить рядом со мной, но как, блять, я смогу поймать такую дикую женщину, как ты?

Я тихонько усмехаюсь, думая, что она, вероятно, выйдет из себя в тот момент, когда проснется, а потом потащит свою задницу из больницы. Она достаточно упряма, чтобы сделать это.

Движение привлекает мое внимание, и я бросаю взгляд на дверной проем, когда входит Дмитрий.

— Как она держится?

— Хорошо.

— Пойдем. Я