Техники гипноза. Обратная сторона сознания - Геннадий Юрьевич Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Принцип конструирования техник гипнотизации
Гипнотическая коммуникация на 100 % словесная. И эффект от беседы с пациентом зависит прежде всего от точности слов и выражений, которые использует гипнотерапевт. Угол падения равен углу отражения – воспринимаемый собеседником словесный образ должен в точности совпадать с той реакцией, на какую рассчитывает терапевт. Откуда брать формулировки? Пожалуй, это один из главных вопросов профессии, потому что точные выверенные выражения здесь важны как нигде. Ведь подсознание все воспринимает буквально. Оно знает о смысле слов больше, чем мы можем предположить. Поэтому лучше всего использовать тот тезаурус, на котором оно говорит. Я, например, когда достигаю какого-то конкретного результата во время сеанса, обязательно допытываюсь у собеседника, как выглядит этот результат, как он его чувствует, что испытывает, когда думает о нем, как бы сам назвал, что получилось. Я записываю слова и выражения, в каких человек с отключенным сознанием определяет эффект, к которому я стремлюсь. Потом именно эти слова и выражения я направляю загипнотизированному мозгу, зная, что я говорю в системе тех смыслов, которые являются его родным языком. Этот метод формирования «портфеля заклинаний» я рекомендую всем, кто нарабатывает необходимый опыт.
Нужен ли гипноз для поиска психотравм?
Так уж устроена методическая литература, что ее авторы сосредоточивают свое внимание на самых актуальных вопросах, которые из-за этого начинают выглядеть как самые главные. То же самое, на мой взгляд, произошло с негипнотическими методами. Сейчас, например, распространено мнение, что только в гипнозе удается вспомнить основополагающее стрессовое событие, хотя, на самом деле, это достигается и методом свободных ассоциаций. Например, случайное или намеренное воссоздание ситуации, напоминающую травматическую, довольно просто переносит человека в конкретное событие прошлого. Но чтобы это произошло, важны предустановки.
В частности, опытные клиницисты заблаговременно внушают нужные критерии гипнабельности. Этого достаточно, чтобы подтвердить пациенту, что он находится в гипнозе в соответствии с теми представлениями, которые у него сложились под воздействием слов гипнотерапевта. В любом случае, для достижения необходимого состояния следует исходить из того, в чем уверен собеседник, когда речь идет о гипнозе. Если, таким образом, он хочет посетить прошлые жизни, то не надо мешать ему это сделать. С помощью актерских психотехник надо помочь активизировать воображение в соответственном направлении, и никто потом не докажет, что это было не в гипнозе. Я был свидетелем как люди приходили на кодирование от алкоголя и упрашивали врача, чтобы усыпил, потому что полагали, что гипноз в этом состоянии мощнее. Грамотный специалист конечно бы подыграл и в результате довольны были бы оба, потому что цель была достигнута.
Чуть хитрее делают опытные клиницисты/сектанты, кто соглашается с идеей мгновенного преображения при условии тщательной подготовки, которая может длиться годами и состоит из целого комплекса процедур. Главное маячить светлым будущим почаще. Иногда на выходе происходят чудеса, ну тогда все все осознают и без претензий друг к другу.
Только в гипнотерапии работают с причинами. Это никак не значит, что техники гипнотизации – одна профанация и пустая трата времени. Профессионал должен выстраивать индивидуальный сценарий и, когда это действительно применимо, то погружать в гипнотический транс, точно зная все стадии и способы проверки глубины. Физиологически гипноз лишь катализатор для усиления идеомоторной связи, то есть образ гораздо лучше вызывает эмоциональный отклик. Клинический опыт показывает, что с гипнозом процесс терапии протекает эффективнее, чем без него.
Проблема постгипнотического внушения
Как сделать так, чтобы внушение прижилось в психике человека и стало частью его личности? Возможно ли такое в принципе?
Все внушения, сделанные в состоянии сомнамбулизма (а это и есть самый добротный гипноз), держатся совсем недолго. Физиологические внушение (глаза закрыты) – одну-две минуты, а поведенческие (по утрам пьешь морковный сок) – два-три дня. И это максимум. Все внушения держатся долго, если человек не помнит, что прошел процедуру внушения. Проще говоря, если в конце сеанса ему внушить, что никакого сеанса не было, то устойчивость суггестивной инклюзии позволяет говорить о самом что ни на есть длительном эффекте. Длительном, но не бесконечном.
А вот внушение, совершенное на фоне эмоционального катаклизма, коим является, например, приступ панической атаки, становится частью личности человека. Навсегда. Дело в том, что любой фобический механизм является органической составляющей психики, поэтому существует столько, сколько живет этот человек. Идея или действие, напитанные «травматической» энергией как бы получают вечную батарейку. Другое дело, что, например, желание пить кефир будет продиктовано страхом высоты или боязнью закрытых пространств. Человек сам обоснует связь одного с другим, но гипнотерапевт должен подбирать психосоматику с учетом этого обстоятельства. Тем более, что спектр условных рефлексов не сводится к расстройствам. Есть старая гипотеза, что юношеское желание быть похожим на какого-то артиста или книжного героя – это психосоматическое расстройство, которое рождается как рефлекс и работает в нашем подсознании всю жизнь, заставляя нас в схожей ситуации действовать так же, как действовал бы кумир. Но как быть с тем обстоятельством, что искусственный рефлекс рано или поздно вступит в конфликт с каким-то естественным элементом личности человека и тогда нервный срыв обеспечен? Ведь даже опытный специалист просто не в состоянии просчитать все возможные последствия.
Вечное внушение не должно выступать в качестве какой-то основы. В целях безопасности оно должно быть чем-то второстепенным, дополнительным, чтобы в случае чего все можно было исправить, не сотрясая личность человека. Во всяком случае, на данном этапе развития гипнологии.
Кодирование или лечение
Как то сама собой всплыла тема освобождения человека от его зависимостей. Если это психосоматический уровень (например, алкоголизм), то существует два пути: один психотерапия, другой – кодирование. Кодирование всегда строится на репрессивных мерах, так как пациенту внушается наказание, которое он должен будет понести, в случае, если возобновит употребление спиртного.
Например, смерть самых близких (детей, родителей) или разглашение того, что никто не должен знать (у каждого человека есть свой скелет в шкафу). Кроме шантажа, применяются манипуляции, связанные с внушением страха смерти в случае нарушения запрета. Как вариант, пациенту организуется впечатляющий ритуал, в котором он принимает на себя некое магическое воздействие. Потом проводится «проверка результата». Человеку дается спиртной напиток. Не подозревая о том, что в бокал добавлен препарат-спазматик, он пьет и сразу же начинает помирать. Потом проверка повторяется еще раз, как бы не упирался пациент. Потом еще. Так достигается требуемый рефлекс
